Алексей Леонидов проснулся в это утро с ощущением праздника: выходной. Наконец-то! Он сладко потянулся, глянул в окно, отметил грозные ряды туч, выстраивающихся для парадного марша по плацу свинцового неба под свистящий аккомпанемент ледяного ветра, и натянул до носа одеяло. Слава богу, выходной.
В такую погоду только и лежать весь день в тепле и уюте, лениво щелкая пультом. Он удовлетворенно вздохнул и глазами стал искать пульт. И тут… Он вспомнил все! Выходной, говорите? За стенкой раздался рев маленькой дочки. Потом Сережа плюхнулся на диван и перед носом у отца стал расставлять на шахматной доске фигуры:
– Сыграем?
И потянул одеяло, чтобы освобожденный леонидовский рот смог дать утвердительный ответ, не дожидаясь которого сын уселся поудобнее и сделал первый ход.
Леонидов высвободил руку и рассеянно передвинул на две клетки черную пешку. Скорей бы проиграть! Может, тогда его оставят в покое? Жена Александра тоже объявилась, демонстративно подняла с пола носок, а со спинки кресла перекинула в шкаф джинсы мужа, обращаясь при этом в никуда:
– Один в тренировочных штанах на чистое постельное белье садится, другой разбрасывает вещи по квартире. Я вам что, всем нянька?
– Где? – лениво спросил Леонидов и зевнул.
– Что где? Где твои штаны?
– Где мое место в этой жизни? Я хотел сказать, в этом доме? И есть ли оно?
– Я не знаю, где твое место, а мое – на кухне. У меня маленький ребенок голодный. – Александра исчезла, а плач девочки вскоре затих.
Он в два счета проиграл партию, но Сережа потребовал реванша. Пришлось подняться с постели. Шахматы с утра его утомляли, впрочем, ближе к вечеру утомляли еще больше. Не дело коммерческого директора напрягать мозги по пустякам. На это есть нижестоящие сотрудники. Он обвел глазами комнату и таковых не увидел. Присутствовали лишь члены семьи, которые не собирались решать его проблемы. А намерены их добавлять. Мать его! Выходной!
Делать нечего, он пошел на кухню за проблемами, а заодно и за чашечкой кофе.
Маленькая Ксюша приоткрыла рот при виде папы, который был в ее жизни явлением редким: уходил, когда она еще спала, приходил, когда уже спала. Александра воспользовалась моментом и сунула девочке в рот полную ложку каши. Ксюша закрыла рот и задумчиво сглотнула.
– У-тю-тю, – сказал ей Леонидов, пальцами левой руки сделав козу. Дочка заревела. Что-то ей не понравилось. Алексей решил, что каша, а не коза. Но зачем-то сказал:
– Мать есть мать.
– Ребенок совсем не знает папу, – констатировала Александра, успокаивая плачущую дочку.
– Я работаю, – заметил Леонидов.
– Но сегодня у тебя выходной, – пристально взглянула на него жена. Леонидов почувствовал, как по спине ползет холодок. У нее на него планы, что может быть хуже? Он хотел по привычке спросить «где?», но вместо этого произнес:
– И что?
Сегодня неудачный день: он все время говорит не то, что думает. Осталось только делать не то, что хочется. Жена Александра тут же уловила ход его мыслей и вновь воспользовалась моментом:
– Пойди, погуляй с ребенком.
– Где? – спросил он и на этот раз угадал. Жизнь, похоже, налаживается. Всего-то погулять с ребенком!
– На улице.
– С одним? – уточнил он на всякий случай. И невольно напрягся, что жена тоже уловила. Александра женщина умная и чуткая, на другой он бы и не женился.
– Леша, будь человеком! – взмолилась она. – Я все понимаю. У тебя работа, но и я тоже устаю. У Сережи трудный возраст. За Ксюшей нужен глаз да глаз, она все в рот тащит и постоянно куда-то карабкается. Вчера (представляешь!) выдвинула лесенкой ящики платяного шкафа и по ним добралась до самого верха! Я едва успела ее поймать! Она ведь не взяла с собой парашют!
– Скалолазка ты моя, – умилился Леонидов, с гордостью посмотрев на дочку. – Умница!
– Вот и пойди, прокати эту умницу в коляске вокруг дома. Раз двадцать. Хорошо, если она после этого уснет. А я пока сделаю в доме уборку и, может быть, успею сходить в магазин. Одна.
Через полчаса Леонидов вытаскивал из подъезда прогулочную коляску, между делом вспомнив: «выходной». Погода к прогулкам не располагала. Тучи сомкнули ряды, ветер заунывно тянул на одной ноте: и-и-и… Он не удивился бы, если бы вдруг пошел дождь. Чего еще ждать от безнадежно испорченного дня? В начале февраля, когда положено трещать морозам и завывать метелям, снег вдруг растаял, зазвенела капель. А потом вся эта прелесть закончилась, потому что матушку природу начала бить лихорадка. Что не удивительно. Не май месяц! Февраль! Коляску Леонидов развернул против ветра и, выполняя волю пославшей его жены, стал обходить по часовой стрелке дом родной. Раз, другой… Понял, что двадцать кругов не выдержит. А схалтурить? Он решил просто постоять у подъезда вне поля зрения любимой.
«Сейчас хорошо дома, перед телевизором, с бутылкой пива и тарелкой наваристого борща, – глубоко вздохнул он. – И поспать бы тоже хорошо. Но, с другой стороны, Сашку можно понять. Двое детей, один учится в начальной школе, девочке чуть больше года. Трудный возраст у обоих. Мужа целыми днями дома нет. Коммерческий директор крупной фирмы, тут уж ничего не поделаешь. Кто-то должен заботиться о процветании семьи. О том, чтобы детям было что кушать. Она, конечно, все понимает, но устала. Чувствуется, что устала. И погода, как назло, ужасная! Факт: во всем виновата погода! Люди – заложники природных катаклизмов. Мы впадаем в депрессию, потому что не в силах управлять стихией». Леонидов понял, что его потянуло на философию. Плохой признак. Если в феврале месяце потянуло на философию, в марте жди авитаминоза. Потом начнется: «Я самый больной в мире человек, жизнь дала трещину и вообще не удалась…» Он поежился и нагнулся к дочке поправить сбившуюся шапочку.
Конец неприятным мыслям положило еще более неприятное происшествие. По методу вытеснения. Проехавшая машина с ног до головы окатила Алексея грязной жижей: растаявший снег вперемешку с речным песком, которым дворник Ахмет посыпал дорожки. Отучить его от этой привычки невозможно так же, как выяснить, куда он девает реагенты. Леонидов успел закрыть своим телом коляску. Враг не прошел, но разозлился Алексей здорово. Это ж надо! У собственного подъезда! На виду у всего дома! Где каждый знает, какой он солидный и уважаемый человек! И нате – в рожу грязь! Как это называется? «Да за такое надо в суд!» – подумал коммерческий директор Алексей Алексеевич. Бывший опер Леха Леонидов тут же возразил: «морду бить». Пока суд да дело, ждать замучаешься. А морду – это мгновенно, не отходя от кассы. На глазах у всего дома, где каждый знает, какой он со…
В этот момент красный «Опель» затормозил у соседнего подъезда, и Леонидов решительно толкнул туда коляску. Однозначно: бить морду! Раз он рядом. Водитель долго и с пристрастием пристраивал на руль машины противоугонный «костыль». Алексей успел.
