Глава 1. Цветы и видения.
– Ого, – Мелиса склонилась над шёлковым шарфом, – твои блурсы и коготки выглядят точь-в-точь как те, что мы видели неделю назад на рынке! Как у тебя это получилось?
– Просто она тренируется, а не шастает в конюшню при каждом удобном случае, – криво усмехнулась Клеомена.
Мелиса вспыхнула и уже хотела ответить что-то едкое, но Фелиста поторопилась вернуть разговор в мирное русло:
– Я не могла выбросить из головы эти теплолюбивые цветы. Они отлично вплетаются в южный узор, не так ли? Такие шарфы сейчас в моде.
– Альберика обзавидуется тебе! – неведомо чему обрадовалась Мелиса, – пойдём покажем ей?
– Я ещё не закончила его. Ай!
Элисана, сидящая в соседнем кресле, вздрогнула.
– Не бойся, она просто уколола палец, – успокоила её Мелиса, – всего лишь немного крови.
– Да, но… о нет, я запачкала шарф! Вся работа насмарку!
– Не дури, его можно отстирать!
В комнату ворвалась Ольгерд:
– Там горничная попала под повозку и погибла. Оникс бьётся в истерике, клянёт себя. Помогите успокоить её.
Все, кроме Элисаны, рванулись к двери. Элисана же осторожно притянула к себе шарф, вытащила иголку, и спрятала их в один из карманов своего платья.
– Отец, мне нужно поговорить с тобой.
Окна в кабинете короля были закрыты, но сквозняк, по-видимому, всё ещё гулял по помещению – занавески и гобелены, украшавшие стены, слабо шевелились. Роберт выглядел обеспокоенным. Он принял Элисану из рук Белого рыцаря, и тот, слегка поклонившись, растворился в клубящейся тьме кабинета подобно тени, не забыв плотно прикрыть дверь. Элисана могла дойти до стула и сама, всё-таки слепота была привычной вещью для неё, но король чувствовал себя спокойнее, когда держал дочь за руку.
Элисана не сопротивлялась. Она легко скользнула за отцом, опустилась на стул, стоявший напротив письменного стола, и сказала:
– Фелиста поранилась, и так вышло, что я находилась рядом. Кровь в очередной раз пробудила моё зрение. И я увидела, что ждёт её в ближайшем будущем.
В руках принцесса комкала шарф, с таким искусством и старанием вышиваемый Фелистой.
– Говори, – король знал, что услышит то, что его не обрадует. Дар Элисаны проявлял себя только в исключительных случаях, и всегда он был чем-то сродни предостережения.
Элисана говорила тихо, но твёрдо:
– Она покинет нас скоро. Мы попытаемся удержать её, но ничего не выйдет. Сила, вступившая в противостояние с нами, гораздо мощнее и её, и всех нас. Фелиста подпадёт под влияние злого, сурового человека. Но тебе ни в коем случае нельзя будет вызволять её, отец. Иначе пострадает слишком много людей. Она должна справиться с этим сама.
Король глубоко вздохнул, пытаясь унять вспыхнувший гнев. Сейчас не время и не место для этого, Элисану нельзя наказывать за проявление дара. И всё же в голосе его звучало возмущение:
– Как она, всю жизнь просидевшая в тишине и покое замка, справиться? Я не могу бросить в беде одну из моих дочерей. Мы и так потеряли Тигеол, а Фиалка заперта в башне, словно преступница. Зачем Мать послала мне дочерей, если я не в силах их защитить?
– Она получит помощь, я чётко вижу это. Но не от тебя. Я вижу четверых, каждый станет ей подмогой.
– Я могу сделать хоть что-то?
– У нас ещё есть время, точно не знаю сколько, но есть. Можно успеть подготовить её.
– Я понял тебя, – Роберт слегка сжал дочери руку в знак признательности, – тебе помочь?
Но Элисана уже стояла у двери.
– Всё в порядке, – мягко улыбнулась она, – меня ждут в другом месте.
На пороге уже маячила фигура Белого рыцаря.
Тишина длилась недолго. Стоило шагам стихнуть, как из-за гобелена с изображением реки с плывущими по ней корзинками послышался голос:
– Умница. Она зрит за Грань. Я убеждался в этом не раз – в ней течёт наша кровь.
– Боги жестоко поступили с ней, – возразил голосу Роберт, – она видит то, что скрыто от нас, обычных людей, но ничего не видит вокруг себя.
– Иначе её дар не раскрылся бы. Слепота помогает ей видеть то, что истинно важно. Никто не сможет обмануть её. Она чувствует любую фальшь в голосе и намерениях.
– Да, но как быть с Фелистой? Ты слышал, что её ждёт? Я не подпущу мерзавца к ней.
– Взгляни в окно.
Король откинул занавеску и взглянул вниз. Из окна хорошо был виден внутренний двор. Горстка людей склонилась над женщиной, в которой он смутно узнал одну из служанок. Лицо её залито кровью и изуродовано, она была мертва. Недалеко от неё с руками, испачканными в крови, рыдала Оникс. Мелиса и Фелиста пытались увести её в замок, но Оникс отказывалась уходить. Роберт дёрнулся, чтобы бежать вниз.
– Не спеши, – раздался тот же голос, – она цела, просто пыталась спасти служанку, которой на роду была написана ранняя смерть. Не вышло. Элисана скоро поможет ей успокоиться.
– Ясно к чему ты клонишь, – Роберт рухнул в кресло, обхватив голову руками, – как бы я не старался, будущее не изменить.
– Но ты можешь придать ей сил. Есть способ.
– Что ты задумал? – король приподнял голову.
***
– Госпожу не тревожить. С ней не говорить. Выполняй все её просьбы, но не выпускай на улицу.
Фелиста открыла глаза и долго рассматривала потолок из светлого шумайа, потом осторожно соскользнула с кровати, на цыпочках подкралась к двери и приникла к ней. За дверью безмолвствовала тишина. Князь не стал надолго задерживаться в коридоре. Чуть слышно вздохнув, принцесса подошла к окну. На столе лежала записка, почерком, за эти несколько дней ставшим знакомым донельзя, было выведено: «Нужно уладить дела. Буду скоро, никуда не уходи». Рядом с запиской стоял поднос с едой и ещё не остывшим травяным отваром.
– Предусмотрительно, как всегда.
Предусмотрительность князя, однако, радости приносила мало. Вот уже третий день они мчали в закрытой карете, из которой выглядывать было строго запрещено, останавливались только на ночлег, где также Фелиста сидела безвылазно в комнате и видела только улицу за окном, да и то не всегда.
Её романтичный побег с любимым всё больше смахивал на скучнейшую заурядную прогулку и всё меньше – на приключение.
– Мы уже на землях Кро-ила, – сказал ей князь вчера ночью, – но Северный город место опасное, власть принца Ювенаила всё ещё ставится здесь под сомнение, так что нам нельзя выдавать себя. Ничего, любимая, потерпи немного, скоро мы прибудем в Вечный город, и ты увидишь всё великолепие нашей страны.
Она была в растерянности. Поначалу. Глядя на этого мужчину, она не испытывала ничего, кроме холодной неприязни. Он не понравился ей с первого взгляда, в его взгляде было столько высокомерия и какого-то равнодушия, что пробирала дрожь, стоило приблизится к нему. Но утром после бала она встала с каким-то странным щемящим чувством в груди, тянущаяся ноющая горечь накрыла с головой. Причина стала ясна после того как она увидела Гравена. Его прямой и чёткий профиль у окна привлёк её внимание. Она приблизилась и услышала голос. Звук голоса князя взорвался в груди ещё большей горечью.
