Писатели бывают разные… как и герои их книг. А наш герой – далеко не герой. Он с детства мечтал стать писателем, но… что-то пошло не так. Пьянки-гулянки, секс-похождения, проблемы с законом – обстоятельства, мешавшие развиться таланту. Не-у-дач-ник! Так продолжалось бы и поныне, если б не вещь, обнаруженная им в купленном гараже. А дальше… Дальше всё пошло так! Бессонные ночи, горящие свечи, стук клавиш и… текст, льющийся на бумагу.
Рассказы, повести и романы, сюжеты которых, переплетясь воедино, помогут начинающему писателю не только подняться «из грязи в князи», но и понять: кто он и зачем. А ещё и прославиться, и огрести чемодан денег. Вот только добавит ли счастья обрушившееся богатство? Ведь герои рассказов – бандиты-беспредельщики, оборотни в погонах, рецидивисты всех мастей – слишком настойчиво лезут теперь в его жизнь. А грань между выдумкой и реальностью, между прошлым и настоящим становится всё тоньше и тоньше…
Истории книги ERIKA, изложенные в романе, повести и рассказах, не смотря на их непохожесть, в совокупности являются одним большим художественным произведением. К концу повествования сюжетные линии сойдутся воедино, и читатель получит неожиданные ответы на все вопросы, возникшие по ходу чтения книги.
Повесть «Тринадцатый», являющаяся частью данной книги, ранее публиковалась отдельной книгой, которая так и называется – «Тринадцатый».
С детства мечтал стать писателем. Но каждый раз что-то мешало: разные обстоятельства непреодолимой силы. Только соберусь писать книгу – нет-нет что-нибудь да случится. Ещё в школе (году в 1986-м было дело) друзья-товарищи, одноклассники-пионеры как-то выудили из оставленного мной портфеля заветный блокнот с начатым рассказом. Читали вслух. Смеялись. Точнее, ржали, хоть рассказ сочинял я вовсе не юмористический. Долго ржали, целых два дня, пока одному из них в зубы не дал. Так начинался мой путь в большую литературу.
Он был тернист и ухабист, этот путь. Бесшабашная юность (и пара рассказов, написанных «в стол»); два года в кирзовых сапогах (и начатый на пару с корешем-сослуживцем, но так и не дописанный приключенческий роман); возвращение на гражданку в 1993-м. Мутные девяностые пронеслись в пьяном угаре – было как-то не до литературы. Потом бросил пить, но ударился в секс-похождения – и опять не до книг.
К тридцати годам остепенился, приготовил для рукописи толстую тетрадь и карандаши. Но для начала решил грехи молодости замолить. Поехал с паломниками в Саввино-Сторожевский монастырь, что в Звенигороде. Бац – теракт в поезде! Убитые, раненые. Искорёженные вагоны, слёзы, кровь. Подробности опущу – слишком тяжело вспоминать… Так вместо ставропигиальной обители я чуть не оказался на том свете. Шесть дней в коме. Несколько месяцев по больницам скитался, но выкарабкался, чудом сумел зацепиться за жизнь.
И вновь! Стоило взять перо – под следствие попал. Целый год менты нервы трепали. Мне шили создание ОПГ (организованной преступной группы) с целью хищения драгметаллов с территории ВМП «АВИТЕК» – самого главного, самого крупного оборонного предприятия Кировской области.
Подумать только – создание ОПГ. И сразу столько образов в голову лезет! От слов этих так и веет тухлой романтикой дешёвеньких ментовских сериалов, словно нафталином от валенок, что прятались с девяностых годов в дальнем углу кладовки. Но в реале всё просто!
Да, была создана ОПГ – организована преступная группа, не отрицаю. Да, хищения с охраняемой территории были. В особо крупных. Не спорю, это факт. Но, пардоньте, я тут при чём? Я всего-то лишь тихо-мирно трудился в отряде охраны данного предприятия. Кстати, по иронии судьбы подразделение нашего отряда, в котором служил, официально именовалось Группа ОПГ (охраны перевозимых грузов). Так совпало.
Создание ОПГ, это ж надо! Хорошо, адвокатам удалось отстоять моё честное имя. Отлипла прокуратура, и вновь я пытался начать. Но так получилось, что в те времена я был довольно богат. Когда ты богат – нет стимула к творчеству, мозги словно жирком обрастают (сужу по себе). Но правильно говорят: «Лёгкие деньги – легко и уходят!» Эту истину мне предстояло прочувствовать на собственной шкуре.
А ещё говорят: художник (композитор, философ, литератор, учёный) должен страдать, должен жить впроголодь. Для творчества голодать и страдать – хорошо. В этом плане больше других из нашего брата – творческого интеллигента – повезло поэтам, хе-хе! Пару четверостиший можно и на пустой желудок состряпать; знай только записывай, хоть на ходу.
А прозаик? Чтобы книгу родить, прозаик вынужден просиживать за письменным столом часы, дни, недели, месяцы, годы. Где столько времени взять? Так, пожалуй, от голода загнёшься, прежде чем роман накарябаешь! Поэтому, когда суждено было вновь вкусить нищенского существования – в плане писательства у меня опять ничего не вышло. И стимул имелся, и желание. Я и страдал, и голодал. Но совершенно отсутствовало время на писанину – нужно было копеечку зарабатывать на картошку и хлеб.
Жизнь между тем потихоньку наладилась. Остепенившись, я повстречал, наконец, свою половинку, женился. Мы стали строгать детей одного за другим, причём исключительно мальчиков. Каждый раз обмывал рождения сыновей с сослуживцами в кафе «Золотая осень». Да, не зря в Группе ОПГ (той, которая охраны перевозимых грузов) я числился одним из лучших стрелков!
– Опять в десятку! – звеня рюмками, прикалывались друзья-коллеги. – Только парней делает. Ты, Саня, снайпер!
– Все выстрелы точно в цель, – отшучивался я, поднимая бокал с грейпфрутовым соком за боевое пополнение в семье.
Забот прибавилось. Но – странное дело – именно тут и нашлось время на писание книг! Да-да, прямо посреди всех этих пелёнок, распашонок, слингов, сосок, колясок; между заливистым плачем и первыми «Гы», «Гу-гы», «Бу-бу»; между кормлениями, подмываниями и гуляниями нашлось время на книги. На целых две! Словно меня наградили свыше за то, что я «стал вести себя хорошо».
Признаюсь, в ту пору я полагал, что самые яркие и самые ужасные приключения моей жизни остались где-то там, позади, во временах буйной молодости. Все эти оргии, пьянки-гулянки, перестрелки на междугородних трассах и запретный секс; все эти дерзкие, наглые преступления (предотвращённые и совершённые); все эти перепады от нищеты к роскоши и обратно – «американские горки» моих жизненных падений и взлётов… Как же
