Наконец-то наступили радостные перемены в погоде. Вместо той водянистой гадости, которой небеса поливали нас в течение трех дней, улицы города заполнились теплым солнечным светом. И несмотря на то что разбухшие осенние листья все еще тонули в бесконечных лужах, сила солнечных лучей обещала в ближайшее время удалить водяные болотца с тротуаров, а гуляющий ветерок – засыпать их лиственным ковром, и наступит счастливая пора, называемая в народе «бабьим летом». Надо сказать, что этой поре радовались не только бабы, но и я.
Утром, готовя завтрак, я насвистывал самые дурацкие мотивы, которые знал, а выйдя из квартиры, вдохнул полной грудью еще слегка влажный осенний воздух, который смешивался в моих легких с едкими парами сигарет «Соверен». Я медленно пошел к своему транспортному средству, а именно – «ноль первым» «Жигулям» с целью оседлать старушку для своих дневных разъездов. Но, увы, она не далась.
Двигатель как-то странно прогоготал и затих. Видимо, это была радость по поводу предстоящего дневного отдыха. Мысленно определив, что это может быть, я пришел к выводу, что забастовал карбюратор. Он категорически отказывался петь гимн труду и требовал отгула.
– Ладно, – сказал я, поскольку был в хорошем настроении. – Но только на сегодня.
И, подтверждая свои слова, хлопнул дверью машины. Засунув сигарету в уголок рта, я с остатками хорошего настроения двинулся к выходу со двора через арку. Однако выхода как такового я не обнаружил, во всяком случае, пригодного для пешехода. Вся наземная часть была заполнена огромной лужей, образовавшейся за три дождливых дня. Я подумал, не вернуться ли мне и не заставить ли свою «коломбину» поехать, но потом решил напрячься и осторожненько, прижимаясь к арке, как канатоходец, стал пробираться к выходу на улицу. С утра я почистил свои ботинки на радостях по поводу хорошей погоды, и все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы их не запачкать.
И вот, когда я уже миновал почти весь проход, оставался один шаг к сухому месту, мои ушные мембраны потряс мощный звук оркестра, который резко, почти фортиссимо, начал играть бессмертное творение Шопена под названием «Похоронный марш».
Это было очень странно и неожиданно: человек, почти преодолевший преграды, прошедший путь из темной подворотни к свету, был приветствован на выходе таким оригинальным образом. От неожиданности я потерял равновесие и, активно размахивая руками, с ужасом понял, что я картинно падаю спиной в лужу. В последний момент я извернулся и сделал шаг в направлении своего падения. Моя правая нога приземлилась в центр лужи. И, чтобы изменить раскоряченное положение тела, мне ничего не оставалось, как поставить рядом с ней и вторую.
Последовавшая картина была по-своему сочна и колоритна: в центре лужи, на выходе со двора, стоит мужчина в длинном сером плаще, с сигаретой во рту и задумчиво наблюдает, как из его ботинок идут пузыри. Все это сопровождается не сильно греющим душу «музыкальным рядом» наяривающего оркестра.
Наконец, когда я убедился, что мои ботинки полны воды и я увяз в грязи по самую щиколотку, я понял, что точно влип, и громко произнес сакраментальное:
– Е… твою мать!
И тут же спохватился, поскольку из соседнего двора начала свое движение похоронная процессия, выносящая тело усопшего. Подобные неформальные высказывания, таким образом, были несколько неуместны. Я выплюнул в лужу истлевшую сигарету и стал внимательно следить за процессией, пытаясь угадать, кто же из моих соседей имел неосторожность встретиться с дедушкой Кондратием.
Процессия была достаточно многолюдной, бросалось в глаза то, что в толпе было множество молодых, хорошо одетых женщин. Похоже, покойный имел на молодежь женского пола большое влияние.
И тут сзади меня раздался звонкий, хорошо поставленный голос:
– Добрый день.
Я медленно, не переставляя ботинок, повернул голову в сторону обладателя голоса, желая узнать, кто же надо мной решил так поиздеваться. Передо мной стоял невысокого роста мужчина, коренастенький, с аккуратно причесанными волосами и маленькими черными глазками. Он был одет в темно-синий плащ с погончиками и производил впечатление отставного сотрудника ФБР.
– Ну, допустим, – ответил я ему.
– Простите, не понял, – маленькие светящиеся глазки на секунду стали холодными и серьезными.
– Допустим, он добрый, – пояснил я.
– А, вы в этом смысле? – глазки опять повеселели.
– Да, в этом смысле. Если вам нужно похоронное агентство – оно напротив, если же нужны похороны – они справа от меня.
– Мне нужен некто господин Мареев, – сказал незнакомец.
– В таком случае это я, и прошу следовать за мной, – и не выходя из лужи, я пошел прямиком обратно к себе во двор.
Незнакомец некоторое время, скорее всего, следил за мной недоумевающим взглядом, словно перед ним был спаситель, ступавший по воде, но, наверное, решил все же не воспринимать все буквально и шустренько перебрался во двор по краешку лужи. Я открыл дверь своей квартиры и прошел внутрь. Коренастенький господин вошел следом и остановился в прихожей. Я еще раз печально посмотрел на свою обувь и резким движением швырнул ботинки в угол прихожей. Туда же были отправлены носки. Сам же я босиком прошлепал в ванную комнату, бросив незнакомцу:
– Проходите, чувствуйте себя как дома.
Тот, видимо, понимал все с первого раза и стал быстро расстегивать плащ и снимать ботинки. Проделав все это, он обулся в мои тапочки.
Помыв ноги горячей водой и надев чистые носки и брюки, я явился к себе на кухню в запасных тапочках и с удивлением обнаружил, что там уже хозяйничает незнакомец, поставивший на плиту чайник и расставляющий чашки. Заметив мой недоуменный взгляд, он сказал:
– Чтобы не простудиться, парения ног недостаточно, надо попить еще горячего чая. Это оградит вас от простуды. Надеюсь, вы не обидитесь, что я так бесцеремонно…
– Там еще есть куча грязного белья, и вторая половица в спальне поскрипывает. Устранив эти дефекты, вы также оградите мою нервную систему от потрясений.
Гость добродушно усмехнулся и пропустил мою грубоватую шутку, продолжая разливать чай.
– Вообще-то я люблю кофе, – заметил я, бросая в свою чашку с чаем пару кусочков сахара.
– Ну, всего не предугадаешь, – парировал незнакомец. – К тому же чай гораздо полезнее.
Я не стал продолжать дискуссию, отхлебнул глоток чаю и сказал:
