1.1. Творчество Феофана Прокоповича и литературный процесс Петровской эпохи в отечественном литературоведении
В современном отечественном и зарубежном литературоведении совершенно закономерен большой и вполне обоснованный интерес к литературе переходного периода (конец XVII – начало XVIII в.). «Изучение так называемой переходной, или Петровской, эпохи представляет собой одну из важнейших задач нашей науки»[2].
«Культура – единый процесс, все отрезки которого равноправны»[3]. Если первая часть мысли учёного аксиоматична, то вторая нуждается в уточнении: а как же быть с утверждением самого А.М. Панченко об упадке русской культуры эпохи Петра I? Равноправны во временном контексте, так сказать, в «вечном граде» культуры: пусть культура Петровской эпохи и является некоей остановкой в развитии русской культуры по уровню качества, образцов (но в сравнении с чем? – как известно, всякая аналогия «хромает»…). Однако первая треть этого столетия стала таким мощнейшим культурным «перегноем», который питал отечественную культуру добрых сто – сто пятьдесят лет, а мифологемы той эпохи живы и работают до сих пор. На примере русской культуры XVIII в. А.М. Панченко блестяще доказал, что «культура располагает запасом устойчивых форм, которые актуальны на всём её протяжении»[4]. В зависимости от ряда политических, культурных, этнографических и прочих обстоятельств (даже личностных) актуализируются та или иная тема, идея, жанр… Казалось бы, давно забытое, канувшее в Лету вдруг всплывает и делается модным. Или на фоне культурного переворота традиционный жанр продолжает успешно работать, культурологически обслуживать эпоху, удовлетворяя не только запросы масс, но и выполняя социально-политический заказ сильных мира сего.
Политические, экономические, культурные преобразования в России конца XVII – начала XVIII в. решительным образом повлияли на русского человека. У него меняется отношение к прошлому, настоящему и будущему, ко всем институтам бытия и, главное, к самому себе. За кратчайший срок – жизнь одного поколения – русский человек (точнее, человек Петровской эпохи) переживает удивительную метаморфозу: из пигмея он вырастает в колосса (при этом, конечно, необходимо уточнение вот какого рода: негативное отношение к прошлому – факт культуры Петровской эпохи). Ему не страшны ни рок, ни ад, ни сама смерть; он энергичен, горяч, уверен в себе; он преобразует Россию и… – себя. Живость, динамизм, переменчивость становятся символами эпохи (примечательно, что это зародилось ещё во второй половине XVII в., задолго до рождения Петра[5]). Грандиозность свершаемого укрепляла россиянина в его мировосприятии. Наряду с этими символами работают и такие, как игра фортуны, «противная перемена», непостоянство. «Переменчивость жизни толкуется более широко и становится совсем безграничной»