Я знал, что должен был сделать. Даже если их смерть не моя вина, а следствие чьей-то ошибки. Даже если я здесь вообще ни при чем. Последний долг.
Как похоронить четыре тела, если вокруг тебя ураган, во дворе земли полтора метра, а дальше слой бетона? Я вырыл яму, а затем заложил ее камнями и кусками асфальта. Сверху разместил бетонную плиту, перманентным маркером написав на ней годы жизни всех четверых. Больше я для них ничего не мог сделать, в отличие от выживших на станции. Оставалось только понять, нужна ли им такая помощь.
Кто оставил сообщение в мозгу умирающей девочки? Чего он хотел этим добиться? Кто такие примитивы, и если примитивы – это мы, тогда кто они? Что это вообще за они такие, которые способны резать сталь и тела с одинаковой легкостью и управлять мозгом, а может, и душой человека, используя ее как инструмент?
Ни на один из этих вопросов у меня не было ответов, и это пугало ничуть не меньше, чем непрекращающийся ураган, наводнение и кучи монстров вокруг. Даже если это и в самом деле ошибка, на что я очень надеялся. Даже если сообщение предназначалось не мне, его оставили существа, способные творить такое, на что наша современная техника только замахивалась. Но что, если никакой ошибки нет?
– Эй, братик, ты там? – спросил я, пытаясь прислушаться к регулярно всплывающему из подсознания второму «я». Да, оно не раз спасало мне жизнь, показывало траектории ударов и даже брало управление на себя, спасая мою бренную тушку. Но если то, что говорится в сообщении, и в самом деле относится ко мне…
Никакого ответа я не получил. Но учитывая, что подсказки появлялись только в моменты смертельной опасности, на это можно было и не рассчитывать. И все же я должен был узнать. Если я самим своим существованием ставлю под угрозу окружающих, то нужно держаться от людей как можно дальше.
Учитывая мои способности, это не составит проблем. Еды в квартирах хватит еще надолго, пока я сплю – никто и ничто меня не побеспокоит. Конечно, урагану, наводнению и землетрясению наплевать на каки-либо способности, но от всего остального, менее глобального, новые свойства меня спасут. Нужно только продумать, как выживать во время бодрствования. А значит, пригодятся припасы из квартиры Павла.
Вернувшись в дом, я на секунду замер на пороге. Я чувствовал себя виноватым в их смерти, и потому обирать кладовку казалось мне неправильным. Но, покрутив головой, отринул лишние мысли. Я уже давно употребляю еду мертвецов, исцеляю себя их лекарствами и сплю на их кроватях. Так что нет никакой разницы, с кем это делать.
Продуктов я взял по минимуму, с ними проблем не будет. Пополнил аптечку бинтами и жгутами – похоже, тварей мне придется встретить еще не раз, а заснуть сразу после боя может и не получиться. Но главное – оружие, я лишился мачете и мне нужна была замена. К счастью, странный изогнутый меч, которым Павел рубил щупальца твари, остался цел.
Внимательно присмотревшись, я даже смог разглядеть на нем гравировку «1874» и надпись на иностранном языке. Я только понял, что это не английский. Кажется, мне в руки попал настоящий антикварный образец. Хотя выглядело оружие почти как новое, а главное, использовал его владелец по назначению и очень эффективно. Заточка сохранилась или была обновлена. Интересно, что по поводу меча скажет Иннокентий?
– Нет, стоп. – Я одернул себя, когда перед глазами встала картинка с расчлененными трупами. – Мне нужно держаться от них подальше. Если поселение нашинкуют только из-за того, что я там появлюсь…
Выживут ли они без меня? Да! Сергей уже пошел с Артемом в вылазку. Если они вернутся – соберут несколько поисковых отрядов. Потом пройдут моим путем и найдут это здание. Да и квартиру эту в центральном подъезде обнаружат без проблем. Все нормально будет. И умрет уж точно меньше народа, чем если я приведу за собой свихнувшихся тварей, режущих металл как бумагу. А я? Пойду, как и собирался, в Зеленоград, домой.
Твердо определившись с планами, я закрепил ножны на поясе и бедре. Присел несколько раз – вроде нормально. Прыгать с высоты на колено я все равно не собирался, а в остальном клинок не мешал. От ружей я решил отказаться, пусть и эффективно – но слишком шумно. К тому же я уже понял, что стрельба – это не мое. Все патроны к ПЛ были потрачены, но особой пользы мне в сражениях не принесли.
– Надо бы вернуть… – подумал я, вертя в руках бесполезный пистолет. Сергей с ним управлялся куда эффективнее. Может, оставить у входа в метро вместе с запиской о доме и припасах? Вполне разумно, но все рано опасно. Чутье подсказывало, что даже гермостворки подобное оружие могут не удержать.
Ладно, значит, оставлю прямо здесь вместе с запиской, чтобы передали выжившим, если найдут припасы раньше. Пусть шанс на то, что найдется сознательный мародер, не так велик, но и опасность от моего присутствия не нулевая. Как соотнести риск того и другого я пока не знал, но решил рассчитывать на упорство Сергея и остальных выживших.
Дверь пришлось заложить камнями. Благо их в округе хватало, а телепорт даже при нулевой энергии продолжал работать. Подписав квартиру и нарисовав стрелку, я полностью успокоил свою совесть и спустился на первый этаж. Огляделся в поисках монстров и, убедившись, что проход свободен, нырнул в ураган.
Но стоило пройти до угла дома, как я поймал себя на мысли – что-то изменилось. Причем эта мысль упорно билась в голове. Хотя я и не мог уловить, что именно. Ветер? Нет, к сожалению, он дул по-прежнему сурово. Фонари не светили, да и в окнах я света не замечал. Может, дело в грязи под ногами, которой было чересчур много?
Так и не разобравшись в ощущениях, я шагнул дальше, и нога почти по щиколотку окунулась в лужу. Выругавшись, я выбрался и подсветил фонариком путь, высматривая, как можно обойти разлившееся по дороге коричневое море. Море… фонари не горят! Да твою же мать!
Я обернулся, вглядываясь в темноту. Ни один из фонарей не горел. Не было ни одного окна со светом. А ведь еще вчера уличное освещение слабо, но работало. Еще вчера я замечал редкий свет в квартирах! Значит, электростанция все. А лужа – это не просто лужа, это постоянные волны, которые ураган уже не может сдуть с асфальта! Значит, наводнение добралось сюда!
Я обернулся в сторону метро. Оно было ниже на девять метров, чем уровень дороги. Твою мать! Северные гермостворки протекают. С юга туннель разрушен и частично завален. А значит, прямо сейчас на станцию из всех щелей льет соленая вода. Да, если я вернусь, могу привести с собой опасность. А могу и не привести. Но, если не приду, многие погибнут в наполненном водой туннеле.
Больше я не сомневался. И решил вернуться не потому, что обещал умирающему Михаилу вывести людей со станции. Не потому, что там ждала влюбленная девушка, считающая меня супергероем. Я шел назад, потому что после смерти семьи Павла чувствовал, что задолжал людям в этом гребаном мире.
