Сборник, Сергей Иванович Князев - Эрик. Эрнест. Эрнест Наумович. Книга об Эрнесте Серебренникове

У меня в архиве есть фотография, сделанная в 1948 году. На ней команда Курортного района, в которой я играл правого полусреднего. Тогда в моде была система «дубль вэ». Сначала нас тренировал капитан «Зенита», выигравшего в 1944 году Кубок СССР, Иван Герасимович Куренков. Сменил его Виктор Кириллович Бодров, также защищавший цвета «Зенита». Его сын Коля, с которым я учился в одном классе, был центральным нападающим. Сильная была команда. Нескольких ребят взяли в зенитовский дубль, многие потом были на ведущих ролях в клубах, игравших в чемпионате Ленинграда. Бодров тренировал нас, не делая скидки на возраст. По-другому просто не умел…

Детская футбольная команда Курортного района Ленинграда. Крайний справа – Э. Серебренников. Вторая половина 1940-х

Моим первым журналистским опытом был выпуск семейной газеты, которую редактировал старший брат Михаил. У нас дома образовалась «Страна Серебрековия». В этом «государстве» были четко распределены министерские портфели. Возглавляла домашнее правительство мама, папа был министром связи (он был связистом и прошел в этом качестве всю войну). Мне доверили министерство обороны, а брат Михаил, который старше на два года, редактировал газету. Называлась она, как ни странно, «Искра».

Эрик Серебренников (слева) с братом Михаилом. Конец 1930-х

Эрик Серебренников (слева) и его однокурсники по Ленинградскому кораблестроительному институту. Середина 1950-х

Где-то в пятом классе я решил, что одной газеты для нашей «страны» мало, и в Серебрековии появился орган министерства обороны.

Первым в Корабелку поступил брат, я пошел по его стопам, продолжая семейные традиции.

В начале 1957 года во время сессии я попал на встречу с Вадимом Синявским. Комментатор, имя которого гремело по всей стране, рассказывал об Олимпиаде в Мельбурне. Синявский, как и многие радиожурналисты, был потрясающим рассказчиком. Его повествование захватило настолько, что на следующий день я завалил экзамен по гидромеханике. Преподаватель (даже сейчас помню его фамилию – Золотов) относился ко мне замечательно и предложил взять другой билет. Только я первый и единственный раз за все время обучения в институте на экзамене не мог сосредоточиться. Вдруг пришло озарение, что мне совершенно неинтересна гидромеханика! В голове было только выступление Синявского, которое тот начал гениально: «Когда в Мельбурне пришвартовался пароход „Грузия“, на котором советские олимпийцы должны были возвращаться домой, пропала официантка…»

Ты можешь рассказывать час – а запомнится одно предложение. Это я понял благодаря Синявскому. Оказался я на встрече с ним в 1957 году. Уже что-то делал на радио. Человек восемь собралось, на Синявского смотрели затаив дыхание – как же, только-только завершились Олимпийские игры в Мельбурне! Синявский – это был глоток свободы. Интонация, юмор… А на телевидении у него не пошло – глаз-то один, второй повредил на фронте. Начал ошибаться, а все видят. Но на той встрече он блистал! Первые фразы: «Пропала официантка. Может, шпионаж? Может, выкрали империалисты? Погибла, нет?» Потом о чем только он не говорил! А мы были заворожены историей про официантку. Он нас поймал на крючок капелькой детектива!

Через два часа кто-то осмелился: «Вадим Святославович, что с официанткой-то?» – «А что с ней?» – «Отыскали?» – «Откуда я знаю? Пропала – и все…»

Великий рассказчик! Как и Набутов. К столетию со дня его рождения провели вечер, вспомнили Виктора Сергеевича. Он же с юмором был, миллион историй с ним связано. Комментируем вдвоем соревнования по конному спорту. Обязали ни с того ни с сего. Я-то молодой, пролистал какую-то литературу. А Набутов зря готовиться не любил. Когда во время репортажа в очередной раз я возвратил его в мир всадников и кобыл, Виктор Сергеевич воскликнул: «Все, что я знаю о лошадях, – это Семен Михайлович Буденный!» Человек остроумный, не мог удержаться. Это недостаток людей, которых сажали в 30-е годы. Хорошая фраза – как же не сказать-то?

Становиться журналистом я не собирался, но после печатных изданий «Страны Серебрековии» у нас с братом был опыт радио. Наш отец, как уже упоминал, был связистом, дома находились редкие в ту пору и даже секретные звукозаписывающие устройства. На них записывал свои речи и репортажи, которые мне жутко нравились. Повествуя о футбольных матчах, в чем-то подражал Синявскому.

И тем не менее на конкурс комментаторов я пришел, будучи дипломированным инженером… Мало того, работал в Лахденпохье, где располагалась база управления суперсекретными объектами. Надеюсь, сегодня это уже не является государственной тайной. Руководитель испытательного участка, где я работал инженером, учился в ЛЭТИ в одной группе с не менее известным, чем Синявский, Виктором Набутовым. Он этим гордился, ведь популярность Виктора Сергеевича в Ленинграде была фантастической. Набутов часто выступал в трудовых коллективах и, как человек свободолюбивый и смелый, говорил иногда такое, что на радио или телевидении не прозвучало бы никогда. Народ был в восторге. Естественно, мой шеф гордился подобным знакомством. Когда я прочитал в газете объявление о конкурсе комментаторов, первым, кто посоветовал принять в нем участие, был непосредственный начальник. Начался мой путь в журналистику с неточного адреса. Пришел на Зимний стадион в комнатушку, которую занимал корпункт главной спортивной газеты страны, и выпалил заготовленную фразу. Возглавлявший ленинградское бюро «Советского спорта» Николай Антонович Шагин охладил мой пыл: «Так это не к нам! Радио напротив».

Я пришел в Дом радио, и мне сказали – встаньте к окну и рассказывайте о том, что видите. Ведите репортаж. Я был молодой, спортивный, загорелый, модно одетый и очень уверенный в себе. Я встал к окну, которое выходило на улицу Ракова, и начал говорить, что идет женщина с ребенком и тот ест мороженое, что девушка на каблуках куда-то спешит, почти бежит и может упасть…

Меня через несколько минут остановили и сказали, что могут меня попробовать. Сперва я работал на радио вне штата, вел выпуски новостей. Затем стал комментировать матчи «Зенита» на радио, иногда вместе с Виктором Набутовым, затем начал работать на телевидении.

Вероятно, я сразу приглянулся руководителю службы информации Теодору Багловскому. Мне доверили комментировать первые таймы футбольных матчей. Какое-то время работал внештатно, а окончательно ушел из инженеров в 1961 году. Даже не отработал, как это полагалось в советские времена, три года по распределению. Министр подписал специальное распоряжение, но первые успехи на радио были здесь ни при чем. Меня откомандировали в кукольный театр Ленинградского кораблестроительного института, популярность которого вышла далеко за пределы вуза. Его история началась с концерта, на который мы пошли вместе с братом. Сейчас традиции таких «солянок» с выступлением артистов разных жанров забыты, а в СССР подобные концерты были очень популярны. В том, о котором идет речь, выступал потрясающий кукольник Евгений Деммени, имя которого носит Театр марионеток на Невском. Это был не только великий артист, но и потрясающий человек. Истинный барон с аристократическими манерами. В этом довелось убедиться с первого же визита. Провожая нас, студентов, из своей роскошной квартиры, он подал нам пальто. На наши возражения последовала блистательная реплика: «Пальто друг другу не подают только лакеи!»