Мирон
– Пойми, Мирон, это свадьба. Свадьба на сотни гостей. И вся эта публика будет рассматривать и оценивать Милану. Она не сможет! – сокрушается брат.
– Сможет! Ну, и скромная, стеснительная невеста – это даже в почете. Разве нет? – устало спрашиваю я, потирая виски. У меня голова болит не о том, и вообще сейчас не до деталей собственной свадьбы. Но, как ни крути, это гребаное представление в качестве пышной громкой свадьбы мне необходимо. Такой вот прощальный подарок от отца.
– Ладно, хорошо! – Платон нервничает. Его можно понять: моя будущая «жена» – его девушка. Но мне сейчас плевать на его загоны. Я не собираюсь трогать его девочку. Мне просто нужна кукла, которая сыграет мою супругу. И так выходит, что Милана очень вписывается в главную роль такого спектакля. – А целовать ты ее как будешь?! Ведь придется!
Платон соскакивает с кресла и начинает ходить по кабинету, раздражая меня своей необоснованной ревностью.
– Сядь. Мать твою. На место. И успокойся! – холодно произношу я, выделяя каждое слово. – Не убудет с твоей девушки, если я ее поцелую.
– Ты. Не будешь. Ее. Целовать! – так же чеканит Платон, перегибается через стол, чтобы сказать мне эти слова в лицо, глядя своим волчьим взглядом. Видимо, чтобы до меня дошло. Не страшно, одной рукой поломаю малого, если захочу. Поэтому я лишь усмехаюсь, даже забавно видеть его такого влюблённого и ревнивого.
Закрываю глаза, откидываюсь в кресле, запрокидывая голову. Хочется курить, но я уже свое выкурил. Врач категорически запретил, иначе… Несмотря на то, что мне всего тридцать семь, здоровье из-за ранения подводит. Доктора говорят: надо благодарить бога за то, что жив. Мне дали второй шанс, и нужно ценить этот бесценный подарок судьбы. Моему отцу такого шанса не выпало.
Но курить все равно хочется, особенно сейчас. Закидываю в рот мятные драже, пытаясь подавить желание закурить и обмануть организм, который привык к никотину.
– Сядь! – рявкаю я на брата, осаживая его. – Я не претендую на твою девочку, – произношу четко. – Подберём ей фату-вуаль, закрывающую лицо, я постараюсь имитировать поцелуи.
– Слушай, давай найдем кого-нибудь другого? Я не могу тебе ее отдать, – с горечью произносит брат. Ох уж, мне эти влюбленные молодые люди. Столько эмоций из ничего.
– Кого? Предлагай?
– Я так и не понял, почему не Вероника? И изображать ничего не нужно. А через год найдешь повод развестись или сам его создашь.
– И отдать ей половину состояния. Поверь, Ника найдет способ урвать свой кусок любыми путями. Как и сотни других подходящих женщин. Она спит и видит, как затащить меня под венец. Я ее читаю, как раскрытую книгу. Хищниц полно. Да и не хочу я реально долгое время играть роль примерного мужа и терпеть в своей кровати одну и ту же женщину. А твоя Милана немного не от мира сего. В хорошем смысле этого слова, – добавляю, ловя свирепый взгляд брата. – Деньги, как нажива и перспектива, ее не интересуют. Ну, и ей нужна наша помощь с сестрёнкой. Так почему бы не сыграть на этом, и все будут довольны. А главное все останется в семье. И отцовские юристы ничего не заподозрят.
Все просто. Мне не нужна в этом деле хищница, мне нужна мышка. А «мышки» сейчас – редкость. Я бы сказал, уникальность. Одна на миллион, но я ее нашел.
Платон молчит, сжимая губы. Идёт к бару и наливает себе коньяка.
– Не рановато для спиртного? – выгибаю брови.
– А это чтобы нервы успокоить, – заявляет брат.
– Валокординчика выпей – полезнее дня нервов. И вообще, девочка не против, чего ты-то завелся? Я твой брат. Брак фиктивен. Около года она поизображает мою супругу. Поживет в нашем доме, что, в принципе, в плюс для тебя. И девочка решит свои проблемы, и мы получим свое.
– А если просто подкупить юриста? Ведь все равно все наше! – возмущённо произносит Платон.
– Ты считаешь, я не думал об этом?! Наш отец, насколько ты понимаешь, идиотом никогда не был. И поэтому его адвокат и нотариус – немцы. Неподкупные. Один из пунктов завещания гласит: если я исполню волю отца, то его адвокат получает крупное вознаграждение. Очень крупное, – у самого болит голова от этого бренда, который придумал наш папа.
– Да сдалась ему твоя женитьба! – нервничает Платон. Развожу руками и закидываю в рот ещё одно мятное драже, чтобы подавить острую потребность в никотине. Хотя мне известны ответы. Отец очень хорошо меня знал. – Мир… – выдыхает Платон, недоговаривая.
– Ты реально завис на этой девчонке? – с интересом спрашиваю я. Нет, мой брат всегда был влюбчив. Молодость, первая любовь, первый интим, потом пошли уже девки пачками. И каждую он любил насмерть. Сейчас, к двадцати пяти годам, вроде стал серьезнее, остыл. А тут снова «люблю».
– Да, мир, но я вообще-то сам на ней жениться собирался, – с досадой заявляет Платон, залпом допивая коньяк. Реально всё серьезно.
– И чем же она тебя так зацепила? Что в ней такого, чего нет у других? – интересуюсь я. Потому что в свои годы уже не верю, что есть что-то чистое, бескорыстное и уникальное. Но рушить его иллюзию тоже не хочу, он войдёт в стадию цинизма и реализма с годами. Все приходит с опытом. Люди, к сожалению, учатся только на своих ошибках, не воспринимая чужих.
– Ну ты же ее видел…
– Да что я там видел. Девочка и девочка. Не обращал особого внимания. Не думал, что мне на ней жениться придется.
– А вот не расскажу тебе, какая она. Чтобы меньше знал, – вроде усмехается, а глаза серьезные. Ревнует все-таки, дурак.
– Платон, ты реально думаешь, что я позарюсь на девушку брата? Ты всерьёз полагаешь, что я на это способен? Я давал тебе когда-нибудь повод так про меня думать? Не доверять мне?
– Нет, конечно, – братишка немного расслабляется, покачиваясь в кресле. – Просто. Отдать свою девушку брату, пусть хоть и фиктивно… это как-то… сверх…
– Не загоняйся! Маленькие сладкие девочки не в моем вкусе. Я больше предпочитаю агрессивных хищниц. – Платон молча кивает, вздыхая. – И, кстати, завтра устроим ужин. Познакомимся. Я хочу поговорить с Миланой и обсудить детали.
– Я сам все с ней обговорю, – ревностно выдает Платон, а меня начинает утомлять и раздражать его агрессия.
– Хочешь ты этого или нет, мне придется на ней жениться и появляться в обществе, изображая любящего мужа. Я хочу поговорить с ней и понять, сможет ли она артистично мне подыгрывать, – немного повышаю тон и поддаюсь к брату, складывая руки на столе. – Уйми свои психи! Не трону я ее, Ромео! – осаживаю брата, посматривая на часы на запястье. У меня встреча с китайцами через час. Отец погиб, и все свалилось на меня. Платон ещё молод для таких дел. Арон на своей волне, он далеко не дипломат. А всех перестрелять на встрече или заставить подписать контракт через пытки – сейчас не в моде. Поэтому так вышло, что единственный, кто может вести и развивать дело отца, это я. Но он придумал для нас задание со звёздочкой. Будь неладна эта воля отца!
