Звонок
– Алло?
– Добрый день.
– Здравствуйте.
– Я говорю с Мариной Сергеевной Водопьяновой?
– Да. А кто вы?
– Тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения?
– Да. А кто говорит?
– Проживающей по адресу: город Москва, улица На…
– Да что случилось?!
– Значит, это вы?
– Да я, я!
– Просто мне необходимо уточнить ваши паспортные данные. Вдруг да не туда попал. Из Истринского городского управления внутренних дел вас беспокоят, – говорит сурово. – Уголовный розыск, если быть конкретнее. Капитан Севастьянов Александр Александрович. С утра пытаюсь дозвониться, но ваш домашний телефон не отвечает.
– Мы с мужем весь день на работе.
– А мобильник вы не берете.
– Я на работе работаю, – отвечает сухо.
– Похвально, Марина Сергеевна, похвально. А вдруг беда какая? А вы и не узнаете.
– Да что, наконец, случилось?!
– Случилось. Ваш дядя…
– Что с ним?!
– Вам надо немедленно приехать. Дело в том, что он умер.
– Умер?! Как это умер?!
– Как люди умирают? Вот он был, и вот его нет.
– Знаете, мне не до шуток…
Пауза.
– Марина Сергеевна? – В трубке молчание. – Марина Сергеевна, вы там?
– Да? – нервно.
– Успокойтесь, пожалуйста. Вы ведь знали, что ваш дядя был неизлечимо болен?
– Болен? Нет, я не знала.
– Как же так? Год назад у него диагностировали рак желудка, неоперабельный, он жил на таблетках, мучился от нестерпимых болей, а вы не…
– О господи!
– Значит, от вас он это скрывал?
– Рак… Он все время пил какие-то лекарства, но я… Я понятия не имела, что…
– Теперь он умер.
– …И что мне надо делать?
– Прежде всего приехать к нам, в управление. Есть некоторые нюансы…
– Погодите… О господи! Почему звоните из полиции? Я не понимаю.
– Дело в том, что он покончил с собой.
– Не может быть!
– Видимо, боли стали невыносимыми. А может, по какой другой причине. Ему прописали наркотический препарат сильного действия для облегчения болей. Лечащий врач говорит, что он очень страдал. Болезнь-то вошла в последнюю стадию. Так вот, вскрытие установило: передозировка этого препарата. Мы предполагаем, что это самоубийство. Но есть нюансы. Дело в том, что записки ваш дядя не оставил, а в результате оперативно-разыскных мероприятий удалось выяснить, что дверь была заперта изнутри, окна тоже, в квартире, кроме него, никого…
– Не может быть!
– Что не может быть?
– Это просто кошмар какой-то! Мой дядя… самоубийство… Я хорошо его знала. Он не мог. Только не он.
– Вот поэтому вы и должны срочно приехать к нам, Марина Сергеевна. Уладить все необходимые формальности. Вы ведь его ближайшая родственница?
– Да. То есть не совсем так. Есть еще мой отец, его родной брат. По закону вы должны обратиться к нему.
– Мы в курсе. Но они с братом давно уже не ладили, а вы ему были как родная дочь. Он вас просил вызвать в случае чего, не брату сообщить. У его личного секретаря ваши телефоны, мобильный и домашний, и подробные инструкции.
– Да-да. У дяди ведь не было детей. Никого, кроме меня. Он сам так считал. Просто не верится! Кошмар какой-то! Ведь он был таким сильным человеком!
– Потому и поступил сильно. Не стал ждать, пока… Алло?
– Да-да. Я слушаю.
– Так завтра мы вас ждем?
– Хорошо.
– Зайдете в пятый кабинет, я закажу вам пропуск.
Пауза.
– Марина Сергеевна, с вами все в порядке?
– Не знаю. Это удар для меня…
– Вы там одна, что ли?
– Да.
– Вы держитесь. Может, мне подъехать? Или «Скорую» вызвать?
– Не надо. Я справлюсь.
– Для нас, Марина Сергеевна, это тоже удар. Мне самому впору успокоительное пить. Или чего покрепче. – Вздох. – Ваш дядя был известным человеком в городе, крупным бизнесменом, со знакомствами, со связями. У нас тут все управление гудит, как растревоженный улей. Сам товарищ полковник лично… Поэтому в наших с вами интересах все необходимые формальности уладить как можно скорее. И поменьше бы огласки. В городе уже невесть какие слухи ходят.
– Я не могу сейчас об этом думать.
– Кажется, ваш дядя был очень богатым человеком? Квартиру в Москве он вам купил?
– Что? Квартиру? Да, купил.
– И сколько же комнат?
– Три. Три комнаты.
– Неплохо. На двоих-то, а?
– Что? Что вы сказали?
– На двоих неплохо выходит, говорю… А муж ваш, простите, дома?
– Нет, он еще на работе. Я уже сказала, что одна.
– Ну, мало ли. Может, пришел, а вы и не заметили.
– Как я могла этого не заметить?! Вы соображаете, что говорите?! Я не слепая и не глухая.
– Мало ли. Может, вы поссорились.
– Мы с мужем прекрасно ладим!
– Оно видно. Десять часов вечера, и он еще на работе! Что ж это за служба такая?
– Вы тоже работаете. Звоните сейчас мне.
– Я из дома звоню. Днем-то вы к телефону не подходили, а вы мне завтра до зарезу нужны… Значит, мужа дома нет? А жаль.
– Зачем вам мой муж?
– Он тоже родственник покойному. В некотором роде.
Пауза.
– Марина Сергеевна?
– Извините, мне сейчас очень плохо. До завтра.
– Мы вас ждем.
Звонок
– Алло?
– Как ты, родная?
– Не знаю.
– Держись.
– Не знаю.
– Рина?
– Со мной в полиции разговаривали два с лишним часа. Пока я не…
– Ну, успокойся, успокойся.
– Не могу. Мне плохо.
– Как плохо?
– Не знаю. Руки-ноги холодеют, в груди что-то… давит, да.
– Может быть, вызвать врача?
– Нет!
– Рина, ты в порядке?
– Только не врача! Все, что угодно, только не врача!
– Почему?
– Я до ужаса их боюсь, Марк.
– Ну-ну. Перестань. Рина, перестань. Не реви. Рина?
– Я плакала, Марк. Я так плакала! У меня была самая настоящая истерика, и…
– И?
– И они меня отпустили.
– Это хорошо.
– Почему ты не можешь сюда приехать?
– У меня дела, родная. Я не могу бросить фирму.
– Дядя умер, Марк.
– Он тяжело болел.
– Я ничего не знала. Ничего.
– Он правильно сделал, что не сказал. У тебя больное сердце.
– Самоубийство… Не понимаю…
– Что они от тебя хотели?
– Не знаю.
– Подозревают криминал?
– Что?
– Почему же он записки-то не оставил? Все сделал правильно, кроме одного: не оставил никакой записки. Странно.
– Марк! Ты знал, да?
– Рина, мы с твоим дядей поговорили по-мужски еще накануне нашей с тобой свадьбы. Я даже не стал возражать, чтобы ты являлась единоличным собственником нашей трехкомнатной квартиры, а я был только временно зарегистрирован… И мне надлежало каждый год отмечаться у твоего дяди, чтобы продлить эту чертову регистрацию.
– Извини, я не знала.
– Ты ничего не знала, – раздраженно.
– Я думала, у вас все в порядке.
– Пока я ничего не требовал, не заявлял никаких своих прав, все было в порядке.
– Как можно сейчас об этом говорить!
– Извини. Все, что мог, он для тебя сделал… Как твой отец? Не объявлялся?
– При чем здесь отец?
– Он, кажется, в Истре живет?
– Да. И что?
– Ничего…
– Когда ты приедешь? Ты мне нужен здесь.
– Рина, у меня дела.
– Что может быть важнее меня? А ты сидишь там, в Москве… – она плачет.
– Завтра. Может быть. Как только разрешат его похоронить…
– Уже разрешили.
– Да? Значит, все в порядке?
