Стояло раннее утро. Над горизонтом
показался край золотисто-красного солнца. Его лучи осветили хозяйский двор,
добротный деревянный дом, сидевшего на жердочке у колодца нахохлившегося
петуха. Он встрепенулся, распушил свой разноцветный хвост и заорал:
- Ку-ка-ре-ку! – петух вытянул шею
и повторил. – Ку-ка-ре-ку!
Дверь избы скрипнула. На пороге
появился заспанный, здоровый, бородатый мужик средних лет. Он был в длинной
домотканой рубахе и одном сапоге. Второй он держал в руках.
- Кыш окаянный! – закричал мужчина
и кинул в петуха предмет обуви.
Птица спрыгнула вниз и обиженно
стала что-то клевать на земле.
- Всю округу перебудил! – зевнув,
добавил мужчина.
Подобрав сапог и надев его, он
прислушался. Из стоящего неподалеку курятника доносились стоны и оханья.
- Опять! – возмущенно покачал мужик
головой и, подняв с земли валяющуюся длинную хворостину, направился к сараю. –
Вот ужо я вам сейчас! – проговорил он.
Дверь в помещение была приоткрыта.
Стоны и покрикивания стали громче. Мужик вошел внутрь и увидел живописную
картину. На насесте, расклячив ноги, висела девица. Между ними стоял высокий,
русоволосый парень. Ступни девки покоились на его плечах, а сам он лизал ее
промежность. Штаны парня были спущены, являя вошедшему небольшие твердые
ягодицы. Внизу находилась еще одна девушка. Она со звуком всасывала в себя
большой член молодца, помогая себе рукой. Вторая ее рука сжимала сосок своей
груди, вызволенной наружу из корсета. Девушки стонали от вожделения.
- Вон отсюда! – закричал мужчина и
ударил хворостиной по обнаженному заду парня. – Ишь, блядство развели! Вон!
Парень отскочил от девки, потирая
ушибленное место. Девицы с визгом бросились к выходу, стараясь прикрыть срамные
места.
- Бесстыдницы! Развратницы! –
кричал мужчина, продолжая хлестать хворостиной.
- Батя! Остынь! – уворачиваясь от
отца, воскликнул парень. Он пытался натянуть штаны на еще стоящий член, который
качался возле пупка, напоминая хобот слона.
- Всех девок перепортил! – уже тише
произнес мужик, опуская прут. – Я зачем тебя за три моря отправлял? – спросил
батя, оттирая пот. – Чтобы ты там уму разуму выучился! Науки разучил, чтобы
урожаи увеличить! А ты чему научился? Камаебле ентой?
- Камасутре, батюшка, - наконец справившись
со штанами, поправил парень.
- Да какая разница! – махнул рукой
отец. – Такой наукой, если только демографию повысить можно… Все, Елисей,
закончились твои праздные дни. Собирайся! На службу к царю поедешь наниматься!
- Но, отец, - попробовал возразить
Елисей. – Вспомни свою молодость!
- Я в твои годы с Ильей Муромцем и
Алешей Поповичем землю русскую от ворога защищали и со змеем Горынычем бился! –
сверкнул очами мужчина. – Некогда нам было девок портить! Иди, собирай вещи. А
я тебе грамотку начертаю к Илье. Он воеводой у царя батюшки служит. Привет от меня, Добрыни Никитича, передашь,
да мое послание вручишь.
Через некоторое время Елисей
принимал от отца снаряжение и письмо к воеводе.
- Надевай мою кольчугу, - подавая
сыну немного поржавевшее изделие, велел Добрыня. – И меч не забудь! Шлем я к
седлу привязал. И грамоту спрячь, не дай бог, что в пути случиться. Дорога то
не близкая, пару дней добираться.
У ворот стояла старая кобыла.
Когда-то в молодости она была мышиной масти, но со временем ее шкура приобрела
необычный зеленоватый оттенок. Один глаз лошадки закрывало бельмо.
- Отец, а может, я пешком пойду? –
неуверенно произнес Елисей.
Парень откинул свои русые кудри и
повел широкими плечами, расправляя мускулистую грудь.
- Негоже воину своим ходом
двигаться, - ответил батя. – Ты не смотри, что она старая, она многим молодым
фору даст! – Добрыня ласково постучал по крупу лошадки. Та потерлась о него
своим беззубым ртом. – Сколько мы с ней славных дел сделали, - протянул
мужчина. – Наша Матрена еще послужит.
Матрена тихо заржала, будто
подтверждая слова Добрыни.
- Нечего рассуждать, - отрезал
бывший богатырь. – Залезай в седло.
Елисей натянул кольчугу, которая
спустилась поверх одежды почти до колен, и взобрался на лошадь. Кобылка сначала
опешила, от такой тяжести ее ноги задрожали, но потом оправилась и бодро
посмотрела на мужчин.
- Вот, держи, - подал Елисею
котомку Добрыня. – Там харчей немного и мешочек с деньгами. На первое время должно
хватить. А потом уж царь довольствие положит. Служи ему верой и правдой. Не
посрами наше имя. Покажи удаль молодецкую. Силой тебя бог тоже не обделил. Да
смотри, не сильно озорничай там со своей наукой. В столице девки ушлые, повесят
на тебя всех народившихся отпрысков, как всех кормить будешь? – напутствовал
отец.
- Дак я не в них-то семя пускаю, -
отозвался Елисей. – Не зря же Камасутру освоил. Там полно способов, чтобы девку
не обрюхатить, а удовольствие получить.
- Ох, сынок, - покачал головой
Добрыня. – Не доведет до добра твоя распущенность… Ну ладно, поезжай.
Он открыл ворота и вывел Матрену с
сидящим на ней Елисеем.
- С богом! – перекрестил он сына и
подтолкнул лошадь. – Но!
Кобылка потрусила, покачивая
натруженными боками. Елисей с гордостью посматривал на все сверху. Добрыня
смахнул скупую мужскую слезу и еще раз перекрестил за сыном путь.
- Дай бог, и получится из тебя что
дельное, - прошептал он.
А Елисей улыбался махавшим ему
высыпавшим из домов населению. Он был уверен, что его ждут великие дела.
