Встретился я с ней в третьем часу тёплого майского воскресного дня, в то время, когда в нашем южном городе уже давно распустились листья деревьев, трава была зелёною и даже ещё не обгорела. Для средней климатической полосы России такая погода была бы скорее летней, но не для нас, людей, живущих практически на самом Юге, где купаться в реке большею частью люди начинают не ранее июля месяца, ведь вода в ней становится тёплой настолько, что даже не приходится к ней привыкать.
Однако в мае у нас так же, как и в других местностях, слетает тополиный пух, окутывая, словно шапкой снега, зелёные газоны, или, перекатываясь по асфальту дорог и тротуаров, мечется под ногами добропорядочных граждан.
Городские жители в эту пору одеваются совсем ещё не по-летнему: некоторые мужчины носят рубашки с длинными рукавами – вот как я в этот день – правда, рукава я закатал по локоть; кое-кто облачён в лёгкие ветровки или спортивные костюмы. Но кто-то выходит на улицу уже и в шортах.
В этот день я стоял у одного из торговых центров в северной части города в ожидании свидания с ней. Вход в торговый центр был в тени и пребывание на улице было весьма приятным. Неприятно было только отсутствие объекта моего ожидания. Свидание наше было оговорено накануне, в день встречи созвонились, подтвердив намерения друг друга сходить в кинотеатр на широко анонсируемый всевозможными изданиями кинофильм. Сам кинотеатр находился здесь же, в торговом центре, что является веянием последнего времени. Раньше кинотеатры располагались исключительно в отдельных зданиях, специально построенных для показа кинофильмов.
Встречи с ней я ждал с замиранием сердца и волнением в груди необычайным. Волнение усиливалось ещё и от того что она опаздывала. Фильм начался в два часа пополудни, на моих часах была уже четверть третьего, а она так и не приходила. Но в том, что она придёт, сомнения у меня не было, в этом уверен я был определённо, несмотря на то, что уверенность моя ничем не была подкреплена и ни на чём не была основана. Я успокаивал себя тем, что женщины всегда опаздывают, а красивым женщинам опаздывать даже положено неписаными, но для них самих известными, правилами.
Я стоял на месте, ходил, топтал тополиный пух, разглядывал прохожих, которых в этот день и час было очень немного, что удивительно для выходного дня, ведь именно в субботние и воскресные дни люди особенно любят ходить в такие торговые центры.
И вот среди немногочисленных прохожих я заметил её. Шла она довольно быстро, красиво, не как-то по-особенному, но вся походка её завораживала. Голову она чуть опустила вниз, как будто смотрела только под ноги. Она была прекрасна! Светло-русые прямые развевающиеся на ветру волосы обрамляли тонкое с изысканно правильными чертами лицо, которое дополняли большие тёмно-голубые, почти синие, глаза, длинные ресницы и в меру полные губы. Косметикой она не пользовалась и это лишь шло ей на пользу. Она была роста выше среднего и стройна необыкновенно, а изгиб её стройного стана напоминал очертания гоночной яхты. Одета она была в светло-коричневую легкую блузку и серую однотонную до колен юбку, которая не могла скрыть необыкновенно стройных ног, облачённых в телесного цвета колготки.
От неё исходил какой-то неведомый, неуловимый аромат нежности, сладкой неги и невероятного блаженства; но, вместе с тем, мне совсем ненадолго показалось, я подметил где-то там, далеко, в самой глубине её души, ощущение какого-то холода, что, может быть, даже подходило к её красоте.
Наконец она подошла и, чуть приподняв голову, сказала просто и тихо: «Привет», и, как мне показалось, даже немного улыбнулась.
– Привет! – я протянул ей коробку конфет. – Это тебе.
– Спасибо, – чуть слышно ответила она.
– Долго добиралась? – задал я совершенно ненужный вопрос, хотя время прибытия её меня беспокоило несомненно.
– Да не особо, – ответила она.
Чувствовал себя я неуверенно, стеснялся начать разговор и потому из уст моих выходил какой-то лепет.
– Ты откуда приехала? – почему-то спросил я.
– Как откуда? Из дома. Я же на Латошинке живу! – сказала она уже довольно сердито. – Я тебе говорила, ты забыл?
«Нет, не забыл, – подумал я, – я хотел спросить, откуда ты сейчас приехала!», но перед красивыми женщинами, бывало, робел, что и случилось со мною в этот раз. Ещё она сказала «на Латошинке», а не «в Латошинке», – этот наш южнорусский диалект отличается несоответствием некоторым правилам русского языка. На Латошинке, в её представлении означало, видимо, что-то далёкое, откуда добраться до города не так-то и просто. Я промолчал, не ответив на её вопрос-упрёк.
– Ну что, пойдём? – спросила она.
– Да, конечно!
– Только мне ещё надо зайти на работу!
– Да?
– Да! – воскликнула она. – Я же тебе говорила! Ты опять забыл?
На этот раз я действительно забыл, что ей необходимо было зайти на работу, но я был расстроен, ведь мы уже опоздали на начало фильма.
– Нет же, совсем не забыл, но…, – я хотел сказать, что очень желал с нею до фильма погулять или пообедать в кафе, однако, почувствовав этот её невидимый холодок, не стал. – Давай уже пойдём и время терять не будем.
Работала она провизором в аптеке, расположенной как раз в этом торговом центре прямо напротив входа. В этот же день, когда мы по телефону сговаривались пойти в кино, она говорила: «Мне только надо перед началом фильма зайти в свою аптеку!». Эта её фраза «в свою аптеку» могла подразумевать как то, что она работала в этой аптеке провизором, так и то, что аптека была её собственной и управляла она в ней самостоятельно, точно как г-жа Гагина в собственной господской конторе. Стоит заметить читателю, я об этом так никогда и не узнал. Она быстро зашла внутрь, пробыла там несколько минут и вышла, на ходу спросив: «Ну что, скоро у нас начинается фильм?». Я ответил, что фильм уже двадцать минут как идёт, включая, конечно, время и рекламы, и анонсов других фильмов. Она сказала, что не может такого быть и, посмотрев на наручные часы, заявила, что на её часах ещё без десяти минут два. Я показал ей свои часы, на которых было уже двадцать минут третьего и только сверившись со своими часами в мобильном телефоне, она поняла, что опоздала. Совсем немного смутившись и опустив голову, а мне же показалось, что с уст её даже едва не сорвалось: «Прости» (но всё-таки не сорвалось), она предложила поскорее идти в кинозал. Всё-таки было в ней что-то холодное: не пугающее, не отталкивающее, но как будто и не дающее духовно сблизиться с ней.
Фильм представлял собою продолжение киноленты знаменитого отечественного режиссёра, которая лет пятнадцать тому назад даже заняла первое место в каком-то американском конкурсе кинофильмов.
