1. Глава 1.
— Да будет так! — торжественно провозгласил судья, стукнув молоточком.
Звук растворился в воздухе. Чёрная мантия, парик буклями, красные, лоснящиеся от пота щёки, маленькие поросячьи глазки смотрят пристально, словно ждут чего-то...
То есть я, конечно, знаю, чего они ждут. Ждут, что я сорвусь. Прямо во время суда возьму и выкину что-нибудь этакое.
Глубоко вздохнула, встала и поклонилась:
— Да будет так.
Я смогла изобразить смирение только потому, что знала — судью подобное поведение точно выведет из себя.
Гад! Мерзкий... свин!
Хочет объявить невменяемой, чтобы оформить опекунство, на которое, в случае попадания на территорию Ганглии, кроме специальных служб, имеют право мэр и главный судья. Меня хорошо просветили, какая участь ждёт молодых женщин при таком раскладе.
Настоящее... средневековье! Инквизиция! Ну, почти... С ненавистью окинула взглядом деревянную клетку.
— Ба-ам! — ещё один удар молоточком.
— Решение принято и обжалованию не подлежит! Заседание окончено!
И тут...
Потрёпанный, не очень свежий парик главного судьи... хрюкнул?
— Хрр... Хрр... У-и-и!
Представители прессы замерли от восторга. Руки судьи медленно стали подниматься. Лорд притих, словно охотник — парик надо было схватить быстро, пока он...
— Хрюк!
Нечто ярко-розовое соскочило с головы лорда и помчалось прямо по спинам нырнувших под чёрную ткань фотографов!
— Щёлк!
— Фух!
— Пах!
— Прошу вас, прокомментируйте происходящее!
— Ваш парик. Он ожил?!
— Это колдовство?
— Вы утверждали, что скользящая по отражениям, попавшая к нам из другого мира Энн Фаер не обладает магией. Вы признаёте, что ошиблись?
— Не удовлетворяю! Запрещаю! Не имеете права! Суд выражает протест! — визжал лысый лорд, с ужасом наблюдая, как по столам и лавкам скачет живой розовый поросёнок, а журналисты сходят с ума.
Я опустила голову. Терпеть! Сейчас главное — не рассмеяться, иначе судья рассвирепеет, отменит решение — и тогда уж мне точно конец!
— Крак!
Деревянная клетка рухнула, а мне на руки прыгнула розовая кудлатая хрюшка.
— Привет! — шепнула я и спрятала крошку в складках платья.
Дрожащими руками судья Говард вытирал сияющую от пота лысину, от которой шёл едва заметный парок. Умаялся бедолага меня, непутёвую, обвиняя.
Вспышки слепили со всех сторон. Камеры журналистов были тяжёлые, с гофрой, штативами и чёрной тканью, под которую они чуть что — ныряли с нечеловеческой быстротой.
— Во-о-о-он! Все вон из здания суда! Заседание окончено! — кричал лорд Говард.
Бедняга уже видел себя на первых страницах газет, пестрящих громкими заголовками:
«Парик-убийца — проклятье фей?». «Колдовство в здании высшего суда!». «Что случилось с лордом Говардом, или дело о хрюкающем парике!».
На господина Хатроу, адвоката, выписанного городом, чтобы помочь мне, несчастной, было больно смотреть. Мы успели подружиться. Молодому человеку не везло — едва начал практику, и уже три проигранных подряд дела. Неудивительно. Уилл Хатроу — порядочный, честный человек. Таким не просто в Дан-Лане, колыбели лжи и коррупции.
— Пойдёмте, — вздохнул Уилл. — Вам необходимо получить документы. Удостоверение личности. Лучше подождать в коридоре.
Я кивнула, подобрала юбку, к удивлению, обнаружив, что поросёнок исчез. Жаль. Он был такой потешный!
Мы вышли из зала суда в сопровождении констебля. Настоящего! В чёрном мундире с сияющими пуговицами и шлеме, похожем на яйцо. Как тут не вспомнить Шерлока Холмса?
— Спасибо, — улыбнулась я великану с непроницаемым лицом (вот она — старая добрая Англия!).
— Простите. Простите, что так вышло, Энн, — не унимался Хатроу.
— О чём вы? Мы избежали опекунства — разве не чудесно?
— Вы, Энн... Это сделали вы! Вы доказали, что у вас есть магия, превратив парик судьи в поросёнка.
— Глупости! О чём вы, Уилл? У меня нет никакой магии!
— Вы спасли себя и меня заодно. А я... Я никчёмный. Совершенно бесполезный чурбан.
Парик Уилла был красивого шоколадного цвета, длинный, до самых плеч. Под ним рыжеватые волосы, стянутые в хвост. Хатроу был очень симпатичным — его чуть вытянутое лицо чем-то напоминало Николаса Кейджа. Глаза — карие, грустные. Сейчас, правда, он не столько напоминал всеми любимого актёра, сколько спаниеля, которого не взяли на прогулку. С другой стороны, Кейдж тоже часто мне его напоминает (в смысле, спаниеля).
— Перестаньте убиваться и возьмите себя в руки, Хатроу! Меня же не грохнуть приказали, в конце-то концов!
— Как можно, Энн, да хранят феи королеву! Зачем вас ронять? Вы и так с лестницы упали — нога ещё не зажила, прихрамываете.
Что правда, то правда. Полёт со стремянки даром не прошёл. Я, правда, не это имела в виду, но... Промолчу, пожалуй. На бедняге и так лица нет!
Мир, куда я попала, был одним из отражений Лондона. Почему не Москвы, где я, собственно, и свалилась со стремянки — этот вопрос до сих пор остаётся неразрешимой загадкой, а ведь я здесь уж без малого как месяца три. Наверное, потому, что попасть в Лондон было давней мечтой. Темза. Викторианская Англия, кебы, туманы, Джек Потрошитель — романтика!
Тех, кто проникал сюда, именовали «скользящими». Как именно человек вдруг попадает в зазеркалье, этого никто, по мнению Уилла, не знал, но кое-что о последователях Льюиса Керрола жители Дан-Лана всё же выяснили опытным путём, а именно: отражения наделяли «попаданцев» магией. Непредсказуемой и неконтролируемой, но в большинстве случаев, как это ни странно, безопасной. Жаль, что не в моём случае. Интересно, каково это — обладать настоящей магией?
Во всех отражениях (наш мир, между прочим, не исключение — так здесь считают) водятся феи. Да, да, именно «водятся». Фей боятся. Они обладают очень сильной магией, из-за чего жители Дан-Лана вечно у них в долгу.
Подданные Ганглии в большинстве своём слепо следовали букве закона, и это притом, что судебный порядок был более чем жесток. Один прокурор чего стоит! Если судья, лорд Говард, был похож на свинью, то тот — на шакала. Оба обладали властью.
По решению суда меня отправят подальше от подобных «блюстителей порядка» — и на том спасибо. Жаль, придётся расстаться с Уиллом. Прокурор просил для меня полной изоляции (сволочь!), судья же был другого мнения. Непрозрачно намекнул, что с таким феноменом, как я, ему необходимо познакомиться поближе и погоризонтальнее.
Гад! Мерзкий свин, не в обиду ожившему парику будет сказано.
— «Год под надзором», — прочитала я, получив, наконец, все необходимые документы. «В качестве...» Что?! Горничной? — я не выдержала — рассмеялась.
Уилл, видимо, решил, что это у меня нервное. Отчасти он был прав — сказывалось напряжение последних дней, но... Горничная?
