Пролог. Мелодия бесконечности
«О музыке можно говорить только с человеком, постигшим смысл вселенной»
Герман Гессе
В долиине вечной мерзлоты, что находится на отшибе материка под названием Тефтонг, стояла скрытая от чужих глаз маленькая охотничья лачуга. Здесь, среди льда и снега, жил маг-отшельник. Мужчина, чей возраст перевалил уже за сотню, для своих лет выглядел очень молодо.
Если спросить у торговцев в деревне Ханивуд, куда он изредка совершал длительные пешие походы, дабы пополнить запасы провианта, то никто не дал бы ему больше шестидесяти. Крепкий, носил за спиной двуручный молот и выглядел так, будто нередко пускал оружие в ход.
Старожилы деревни между собой шутили: маг настолько плох в магии стихий, что не может защитить себя, и потому таскает с собой тяжёлое оружие. Не за самоцветами же он здесь, в самом деле?
Носил длинную фиолетовую робу с капюшоном, что выдавало в нём мага из академии и толстые меховые сапоги. Картину дополняли длинные седые волосы, завязанные в пучок. Местные детишки дали редкому гостю прозвище «Ильфтонгский медведь» радуясь его появлению. Каждый раз он устраивал для малышей маленькие волшебные представления. Маг удивлялся прозвищу и просил называть его просто – дедушка Эмпириан. На досужие темы он разговаривал неохотно. Покупал в основном мёд и сушёные фрукты, что росли на границе с холодным регионом и отправлялся обратно, в долгий путь к своему уединённому жилищу. Туда – где лишь ветер был ему собеседником.
И когда маг покидал Ханивуд – последний оплот тепла и уюта на границе с холодными степями, старая женщина Хильда, сидя на лавочке возле дома, рассказывала детям историю о том, как отшельник впервые появился у ворот поселения.
Маг скитался по разным уголкам Тефтонга так долго, что отрастил бороду до пояса, и очень устал от ночёвок под открытым небом. К тому же, ночи были тем холоднее, чем дальше на север он продвигался. Именно поэтому не смог он себе отказать в радости переночевать в тепле, прежде чем ступать дальше, на север. Путник обходил дом за домом стучась в поисках крова, но никто не решался впустить к себе незнакомца.
Обойдя каждый дом, каждую дверь, маг не нашёл отклика в сердцах жителей деревни. Практически смирившись с тем, что будет ночевать на улице, он грузно поднялся на крыльцо маленькой, слегка покосившейся избы.
Эмпириан пару раз стукнул кулаком по входной двери, отчего она чуть было не слетела с подгнивших петель. Навстречу отшельнику, выпучив глаза, вышла маленькая старушка Хильда:
– Чего ты по двери барабанишь, косматый?! Сломаешь ещё!
– Здоровья вам и вашей семье, мудрая женщина, – с отстранённой улыбкой блаженного, отшельник поприветствовал хозяйку. Глаза его будто смотрели сквозь Хильду.
– Какой ещё семье? Я своего деда похоронила шестнадцать лет тому назад! А детей у нас никогда и не было! Нет у меня семьи, одна я осталась. Говори чего хотел, али проваливай! – со злостью ответила старуха.
– Сожалею о невосполнимой утрате и скорблю вместе с вами. Я всего лишь усталый замёрзший путник. Прошу, разрешите у вас переночевать? Могу спать и на полу, – размеренно говорил Эмпириан.
– Шастают тут разные, спать не дают! Так уж и быть, заходи давай. Но кормить мне тебя нечем, – слегка успокоившись ответила бабка.
– Благодарю, мудрая женщина. В такой день грех не протянуть руку помощи нуждающемуся. Я был уверен, что вы не откажете. А кормить меня не нужно, я ел несколько дней назад.
Глаза хозяйки заметно расширились, но она молча пустила незваного гостя в избу. Вопреки ожиданиям Хильды мужчина не жаждал разговора. Представившись Эмпирианом, он расположился в углу избы, извинился за беспокойство в столь поздний час и, сев в позу лотоса, стал медитировать. Высоко подняв подбородок, мужчина с закрытыми глазами напевал незнакомый для старухи мотив.
Хильда ходила по избе, бросая косые взгляды на седые волосы странного гостя, и гадала: сколько же ему лет? Он никак не реагировал на присутствие женщины, поэтому та плюнула, затушила свечи и легла в кровать. Сон не приходил, и, ворочаясь в кровати, женщина громко вздыхала, давая понять, что он ей мешает. Гость всё так же мычал нечто похожее на мелодию. Поохав, она не выдержала и села на кровати:
– Ты чего это развылся? Ложись давай-ка спать, покамест, не выгнала тебя на холод волчий! – проворчала старуха, заметив, что гость не обращает на неё никакого внимания. Длинная фиолетовая мантия и набор мешочков разного размера на поясе вызывали у неё интерес. Повысив голос, старушка повторила:
– Э-эй, юродивый! Откуда будешь-то?
– Ох, её песня так прекрасна, простите, если доставил неудобства, – Эмпириан помотал головой, отрываясь от грёз. – Я паломник, ищу места силы. Чем дальше на север двигаюсь, тем отчётливее слышу песнь бесконечности.
– С югов, да? И чего же, у нас тут в Ханивуде место силы, что ли? И что ещё за песни, энтой вашей, как её… бесконечности?
– Не здесь, но вы правы, уже совсем близко… Вы только послушайте! – ответил маг, покачивая головой в такт неуловимой мелодии.
– Совсем свихнулся, голубчик! – всплеснула руками Хильда. – Ничего я не слышу, ставни-то закрыты! Да и кого там слушать-то? Как волки воют?
– Красоту песни не передать словами, но я могу поделиться с вами тем, что слышу сам! Если хотите, конечно… – с воодушевлением сказал Эмпириан вставая с пола.
– Красиво говоришь… Ну давай, что ли. Глядишь, усну скорее.
Маг подошёл к кровати, сел рядом и прикоснулся указательными пальцами к вискам хозяйки. Хильда закрыла глаза и услышала нежный женский голос.
О чём они с Эмпирианом разговаривали до самого утра, Хильда не запомнила. Как не запомнила и того, что услышала. Всё, что осталось в памяти – это ощущения. Растекающееся по телу тепло. В памяти осталось чувство счастья и толика тоски. Она представляла, как вместе с мужем, сидя перед окном, слушает завывающий студёный ветер, попивая дымящийся пряный чай. Чувствовала аромат свежих подснежников, что пробиваются по весне сквозь подтаявший наст, сорванных любимым по дороге с лесоповала.
Под утро странный гость ушёл. Хильда проснулась с улыбкой и желанием поддерживать в душе́ тёплые эмоции. Никто больше не видел, чтобы она ворчала на детей, играющих у её забора. Напротив, бабка стала чаще рассказывать им истории из своего детства, местами, конечно, очень преувеличивая. Даже старый сосед, привыкший ругаться с бабкой через забор, повадился к Хильде в гости. То цветочек подарит, то дров наколет.
Большинство соседей обрадовались такому преображению, и с тех пор с охотой встречали гостя.
***
С тех событий прошло уже больше четырёх лет. Эмпириан, посапывая, лежал на кровати в старой охотничьей хижине. На устах его теплилась улыбка. Пытаясь нащупать нечто, что было рядом лишь во сне, рука соскользнула с кровати. Морок окончательно оставил мага, и выражение лица вмиг стало привычно каменным. Сев на кровати и оперев голову на руки, Эмпириан подумал:
