Глава 1. Жизнь с тетушкой
Деревушка Хаутлейвен располагалась неподалеку от города, где протекала жизнь, так и не обратившая внимание на сельских жителей. Место, однако, живописное: речка с прозрачной и чистой водой, зеленые холмы с редкими бутонами цветков, а вокруг скромно устроились маленькие деревянные домики, где-то гуляет скот, у воды бегают босиком самые маленькие жители. Любопытный путник устремляется дальше, от реки, перебирается к лесу и там непременно находит дом, более величественный, в нем, кажется, два этажа, балкон в лучших традициях светской интеллигенции. Подобное зрелище, слегка комичное для любого прохожего, являло трагедию для философа или психолога. Как бы там ни было, именно здесь происходила история… История одной девушки по имени Фелиция.
Представьте себе особу что ни на есть простую, молодую, дышащую цветением полевых цветов. Золотисто-рыжие волосы падали на красноватые плечи, обожжённые солнцем. Глаза серые, бойкие, носик вздёрнут, в безразличной улыбке чуть растянуты сухие потрескавшиеся губы.
Деревенская девчушка с родителями гуляла в городе, смотрела на людей, бушующий океан тайн, окружающий ее. И вот теперь, прошли года, и она оказалась в заточении имения тетушки. Что волновало юное сердце? Вещи, по сути своей, бытовые. Фелиция прекрасно готовила, вышивала, ухаживала за растениями в саду, ходила к реке принести воды… Впрочем, еще кое-что. Иногда, будучи в особенном настроении, брала она в руки карандаши, старые краски, пожелтевший растрепанный листок, и рисовала пейзаж, видневшийся из окна или открывающийся с лужайки. Столь редки были встречи рук и красок, что, пожалуй, можно и забыть о них пока. Круг интересов Фелиции мог бы показаться узким: где же страсть к книгам, музыке, танцам? Нет, не влекли ее занятия аристократии, к коей и сама она себя не причисляла. Свободную минуту трудно было отыскать среди бесчисленных указаний тетушки Клэрити – женщины строгой закалки, всегда неотступно следующей правилам. Как перечить ей? Скромная по натуре Фелиция не знала ответа.
Только в ценное время без забот удавалось ей укрыться под раскидистыми кронами деревьев. Вдаль устремлялся покорный судьбе взгляд, блуждал по горизонту и замирал в одной точке на несколько мгновений. И вскоре, позади раздавался звонкий властный голос, зовущий назад, в паутину бесконечных бессмысленных дел, наполняющих смыслом жизнь молодой девушки.
Дни летели одновременно невыносимо и чересчур легко. Больше всего сил отнимал огород, продажа собранных овощей и фруктов. Пешком Фелиция отправлялась торговать на местном рынке. Всё это смешивалось в неясную картину скучного бытия. Однако было нечто трагичное, утаенное от всеобщего обозрения, в существовании девушки из деревни. Что-то ускользнувшее от пытливых глаз строгой Клэрити. Свидетельством служил и затуманенный взор и порой валящаяся из рук на пол пряжа. Честно, никто особо не задумывался над поведением Фелиции, даже не пытался подметить неуловимые детали незатейливого существа, оттого и не мыслил разгадать великую тайну простой девичьей души. А может, вовсе и не великую, а глупую и надуманную.
Рано утром Фелиция просыпалась, заправляла постель, готовила завтрак, в то время как тетушка еще мирно спала, ссылаясь на необходимость здорового сна людям, уже отдавшим сполна свою силу в прошедшие годы. После приготовления она уже начинала готовить обед – не всегда что-то изысканное, зато с заметным старанием и любовью. Бытовые занятия, хоть и докучали Фелиции, отчасти полюбились ею, очевидно потому, что другие не были понятны неприхотливой и работящей девушке. Днем ее ждала дорога в город, к вечеру – возвращение, и на скорую руку снова готовка. Работа на рынке, несмотря на однообразность и расположение на удачу, являлась в какой-то степени отдушиной от деревенской рутины. Новые лица, люди, движение, мир прежде всего для человека, а не вокруг него. Бывало, приходилось задерживаться допоздна. Внимательная, любопытная Фелиция находила в каждом новом предмете и лице необыкновенное, глубокое, даже мудрое. Вечером обессилено падала растрепанная голова на подушку.
Только кузнечик или редкая пташка слышали, как в тишине ночи раздается тихий, отчаянный, робкий плач. Шли минуты, мрак поглощал движения, всхлипы, лесные крики, еле слышные колыхания. Беспощадно он усмирял мольбу, превращая ее в непробудный сон. Потом все начиналось с начала.
Родителями Фелиции приходились светские личности, но в годы опеки о дочери не баловали ее роскошью и другими выдумками аристократии. Не лучше и не хуже других росла Фелиция. Непонимание и обида сопровождали ее в период разлуки с родными и переселения к тетушке. «На все есть причины. Матери и отцу трудно сейчас. Стало быть, так нужно», – могла ли единственная мысль утихомирить беспокойное сердце? Немногие одарены способностью прощать искренне. Если не прощение, то во всяком случае смирение осталось выходом для крохи. Девочке семи лет пришлось попрощаться с подругами, которые, быть может, стали одними настоящими за всю ее жизнь.
– Отчего же они уехали? Как же так? – наивные детские глаза смотрели на почти еще незнакомую родственницу.
– Отец твой повеса, Фели. Безответственный повеса, – отчеканил ледяной голос, и крохотное существо оставалось наедине со своими собственными размышлениями, бесполезными, по мнению Клэрити. Главное – умение работать руками.
По правде говоря, больше подруг у Фелиции не осталось. Круглолицая, задорная девчушка по имени Джейн, лишь она по-прежнему порой гостила в отчужденном имении. Ей Фелиция доверяла тяготы, надежды, в тот момент, когда поместье скрывалось позади, за деревьями. Ведь раньше, раньше все было совсем иначе. Фелиция, держащаяся в стороне, внезапно получила поддержку со стороны незнакомой девочки. Джейн замечала, что в детстве подруга ее всегда отчуждалась, думала о своем, не беспокоясь об остальных, не замечая требований и порядков. Рассеянность осталась в ней до сих пор. Зато, с другой стороны, в Фелиции всегда жил талант к пению, пела она действительно красиво и завораживающе. Жизнь менялась, песен стало меньше, изредка они слетали с замерзших губ, в тишине, наедине с самой собой.
Ветер уносил с собой слова, слезы и улыбки. Шумели листья и травы, птицы затихали, пугаясь и вслушиваясь в грозный вой грядущих перемен. Долго ждать не понадобилось.
