Упомянутая в заголовке цифра, часто встречается в статьях, посвященных второй мировой войне, когда речь идет о количестве советских солдат и офицеров, оказавшихся в плену у немцев. В некоторых источниках называется четыре миллиона. По немецким данным из 3,9 мл советских военнопленных 1941 года в живых осталось 1,1 мл. Однако, цифра три миллиона молодых советских солдат, убитых или умерших за колючей проволокой, нигде не подвергается сомнению. К сожалению, советская статистика не располагает точными цифрами жертв второй мировой войны, а в литературе вы не встретите дневников или воспоминаний бывших пленных, о годах, проведенных в лагерях. Да оно и понятно – кто будет издавать мемуары «изменников» родины! Возникает вопрос: «Откуда появилось такое большое количество предателей Родины?» Из истории Советского Союза известно, что все годы велась бескомпромиссная борьба с врагами народа и миллионы их были уничтожены задолго до войны, а уцелевшие – надежно запрятаны в ГУЛАГ’е. Последние враги, затаившиеся в рядах Красной армии, были «разоблачены» и уничтожены накануне войны и даже в самый ее разгар.
Каковы же потери сторон в личном составе в 1941 году? Немцы подсчитали: убитыми, ранеными и пропавшими без вести с 22 июня по 31 декабря они потеряли 830.903 человека. Официальных сведений с нашей стороны нет, Доктор исторических наук В. А. Анфилов, работавший в 50-х годах в военно-историческом отделе Генштаба вместе со своими сотрудниками подсчитали и удивились: эта цифра составила 5 мл человек. Из них 3,9 мл пленных за первый год войны! Только в Белоруссии, в июне-июле 1941 года, погибло свыше 400 тысяч военнослужащих Красной армии, более 500 тысяч попало в плен.
Автору этих строк удалось выжить. Попав в плен под Минском, в июле 1941, был освобожден в апреле 1945 года. О годах, проведенных в плену, и пойдет рассказ.
На службу в армию был призван в 1940 году из Ленинграда. Под впечатлением песни «Три танкиста, три веселых друга…» и кадров из фильма «Трактористы» изъявил желание проходить службу в танковых частях. Желание удовлетворили, и вместе с 30 парнями со средним образованием из Ленинграда, был направлен в 8-ой танковый полк 36-й кавалерийской дивизии им. Сталина, квартировавший на территории, только отошедшей от Польши, в м. Крынки.
Вновь прибывших направили в полковую школу и стали готовить механиков-водителей танка БТ-7. Воинская часть, вернее, ее отдельные эскадроны (так назывались танковые подразделения) располагались в брошенных панских усадьбах, в деревянных строениях, на расстоянии 2–3-х км один от другого. Сама кавалерийская дивизия располагалась в Берестовицах.
В отличие от некоторых танковых формирований нашей 10-й армии, например: 25-й и 31-й танковых дивизий, 13-го механизированного корпуса, имевших к началу войны по несколько учебных танков, фактически совершенно безоружных, наш полк имел полный комплект – 52 легких танков БТ-7. Ведь дивизия носила имя Сталина.
При обучении командование руководствовалось девизом: «тяжело в учении – легко в бою» во всех случаях, когда надо и когда не надо. Однажды всю нашу группу направили на медицинскую комиссию в Гродно для отбора кандидатов в летные училища. До железнодорожной станции 26 км заставили идти пешком (полк располагал парком автомобилей, а в авиационном бензине стирали рабочие гимнастерки), в результате по состоянию здоровья ни один из 30 человек комиссию не прошел.
Студент 2 курса Ленинградского института киноинженеров
Вспоминаю, как зимой 40-го года, после суточного несения караульной службы, были подняты через час после отбоя, и зимней ночью ненастную погоду пешим ходом отправились за 16 км на полигон на ученья. Танки шли по полю, садились на днище (был глубокий снег), их приходилось откапывать. Добравшись до места, уже выбились из сил. А впереди целый день тактических учений и учебная стрельба, три выстрела по мишени на расстоянии 300 метров. Почти все стреляли мимо мишени.
Возвращались в часть поздно вечером, тоже пешком. У многих сил не хватало и они падали на дороге. Их подбирала машина. Я кое как добрался сам.
Практическому вождению танка обучались в сложных условиях. Приходилось водить танк с закрытым люком в противогазе, преодолевая подъемы и рвы. Многие молодые ребята с заданиями не справлялись, иногда у некоторых дело доходило до слез.
Учили и армейские уставы. Командиры были строгие, чуть – что наряд вне очереди. Однажды, в перерыве между занятиями по изучению техники, старший лейтенант Холодцов – командир первого эскадрона, увидев меня с конфетой в руках, отчитал и дал задание вымыть полы в помещении, а старшина заставил, их перемыть. Одним словом, получил наряд вне очереди, да еще и с добавкой.
Казалось, такая армия с врагом справится запросто. Но дело было не в солдатах.
Время проходило быстро, наступила весна, служить стало легче, больше времени уделяли вождению танка, что мне нравилось больше, чем изучать устройство винтовки, которой уделялось уж очень много времени. Автоматов мы не видели и не изучали! Немецкая армия ими уже была оснащена!
В июне 1941 г среди солдат первого года службы, как правило, имевших среднее образование, шла активная работа по набору абитуриентов в военные училища. Накануне начала войны 11 июня два моих сослуживца: Василий Белый и Юрий Шляхтин уехали в Ленинград для поступления в Медицинское училище. Спустя шестьдесят пять лет после окончания войны я узнал, что Юрий Шляхтин пережил войну и живет в Санкт-Петербурге. Подробнее об этом во второй части этого очерка.
19 июня поступила команда укомплектовать танки боевыми комплектами: 45 мм снарядами к танковым пушкам и ящиками с лентами к пулемету Дегтярева, входившему в состав вооружения танка. Приказано также: собрать личные вещи и сдать старшине в каптёрку. Постельное белье – тоже. Матрасы от соломы вытряхнуть. Окна помещений забить досками. Прошел слух, что полк передислоцируется в другое место. Куда – неизвестно.
Незадолго до этого меня, одного из всего состава первого года службы, включили в состав экипажа единственного неукомплектованного танка, на котором осуществлялись практические уроки по вождению. Танк был изношен, аккумулятор почти разряжен, что впоследствии мне доставляло много неудобств. Все остальные танки были укомплектованы экипажами из старослужащих и стояли на консервации в боевой готовности.
Три дня мы спали на досках, дожидаясь отъезда. 22 июня, после завтрака (в обычное время!) расположились в саду загорать, было воскресенье. Кстати, полк базировался от границы всего в 60 км. Были слышны какие-то взрывы, мы предположили, что проводятся ученья. Ни о какой войне и мыслей не было. И вдруг прибегает дневальный и объявляет нам боевую тревогу. Вот так, о начале войны – мы узнали в 9 утра. Такова была связь!
