По дому метались люди. Туда-сюда пробегали три пары ног: толстые, худые и в чёрных брюках. Первые две пары были почти полностью скрыты белыми халатами, а последняя бегала и суетилась больше других. Сверху раздавались голоса. Знакомые и не очень. Из спальни доносился женский крик, затем совсем рядом мужское бормотание. Словно где-то там пытали женщину, а здесь кто-то молился за упокой её души.
Хорошо было под кроватью… Никто не кричит на тебя, не толкается, пытаясь занять побольше пространства… Крис всегда знал, что безопасно там, где темно и тесно настолько, что больше не поместится никто, кроме тебя самого и, может быть, отца. Поэтому с раннего детства он прятался в шкафу, за длинной скатертью под столом, под кроватью. Там, где тёмный оттенок его кожи, редко видящей солнца, сливался с темнотой. Нужно было ещё закрыть голубые глаза, что становились во тьме фонариками. И можно было поверить в то, что тебя никто никогда не найдёт. Но Крис боялся закрывать глаз. Боялся слиться с мглой окончательно и исчезнуть навсегда. Тот, кто исчезает, не может послушать сказку на ночь или покушать утренних тостов с маслом и клубничным вареньем.
Перед носом вновь пронеслась мужская пара ног. Дверь, судя по всему, в спальню захлопнулась с такой силой, что даже кровать подпрыгнула, пропустив в свой уют зло внешнего мира.
-Да что же это такое! Какой час! Какой час уже твориться этот хаос! – Воскликнул мужской голос, которому принадлежали эти чёрные брюки, сливающиеся с темнотой пространства.
Комнату освещала лишь тусклая лампочка. Её свет почти не попадал под кровать. Свет… Он же должен олицетворять добро? Тогда почему мальчик в очередной раз думает: «как хорошо, что в моём убежище темно»?
Ноги начали ходить от стены к стене, голос снова что-то бормотал.
– Да когда же это кончиться!?
Говорящий резко умолк, будто вспомнил что-то. Ноги сделали ещё два круга по комнате, остановились у кровати и опустились на колени, демонстрируя не только чёрные ботинки, но и лицо хозяина этих ботинок, брюк и ног.
– Крис, что ты здесь делаешь? – Отчим слегка нахмурился, смотря на мальчика.
Лампа освещала одну половину его лица, показывая грань между шумным, суетливым внешним миром и спокойным подкроватным.
Отчим был самым добрым из тех, кого Крис знал. Даже собственная мать была чёрствым куском хлеба, в то время как Александр, которого мальчик уже привык называть папой, являлся сдобной булочкой. Самой мягкой и вкусной.
– Я боюсь, что та толстая тётя меня раздавит. – Прошептал мальчик.
Он сливался с темнотой так же, как и чёрные брюки мужчины. Под кроватью были видны только его сверкающие голубые глаза.
Александр мягко улыбнулся. Крису всегда нравилась его улыбка. Она была совсем слабая, будто принадлежала тяжело больному человеку, но такая нежная и любящая, что сердце от неё невольно замирало.
– Не бойся, я не дам ей тебя раздавить. Вылезай.
– Нет. – Ответил мальчик и надул и без того пухлые губы. – Ты её видел? Она же и тебя раздавит, если захочет.
Мужчина улыбнулся чуть шире, а затем вовсе рассмеялся.
– Что ж… – Он поднялся с колен, и вот человек с лицом и именем вновь превратился в простую пару ног. – Тогда я буду читать один.
– Как это "один"!?
Недовольство захватило сердце мальчика. Он тут же начал выползать из-под кровати с криком "А как же я!? Почитай мне!".
Мужчина вновь улыбнулся. Он взял книгу со стопки, стоящей на полу возле кровати, снял ботинки и сел на заправленную постель. Мальчик вылез и забрался к нему. Ему не пришлось разуваться, ведь обувь он по дому не носил. Что говорить о доме, если он и на улицу любил выходить без подошвы под ногами, чувствовать ступнёй холодную росу травы, влажную землю, кочки поломанного тракторами и комбайнами асфальта.
– Я же говорил обуваться. Смотри, сколько грязи в кровать натащил.
Александр указал на крошки земли и опилки, которые прошли путь «улица-пол-ноги Криса» и теперь оказались на одеяле.
– Прости… – Пробормотал мальчик и стряхнул грязь с одеяла и почерневших пяток на пол. После этого он сел поближе к отчиму, обнял его крепкую руку двумя своими и положил щёку на его плечо.
Александр погладил его по коротко стриженным кучерявым волосам. Он осмотрел мальчика, кивнул сам себе и открыл книгу на странице с загнутым уголком.
– Тихо отстукивал свой ритм поезд… – Начал читать мужчина любимую сказку Криса. По бесшумно шевелящимся губам мальчика можно было понять, что они читают её уже не первый раз. Малышу были известны все сюжетные повороты и каждая реплика любимых героев помнилась наизусть, но он продолжал переживать за них как в первый раз, словно они были реальными людьми. Впрочем, такое случалось с ним при прочтении каждой книги. Они с отчимом вот уже два года затирали корешки до дыр и почти каждая страница каждой книги, стоящей в стопке на полу у кровати, имела на себе след от некогда загнутого уголка.
Из спальни раздался крик, затем низкий громкий голос, говорящий "тужься". Александр прервал чтение и с грустью посмотрел на дверь. Крис робко дёрнул его за рукав, и мужчина продолжал читать, предварительно глубоко вздохнув.
Два года Александр уже жил с Крисом и его мамой. Он появился в их жизни совершенно случайно, но быстро стал её частью. Со своими книгами, сказками, бесконечными историями, он открыл мальчику другой, добрый мир. Запах спирта и табака сменился запахами книжной пыли и свежеприготовленной еды. Бесконечные крики и побои матери- нежными объятиями. Раньше к матери часто приходили разные мужчины, но Александр не был похож ни на одного из них. Он никогда не кричал, не буянил, не говорил, что Крис ему мешается, не приставал к матери и не запирал мальчика в детской, чтобы тот сидел под кроватью и слушал ор, шум и стоны.
Он был старше мамы Криса на пять лет, но выглядел значительно моложе. Сейчас был простым рабочим и уезжал по утрам в ближайший город на электричке то ли на стройку, то ли на плитку, то ли когда как. Но давно-давно, до рождения Криса, когда Александр закончил школу, он уехал далеко-далеко от их деревни, учился в институте, работал на какой-то хорошей, интересной работе, служил в армии. А потом его мама сильно заболела и ему пришлось вернуться сюда, чтобы присматривать за ней. Это была прекрасная старушка. Крис знал её, потому что она была его воспитательницей в детском саду и всегда приносила детям конфеты и игрушки, которые многие родители не могли себе позволить.
– Пап, а расскажи, как вы с мамой познакомились. -Тихо сказал Крис, когда они дочитали главу и отчим отвлёкся, чтобы сделать глоток родниковой воды, стоящей в бутылке рядом с кроватью.
– Я уже столько раз тебе это рассказывал, неужели ты забыл?
