Утро выдалось не по-осеннему холодным. В воздухе чувствовалось скорое приближение зимы, поэтому, замотавшись в тёплый вязанный шарф по самые уши, я ускорила шаг, намереваясь перебежать дорогу за оставшиеся пять секунд. Зеленый человечек на светофоре истерично замигал, подгоняя ускорить шаг, как вдруг слева послышался визг тормозов, а потом я почувствовала удар в бедро. Не удержав равновесия, мешком рухнула прямо на промерзший асфальт и громко выругалась.
Хлопнула дверца. Чьи-то руки осторожно оторвали меня от земли, встряхнули.
Еще с минуту приходила в себя, пока наконец не сфокусировалась на не очень-то и нежно трясущем меня за плечи мужчине. Темные глаза смотрели с беспокойством.
– Девушка, Вы в порядке?
– А сами как думаете? – сбросив с себя руки незнакомца, возмутилась. – Вы же на зеленый летели как ошпаренный! Да я… да я на Вас в суд подам!
От испуга и злости хотелось разразиться длинной тирадой и сказать пару «ласковых», да только вместо этого я неожиданно замолчала и уставилась на мужчину с подозрительным прищуром.
– Арсений Александрович?
Пару минут мы молчали, оценивающе осматривая друг друга. До тех пор, пока в темно-карих мужских глазах не мелькнула тень узнавания.
Кашлянув в кулак, Климентьев выпрямился и сделал шаг назад.
– Казакова.
– Здравствуйте, Арсений Александрович, – язвительно выплюнула я. Покачала головой и принялась оттряхивать пальто. – На семинар спешили?
Вокруг собралось немало зевак, в основном студентов нашего университета. Осмотревшись, заметила в толпе лучшую подругу, испуганно переводящую взгляд с меня на преподавателя и обратно, и рванула было к ней, как вдруг бедро пронзила острая боль, а колени подкосились. Мужчина успел поймать меня в последний момент: еще секунда, и я бы поцеловала асфальт.
– Симакова, – видимо тоже заметив Юльку, крикнул он, – я отвезу Вашу подругу в больницу, а Вы, будьте добры, зайдите в деканат и объясните ситуацию. Я позвоню, как только появится возможность.
Не дождавшись ни утвердительного кивка Юли, ни моего возмущенного писка, философ осторожно поднял меня на руки и повернул к машине, так и стоящей посреди дороги с распахнутой дверцей. Бережно устроив меня на пассажирском сидении, быстренько обогнул Рено и уселся за руль, на ходу вбивая в навигатор адрес ближайшего травмпункта.
– Казакова, еще раз прошу прощения. На дороге страшный гололед, я просто не успел затормозить, – оправдание звучало жалко, на что я только кивнула и отвернулась к окну.
Климентьев старался выглядеть спокойным, хотя я видела, как сильно он сжимает оплетку руля, через раз выстукивая по черной бугристой коже барабанный ритм.
Пока машина несла нас до места назначения, в голове беспрестанно гудело от волнения и перенесенного стресса.
Все-таки не каждый день меня сбивает препод по философии!
Но почему именно он, Господи?! Это какая-то шутка Вселенной, не иначе – другого объяснения нет.
Ведь именно он, Климентьев, нравился мне до чертиков еще с первого курса. И именно в его присутствии во мне просыпалась то язвительная стерва, то блеющая от приступов паники и стеснения овечка. Не сказала бы, что между нами шла война или, наоборот, зародилась нежная дружба. Но абсолютно каждый студент с потока на вопрос «Кто опять взбесил Климентьева?» ответил бы: «Конечно, Полина!»
Не заметив, как задремала, я вздрогнула, едва холодные, немного дрожащие пальцы коснулись щеки, призывая проснуться.
– Казакова, мы на месте.
***
В общей сложности в травмпункте мы провели где-то три с лишним часа. Гололед действительно оказался куда опаснее, чем могло показаться на первый взгляд, ибо очередь была неимоверная. Раздраженные, язвительные, опечаленные люди двигались словно сомнамбулы, неторопливо передвигаясь от кабинета к кабинету, отчего казалось, что очередь не сокращается вовсе.
Когда пришла моя идти на рентген, Арсений Александрович, ни секунды не раздумывая, снова взял меня на руки и осторожно прошел в кабинет. Чувствуя, как щеки набирают жар, смущенно попросила отпустить и подождать за дверью. Еще не хватало, чтобы он лицезрел меня без штанов. А как еще делать рентген бедренной и тазовой костей?
Оказалось, у меня обычный ушиб. Не страшно, но и приятного, конечно, мало: будет большой, очень болючий синяк. Даже сейчас я ощущала неприятный дискомфорт во всем левом бедре и с трудом натянула джинсы, когда миловидная медсестра отпустила меня в коридор к «молодому человеку». Спорить не было ни сил, ни желания. Я бы тоже так решила, когда он таскает меня на руках, словно верный рыцарь, по всему зданию больницы. Хотя, надо признать, видеть его в роли этого самого «человека» безумно хотелось.
Устало рухнув на скамью около преподавателя, откинулась на спинку и опустила веки.
– Все в порядке?
– Бывало и лучше, – ответила лениво, приоткрывая один глаз и поглядывая на Климентьева с долей сарказма. – Вы меня до дома не подбросите?
– Конечно, Полина, что за вопрос.
На этот раз я не дала ему нести меня на руках, пусть это и было довольно приятно.
Уже в салоне достала телефон и слегка обалдела от количества пропущенных и еще большего количества сообщений в общем чате группы. Сокурсники интересовались моим состоянием, кто-то язвительно шутил в сторону Арсения Александровича, решившего «таким необычным способом закадрить понравившуюся студентку». Закатив глаза, отключила смартфон и перевела взгляд на преподавателя.
Теперь он не выглядел таким несчастным, хотя некоторая бледность до сих пор присутствовала. Заметив, что я смотрю на него, Климентьев вопросительно приподнял бровь, а я только покраснела и вернулась к созерцанию видов за окном.
Где-то через десять минут мы вырулили к обычной пятиэтажке, расположенной в двух шагах от университета – моему дому. Арсений Александрович любезно помог выбраться из салона и даже проводил до подъездной двери. Нет, он намеревался снова отнести меня, но я убедила мужчину, что живу на первом этаже и уж девять ступеней как-то преодолею.
Обещав написать позже, он в который раз извинился и, пожелав мне скорейшего выздоровления, сообщил, что сам отвезет справку в деканат, а также решит вопрос с курсовой, которую я должна была представить другому преподавателю именно сегодня.
***
День тянулся мучительно долго и невероятно скучно. Не сказать, что я горела желанием поскорее вернуться в родную альма-матер, но тухнуть перед телевизором и закидываться вредными (но от этого не менее любимыми!) вкусняшками надоело уже часам к четырем. Спасибо Юле – которая хоть как-то скрашивала мое гордое одиночество – ежечасно присылающей смешные картинки, мемчики и фотки одногруппников.
