Глава 1. Небесная благодать для Рагнарёка
В романе использованы мифы и легенды Древней Индии, Древней Греции, финно-угорских, славянских, северогерманских народов и нартский эпос, а также данные археологических раскопок в Волго-Окском междуречье, Российском Черноземье, на Южном Урале и Северном Кавказе.
* * *
2147 год до Р.Х., последний день месяца лисы по северному календарю (24 января)
* * *
Ночь царила над миром. Тихая, искрящаяся хрустальными звёздами и холодеющая бесконечными снегами. Даже собаки в стойбище присмирели и уснули, не тревожа больше лаем своих хозяев.
Вокруг обширной площадки для общего сбора полукругом, разомкнутым в сторону леса стояли девять больших чумов. В крайнем справа у пылающего ярким пламенем очага молча сидели и занимались обычной для зимы кропотливой работой три человека. Точнее занимались этим двое. Пожилой мужчина ладил силки на зайцев, а крепкая ещё старуха чинила поношенную парку. Молодая стройная девушка не делала ничего. Она просто сидела у очага, обратив лицо к огню. Веки её были опущены. Она будто бы дремала. Но что-то в этом было неправильное. Уж слишком глубоко веки вдавались внутрь глазниц, делая красивое молодое лицо слегка пугающим.
Вдруг девушка насторожилась и, не открывая глаз, повернула голову к выходу.
– Что-то случилось, Фарна? – напрягся мужчина, кладя руку на лежащий рядом увесистый каменный топор.
– Она пришла, – без всяких эмоций произнесла девушка.
– Кто Она? – удивлённо спросил мужчина с ужасом наблюдая, как сами собой развязываются шнурки, крепившие полог закрывавший дверной проём.
– Богиня огня, – проговорила Фарна и, всё также не открывая глаз, чуть громче обратилась в сторону входа. – Милости просим, о, бессмертная. Войди в наше жилище, семиязыкая Най-эква.
– Защити меня пресветлый Митра, – прошептал мужчина, поднимаясь на ноги, но не выпуская из рук каменного топора. – А разве у огня есть богиня?
– Конская башка, – прошипела, пихнув его локтем, уже вставшая старуха, – залезь под хвост собаке и молчи там, а то ещё опозоришь весь род. Это же не наша богиня. И положи топор на землю. Неровен час, что недоброе подумает.
– Мама, а… – попытался у неё выяснить ещё что-то мужчина, но замолчал, потому что в этот момент шнурки наконец-то развязались, полог сам собой задрался вверх, пустив в чум холод ночи и облачко мелкой снежной пыли. Огонь в очаге резко вспыхнул и вернулся в прежнее состояние.
На пороге стояла высокая дородная женщина в парке сшитой из шкур огненно-рыжих лис.
– Здорово живите! – низким грудным контральто почти пропела на чисто арийском языке богиня и слегка удивлённо посмотрела на сидящую у очага девушку. – Слепая? Ну, да. Так говорили. Ты что ли вёльва?
– Да. Чужие люди порою зовут меня колдуньей, ворожеей, то есть вёльвой, – ответила Фарна, вставая и кланяясь гостье.
Богиня скептически оглядела убогую обстановку чума, даже не задержавшись на его обитателях, и слегка переваливаясь прошла к очагу. Протянула к огню руки. Огонь сначала потянулся к ней, словно слепой щенок к матери, но тут же отпрянул и даже слегка притух.
– Хэ! – удивилась богиня. – Я вижу, здесь кто-то усердно молится Агни…
– Да, госпожа, – кивнула в ответ старуха. – Мы всегда почитали огонь и постоянно молимся нашему огненному богу Агни.
– Ну, что ж. Это хорошо. Это правильно, – кивнула, соглашаясь, Най-эква[1] и тут же села на пол.
При этом под её мощным седалищем оказалась невесть откуда взявшаяся здоровенная охапка лисьих шкур. Богиня зябко поёжилась. Полог, поднятый над входом в чум, упал и шнурки тут же завязались сами собой.
– Знобит меня что-то в чужих землях-то, – пояснила она и тут же по-простецки обратилась к собеседникам. – Да вы присаживайтесь. Чего стоять-то? И ты, мужик с топором, тоже садись. В ногах правды нет.
Люди последовали её совету. Мужчина наконец-то выпустил из рук топор.
– Бессмертная, я вижу, что ты о чём-то хочешь спросить меня, – произнесла Фарна.
– Вот молодёжь пошла! – возмутилась богиня. – Никакого почтения к старшим. Пришёл гость. И вместо того, чтобы напоить, накормить его, спросить о том каков был его путь, поговорить о погоде и видах на будущую охоту, сразу о деле начинают. А потом ещё чего доброго и на улицу выгонят…
– Ох, что верно, то верно, совсем испортилась молодёжь. Никакого уважения, – согласно кивнула старуха, протягивая Най-экве костяную чашу с тёмной жидкостью. – Вот. Не окажешь ли милость, о, великая? Испей нашего арийского напитка – кваса. Сама готовила. Не побрезгуй.
– С удовольствием, мудрейшая. Давненько я такого не пила. Мой-то народ в земле ковыряться не умеет. Всё охотой и рыболовством промышляет. А потому вот кваса и не готовит. Только у вас, ариев и попробуешь, – ответила богиня и одним глотком осушила весьма объёмистый сосуд.
Почмокала губами, утёрла их рукой и ко всеобщей радости довольно произнесла:
– Эх… С медком. Это хорошо. Люблю сладенькое. Но ты, девка, права. Нечего засиживаться. Гостила я тут у своего кума Нёр-ойки на озёрах Каменного Пояса. Он в тех краях хозяином гор и хранителем озёр считается. Там вот и услышала про арийскую девицу, что всё на свете наперёд знает. Я тут старых друзей в дальних краях навестить собралась. Вот хочу спросить тебя, Вёльва, стоит ли?
– Спросить-то, конечно, можно. И я тебе, разумеется, отвечу, – молвила грустно провидица. – Да надо ли?
От таких слов у богини аж рот открылся, а отец и бабушка Фарны замерли от ужаса. Девушка же между тем продолжила:
– Ведь что бы я тебе ни сказала, о, великая, ты всё равно поступишь так, как уже решила.
– Хэ! – воскликнула Най-эква. – А ведь девка-то права. Но разве я напрасно тащилась сюда из-за три девяти земель? Давай уж говори, что знаешь.
–Хорошо, – кивнула Фарна. – Ждёт тебя путь к морю, что зовётся Мрачным. И встретишь ты там своих друзей. И будут у тебя годы счастья. И встретишь ты там… О-ой!
Будто чёрная молния пронзила голову. Крик боли вырвался из груди девушки. Её тело мелко затряслось, сама она стала заваливаться набок. Отец с бабушкой бросились к ней на помощь, но припадок уже прошёл. Фарна вновь села, скрипнув зубами остановила их взмахом руки и заговорила горячечным умоляющим голосом:
– Я вижу его. Отца погибели нашей. Я вижу того, по чьей вине сгорит в огне наш мир. Того, кто начнёт Рагнарёк. Светлая богиня, не ходи к Чёрному морю. Не встречайся с рыжими. Не люби никогда больше! Ибо это будет твой сын…
На лице бессмертной застыло выражение презрения и жалости.
– Да что же это? Шева[2] в тебя что ли вселилась? Я-то ждала увидеть великую провидицу, а это всего лишь девчонка, одержимая Шевой, – прогудела Най-эква. – Такую чушь можно услышать только от безмозглого червяка, грызущего девичьи внутренности… Хотя, говорят, шевы, что из головы ящерицы приготовлены, прорицать действительно могут. И кто ж в тебя этот мерзостный дух вселил? Какому колдуну ты на тень наступила? Да ты, верно, и сама не знаешь… А головка-то у тебя часто болит, детка? Мучаешься, поди, жрёт тебя изнутри эта тварь. Ну, иди ко мне. Я её изгоню, а кроме огня с Шевой ничто не справится…
