Эскиз 1. От первого лица
«Кажется, я докатилась до финишной стадии одиночества – мне захотелось вести дневник. То ли я, вообще, разучилась общаться с людьми, то ли «обслушалась» аудиокниги «Сумерки», которая написана в исповедальной манере от лица главной героини Бэллы… Может, это действительно, душевное расстройство? Не просто так ведь захотелось постучать по клавиатуре, хотя, на самом деле, нет никаких достойных мыслей, которые стоило бы сохранить на будущее. Есть просто ощущения, которые жаждут выплеснуться из меня хотя бы таким способом. А выразить их в двух словах невозможно.
Я просто чувствую себя абсолютно потерянной. Мне кажется, что самый важный и решающий период жизни уже прошел, а впереди только небольшой, с каждым днем уменьшающийся переходный промежуток к страшному периоду сначала «… за 20», потом «…за 30». О том, что там, за чертой, даже подумать страшно.
У меня нет друзей. Мне даже не с кем будет встретить выпускной (это, кстати, еще одна мысль, которая не дает мне покоя, но ее я стараюсь отодвинуть на задний план в надежде, что все как-нибудь решится само собой в последний момент).
О своей глупости даже писать не хочется. В этом плане я, кажется, больше всего и до полнейшего отчаяния разочаровалась в себе. А ведь мне когда-то говорили, что я могу стать художницей, и у меня большое будущее. Кому нужны художники в эпоху фоторедакторов и ИИ? Так что все детские мечты выглядят такими наивными, «липовыми» и натянутыми, что я не просто отреклась от дорогих воспоминаний, но стараюсь вообще вычеркнуть их из памяти.
В череде этих негативных чувств есть только одно ощущение, которое непонятным образом мотивирует жить, – это предвкушение чуда. Нет, вернее будет сказать так: острое желание, чтобы оно произошло, и самоубеждение, что если так думать, то оно почему-то должно произойти.
А, может, все просто: мне дико хочется любви, причем любви романтической, пусть даже безответной, чтобы в моей ровной, скучной, однообразной жизни наконец-то появились яркие краски. Да, у меня есть одна веская причина верить в эту бредовую идею. В моей жизни еще ни разу не было взаимного признания «Люблю» – «Люблю». Значит, мне еще есть, чего ждать…. Пусть даже эту уверенность я придумала себе сама.
Несколько дней назад приснился какой-то дурацкий сон, после которого я весь день чувствовала себя невесомой и счастливой… Я стою на первом этаже и жду лифт. В 1001-ый раз нажимаю на кнопку, а он не едет и не едет. И вдруг двери открываются передо мной сами собой, а внутри кабины такой яркий свет, что, кажется, вместо лампочки, там установили софиты. И прямо из этого света появляется кто-то. Я не вижу лица, вижу только светлые зеленые глаза… Он берет меня за руку и силой заводит в лифт. Нажимает на кнопку, двери еще не успевают закрыться, как кабина стремительно летит вверх. Мне страшно и кажется, будто пол под ногами сейчас оборвется от скорости подъема. Но в тот самый момент, когда я осознаю это чувство испуга, лифт останавливается, двери открываются, и мы выходим на крышу небоскреба (я видела такие по телевизору – по-моему, это называется «пентхаус»). По выражению лица моего спутника понимаю: он привел меня сюда, потому что я о чем-то таком мечтала. И в этот самый момент я испытываю какое-то странное сладкое чувство исполненного желания, которое можно выразить только одной фразой «Неужели это происходит со мной?..». В этот момент я просыпаюсь».
15 августа 2014 г.
Эскиз 2. Бег по кругу
… Для нее не существовало понятия «некуда пойти». Как минимум, большую часть суток у Эли всегда были в открытом доступе два любимых места «про запас» – как в старой детской байке про «два кольца в два конца»: кольцевая линия метро и троллейбус № N такого же бесконечно замкнутого сообщения.
Когда-то ее детской мечтой был дом, похожий на кочевой вагончик цирка «Шапито» – можно всю жизнь колесить по миру и всегда быть дома. С возрастом ужимается все – в первую очередь, мечты. Сейчас она довольствовалась дешевым суррогатом кружения по кругу кольцевой ветки метро.
… Двери в очередной раз равнодушно захлопнулись, и изображение в окне поплыло справа-налево. Она совершенно неслучайно почувствовала «де жа вю» – это был уже 5-ый круг почета за сегодня.
Иногда ей казалось, что нет ничего более вечного, чем бег по кругу. Приблизительно в таком беге и проходит вся человеческая жизнь. Нам кажется, что мы наступаем на одни и те же грабли, учимся на своих ошибках, делаем выводы…. А не проезжаем ли мы на самом деле в третий-четвертый раз «Парк Культуры» или «Белорусскую»?..
… Очередная остановка. В распахнувшиеся двери заходит пестрый и многоликий человеческий поток. Суббота. Вечер. Половина одиннадцатого. Сегодня день Этого города. И Это неудивительно. Хотя в Этом городе Это всегда неудивительно…
Удивительным для всех пассажиров стало равнодушное «Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагон». Даже поездам надоедает кататься по кругу – устают и отправляются на заслуженный отдых. Эля решила тоже уйти с кольцевой на зеленую Замоскворецкую линию…
Эскиз 3. Анонимный друг
Steel:
– Привет.
Elli:
– Привет.
Steel:
– Твои рисунки стали черно-белыми. Меня пугают
эти безысходно надрывные настроения....
Что-то случилось?
Elli:
– Ничего. В том-то все и дело. Снова ничего.
Steel:
– А должно было?
Elli:
– Видимо, нет.
Steel:
– Только не молчи, моя светлая девочка, не молчи –
пусть слова звучат – не затаивай их в себе.
Говори со мной, а я буду внимать и вникать....
Elli:
– Спасибо тебе… ты всегда появляешься в самые
тяжелые для меня времена, когда все стемнело,
и рассвет вообще не близится. Я ни с кем не могу
поговорить и не знаю, кто сможет меня понять…
Steel:
– Моя светлая, добрая девочка.... В тебе так много света,
что хватит на десятки людей и даже сотни.... Я очень хочу,
чтобы этот исцеляющий свет можно было обратить не во вне,
а внутрь тебя самой.
Elli:
– Свет… твои слова… их надо на зеркале
написать и каждый день с ними просыпаться.
А еще очень хочется услышать тебя вживую. Почему
ты не хочешь поговорить со мной по телефону или
хотя бы выйти в скайп?
Steel:
– Нарисуй меня так, как чувствуешь сейчас.
Не на бумаге. На зеркале. И я буду рядом.
Каждый день. Каждое утро.
Elli:
– Ты старше, сильнее, мудрее, опытнее. Ты знаешь
больше других о жизни и обо мне. Но я не могу
ни представить тебя, ни нарисовать.
Я хочу знать, кто ты!
Steel:
– Тогда нарисуй себя – хрупкую хрустальную девочку,
которая несет в ладони искрящийся луч. Она такая хрупкая,
что ей трудно ступать босыми ножками по острой земле.
Но она все равно шагает, не теряя равновесия. Одной рукой
