С трудом поднявшиеся веки позволили разглядеть потолок палаты Николаевского военно-морского госпиталя.
Первое ощущение – лежу полностью обнаженный, укрытый знакомыми с юности простыней и слегка колючим войлочным одеялом. С потолка глаза опускаются на окно и осматривают палату: да, не физиотерапевтический кабинет, а именно больничную палату.
Смутное беспокойство наполняет меня. Последнее, что помню – споткнулся на входе в магазинчик – кафе в Николаевском военно-морском госпитале.
Палата знакомая, был как-то здесь, а содержимое… Вместо ламп дневного света высоко под потолком висят две лампочки Ильича с проводкой, закрепленной на фарфоровых изоляторах и в тряпичной изоляции. В палате возле четырех коек с панцирной сеткой стоят деревянные тумбочки, на одной из кроватей кто-то лежит. Откуда такой анахронизм – вместо современных покрытых эмалью штампованных шкафчиков и стоек для капельниц?
А на стене возле входной двери висят портреты Калинина, Сталина и Ленина, в верхнем углу – открытый динамик, из которого слышится песня в исполнении Леонида Утесова. Но самое удивительное – рядом с портретами бывших вождей висит на стене давно забытый кумачовый треугольный вымпел – «Победитель социалистического соревнования образцовой палаты военно-морского госпиталя». Бред какой-то.
Смотрю на пол и вижу знакомую с детства картину: на полу под дверцей топки печки-голландки – стопка дровишек и ведерко угля, настоящего антрацита. От кафеля печи явно тянет теплом. Такого в наше время быть не может, ведь это же лечебное заведение. Где знакомые трубы и батареи центрального отопления?
Смотрю на ноги и вижу прикрепленную к стойке кровати классическую фанерную коробку, в которую раньше укладывали краткую историю болезни больного. Белеющий уголок какой-то бумаги обозначал правильность догадки. Тело само собой отреагировало на необходимость увеличения объема информации, несмотря на какую-то слабость, я смог потянуться и достать сдвоенный листок из школьной тетрадки. Что за анахронизм? Записи выполнены перьевой ручкой (с характерными изменениями утолщенности и небольшими кляксами в углу) и химическим карандашом, обнаруженным в том же коробе.
Чужой почерк, с непривычки, оказался трудно читаемым. Больничный лист разными почерками заполнен на имя старшего лейтенанта Прохорова И. А. – с трудом понял. Читаю дальше: испанка, осложнение, а главное даты – все от ноября 1940 года. Волосы встали дыбом, это что розыгрыш?
Скрип койки и мои телодвижения не остаются не замеченными. Слышу скрип пружин соседской кровати и радостный возглас соседа по палате.
– Прохоров, наконец-то ты очнулся. Сестра, сестра, Прохоров очнулся.
Спустя несколько мгновений высокая двустворчатая дверь открывается и в палату забегает медсестра в белой косынке с вышитым красным крестиком, белоснежном халатике. Но самое удивительное – у нее на ногах. Под суконной серенькой прямой юбкой виднеются шерстяные чулки и туфельки «от бабушки». Небольшой рост и миловидное лицо с наивными, слегка навыкате глазами, толстая коса, свисающая до талии, плотно сбитая, слегка полноватая фигура с грудью третьего размера. Увидев мое сидящее на кровати тело, явно с открытой душой обрадовалась моему пробуждению.
– Прохоров, наконец-то ты пришел в себя. Ой, извините, вы очнулись. Больной, вам нельзя подниматься, немедленно ложитесь.
Крепкие руки, умело взяв за плечи, привели мое тело в горизонтальное положение. Тут же, что-то вспомнив, медсестра стремглав побежала на выход.
– Вячеслав Викторович! Вячеслав Викторович, Прохоров пришел в сознание, – раздалось за открытой дверью.
Через несколько минут топот ног в коридоре известил о прибытии Вячеслава Викторовича и его окружения. Палата наполнилась людьми в белых халатах под предводительством начальника терапевтического отделения.
Это для нас грипп – обычное острое респираторное заболевание, настигающее каждого как минимум дважды в год и переносимое на ногах, в основном без обращения к врачу. А вот больному Прохорову повезло поменьше, страшная болезнь испанка свалила его в городе Николаеве и дала такое осложнение, что больной пролежал сутки в горячке и еще сутки в бессознательном состоянии.
– Молодой человек, возможно, вы вернулись с того света. Вам явно повезло.
Если бы знал Вячеслав Викторович, насколько его слова были недалеки от истины.
– Теперь полежите еще пару деньков, и вы сможете покинуть наш госпиталь. Тем более что скоро и ваш экипаж пойдет в Измаил.
В палате я оказался вместе с лейтенантом Крыловым, подхватившим ту же испанку и служившим во флотском экипаже при 61-м заводе.
Вереница мыслей пронеслось у меня в голове: это что, прикол или действительность. А если действительность, то как себя вести. Перед началом и во время войны сотрудники НКВД особо не церемонились: шпиономания и нетерпимость к политическим противникам культивировались повсеместно.
Я сразу же попросил себе подшивки газет из госпитальной «Красной комнаты», буквально через двадцать минут получил пять подшивок и углубился в чтение.
Итак, какие новости за рубежом?
Разгромив Францию, немцы пытались вынудить Великобританию к капитуляции и для этого начали массовые бомбёжки Британских островов. С июля 1940-го продолжалось крупнейшее в истории авиационное сражение в небе над Британией. Люфтваффе так и не удалось достигнуть поставленных целей, завоевать господство в воздухе и уничтожить британские ВВС. В октябре 1940 года итальянцы вторглись в Грецию с территории Албании. Несмотря на первые неудачи, греческая армия сумела выстоять и нанести поражение Италии. В Средиземноморье, чтобы обеспечить себе свободу действий и исключить возможность использования французского флота Германией, англичане в июле 1940 года «частично потопили и захватили все военные корабли французского флота».
9 августа 1940 года состоялось решение о переброске сил вермахта к границам СССР, а с сентября они стали сосредоточиваться в Румынии. Одновременно началась широкая кампания по дезинформации советского руководства, сыгравшая свою роковую роль при проведении мероприятий по отражению агрессии.
После победы над Францией Германия ускорила подготовку к войне против СССР: вопрос о «восточном походе» уже был обсужден 21 июля 1940 года на совещании Гитлера с командующими всеми видами вооруженных сил, а 31 июля он поставил задачу начать операцию в мае 1941 года и закончить ее в течение пяти месяцев.
Насколько помнится, предвоенная история соответствовала следующей действительности.
