Дверь открылась, впустив на мгновение неясный гул расположенной за домами улицы и разбавивший пресный, кондиционированный воздух офиса аромат цветов с клумбы у входа. В холл вошёл молодой, крепко сложенный мужчина ростом чуть выше среднего и негромко, робко поздоровался с девушкой-секретарем, коротавшей рабочий день в сети. Она нехотя оторвала свой взгляд от экрана ноутбука, окинула вошедшего оценивающим взглядом и спросила:
– Здравствуйте. Вы на приём? По записи?
– Да, я звонил вам вчера, меня зовут Давыдов Александр.
– А… – девушка на мгновение задумалась, скосив взгляд на раскрытый ежедневник, лежавший рядом на стопке каких-то папок, – вы к Ивану Сергеевичу. Верно?
– К нему… Мне подождать? У вас тут, правда, не многолюдно, – Александр, осмотрев пустой холл, натянуто улыбнулся.
– Отпуска, – секретарша вздохнула, однако в её вздохе печали не было ни капли. – Сейчас спрошу, не занят ли.
Она подняла трубку, набрала несколько цифр внутреннего номера.
– Иван Сергеевич, к вам посетитель подошёл… Да, по записи… Александр, проходите, пожалуйста.
И девушка показала на первую из четырёх дверей слева от неё, с небольшой пластиковой табличкой «Психиатр».
Посетитель медленно, словно тянул время, подошёл к двери, поднял руку, чтобы постучать, но лишь нерешительно коснулся костяшками пальцев лаковой поверхности дверного полотна. В какой-то миг провожавшей его взглядом секретарше показалось, что он сейчас просто развернётся и уйдёт, но Александр решительно потянул за ручку и скрылся в кабинете.
Внутри было уютно. С первого взгляда показалось, что хозяин этого помещения проводит здесь гораздо больше времени, чем дома, и поэтому обстановка кабинета была подобрана с особой тщательностью. Слева вдоль стены находились высокие книжные шкафы. Не какие-нибудь, купленные по каталогу офисной мебели, а самые настоящие антикварные. Рядом с окном, задёрнутым тяжёлыми шторами, стоял дорогой тёмно-коричневый кожаный диван в виде буквы П, внутри которой находился небольшой журнальный столик. Справа почти всё место занимал огромный стол из тёмного дерева, по всей видимости ровесник шкафов напротив. Оклеенные дорогими скандинавскими обоями стены большей частью были завешаны различными фотографиями и репродукциями.
В воздухе витал успокаивающий сладковатый, пряный запах отгоревшей ароматической свечи, отчего волнение, преследовавшее Александра от самого дома разом сошло на нет. Он посмотрел на приподнявшегося из-за стола человека, пытаясь понять, кто же он такой, этот Иван Сергеевич. Возраст врача угадать было непросто – на гладком, моложавом лице растянулись в легкой улыбке пунцовые, почти юношеские губы, окаймлённые аккуратной бородкой в которой, правда, прослеживалась седина. Седые нити белели и в коротких, тщательно причёсанных волосах. Он едва заметно кивнул, и заговорил негромким, мягким голосом с едва различимой хрипотцой:
– Позвольте представится. Стрижевский Иван Сергеевич, психоаналитик. Сразу хочу спросить у вас разрешения на запись нашей беседы, чтобы в дальнейшем у меня был материал для работы. Заверяю вас, всё сказанное останется между нами.
– Хорошо, – плечи Александра неловко дёрнулись, что не скрылось от внимательного взгляда собеседника.
– Не волнуйтесь, Александр Денисович. Давайте присядем на диван. Так вам будет удобнее.
Врач вышел из-за стола, взял посетителя за локоть и проводил к дивану. Они сели друг напротив друга. Стрижевский положил на журнальный столик небольшой, похожий на брелок диктофон и нажал запись.
– Итак, начнём.
Александр откинулся на спинку. Утопая в мягких подушках, он забыл о волнении, стало легко и спокойно.
– Мои сны… Всё дело в моих снах… – он начал несколько неуверенно, пытаясь подобрать правильные, более точные слова, но ощутив на себе сочувствующий взгляд, продолжил. – Они пугают меня. Но это вовсе не кошмары… Сколько себя помню, не припоминаю, чтобы мне приснился хотя бы один кошмар. Лет примерно с пятнадцати мне снится один и тот же сон. Впрочем, я немного неправильно выразился – сны разные, но я вижу их так, словно смотрю сериал. Когда наступает ночь, я знаю, что увижу продолжение того, что видел прошлой ночью. Кому-то, возможно, это покажется интересным. Каждый мечтал досмотреть интересный сон. И мне так казалось поначалу. Но теперь начало пугать. Я не сумасшедший и прекрасно понимаю, что происходящее со мной выходит за рамки нормального. Это первая причина. А вторая – с каждым разом сон всё больше напоминает реальность. Все запахи, вкусы, ощущения – всё как на самом деле.
– И, что же вам снится? – спросил Иван Сергеевич, воспользовавшись паузой.
– Что снится… Я упущу подробности, иначе рассказ займёт не один день. Попробую описать основное. Мне снится, будто я живу в далёком прошлом, или… не знаю, может это какой-то несуществующий мир, плод моего воображения. Всё началось с того, что я еду в повозке по лесной дороге. Лошадьми правит человек, которого я называю отцом, рядом сидит женщина – мать. Она угощает меня мёдом из небольшого горшочка. Этот вкус помню до сих пор. Тогда впервые поразился таким сильным, реалистичным ощущениям во сне. Спереди и сзади ещё несколько повозок с людьми и их пожитками. Каждого из этих людей я знал по имени, знал, кем они были, словно прожил с ними много лет. Дети сидят молча, внимательно слушая взрослых. Взрослые говорят о войне, которая заставила их покинуть родной посёлок и искать защиты за каменными стенами города. А потом вдруг послышался топот множества копыт, крики, лязг оружия. Отец сбрасывает меня с повозки в кусты, рядом с которыми мы как-раз проезжали, кричит, чтобы я прятался, а сам берётся за копьё, – Александр на мгновение прервал рассказ, глубоко вздохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, и продолжил. – Я заплутал в лесу, долго искал потом это место… Когда вернулся на дорогу, нашёл лишь пару перевёрнутых повозок, осколки разбитой посуды и несколько пятен крови. Куда пропали люди – не знаю.
– Что же потом? – неожиданно вырвалось у Стрижевского.
– Пошёл, куда глаза глядят. К ночи дошёл до деревни; до сих пор помню название – Сегитал. А рядом с ней был воинский лагерь. Подумал, может там что знают о моих близких, но увы. Солдаты приютили меня. Так я и прожил с ними около месяца. А когда наступило перемирие, один из них, который всё это время заботился о найдёныше, забрал меня с собой. Он покидал службу и возвращался домой, а я уже потерял надежду найти кого-то из родных. Вот и снится мне теперь жизнь в его доме. Занимаюсь охотой, рыбалкой, работаю в огороде. А по вечерам мой воспитатель учит меня обращаться с копьём и мечом. А я постоянно пытаюсь отлынить от занятий, чтоб погулять с подружкой по берегу реки…
