Что нам нужно? Нам нужно рассказать историю.
Столкнемся ли мы с проблемой начала? Начало порой вызывает затруднения при рассказе историй?
Полагаю, мы уже начали – и таким образом избежали этой проблемы.
И чем же запомнится такое начало?
Взрывом! В начале был Большой взрыв, после которого какое-то время ничего не было, а потом все начало появляться. Вот так все и появилось.
Вот так значит, да?
Да.
А где же вспышки, фейерверки, перламутр?
Перламутр?
Да, где этот знаменитый космический перламутр? Ну или хотя бы холодная синева с фиолетовым отливом?
Тогда еще ничего такого не было. Все это появилось позже.
Что значит, не было! Это было всегда! Большие взрывы случаются и затухают, а перламутр вечен!
Хорошо, если он вечен, то почему нам стоит о нем упоминать?
Потому, что это красиво!
Видимо, рано или поздно нам придется затронуть эту тему. Я имею в виду вопрос о первенстве. Кто же все-таки важнее, Форма или Содержание?
Конечно же Форма!
Я придерживаюсь немного иного мнения. И ты, и я знаем историю, поэтому предлагаю соблюдать очередность и разграничить обязанности. Во всем, что касается формы, последнее слово будет за тобой, во всем, что касается содержания – за мной.
М-м… А тут есть какой-то подвох?
Нет.
Хорошо. Я согласна.
И мы даже не будем вступать в дискуссию. Если я говорю, что глиняный горшок стоит на столе, значит, так оно и есть и по-другому быть не может.
А если я говорю, что стол застелен голубой скатертью, а фарфоровая ваза, которую ты величаешь горшком, светится лазурью и имеет форму лебединой шеи, то спорить со мной никто не смеет!
Думаю, это справедливо. Договорились.
А что мы будем делать в случае, если Форма будет затрагивать Содержание или наоборот? Ведь такого не бывает, чтобы была одна только Форма или одно только Содержание. Имеем ли мы право вмешиваться в рассказ другого?
Полагаю, что имеем, но только в особо важных случаях, иначе, если мы будем выяснять каждую деталь, наш рассказ может несколько затянуться.
Но ведь детали важны! Не упустим ли мы чего-либо существенного?
Вот я и предлагаю обращать внимание только на важные детали, а не на цвет рубашки.
По-твоему, цвет рубашки – это второстепенная деталь! Да что же это делается такое… Впрочем, в любом случае, цвет рубашки – это моя вотчина, так что об этом не стоит волноваться.
Но сможем ли мы рассказать ту историю, которую знаем. Не случится ли так, что мы, рассказывая ту историю, которую знаем, расскажем в конце концов историю, о которой даже не предполагали?
Не думаю, что стоит опасаться этого. Вряд ли нам удастся рассказать такую историю, которую мы совершенно не знаем. А если такое все-таки произойдет, то предлагаю сделать вид, будто мы так и задумывали. Ведь только рассказывая историю, мы узнаем ее окончательно, а до того нам известны лишь очертания, набросок карандашом.
Ладно, хорошо. Давай посмотрим, что у нас получится.
Ну что же, продолжим. Через несколько миллиардов лет после Большого взрыва в каком-то затерянном углу этого самого взрыва из протонов, нейтронов и других элементарных частиц образовалась планета.
Пришло время сменить время, ведь с тех пор прошло много лет, и все, о чем мы рассказываем, происходит сейчас, в эту секунду. Среди бескрайних и величественных просторов Большого взрыва, вокруг пылающего Солнца, – вращается удивительная сине-бело-зеленая планета, а имя ей Земля. И стоит нам опустить взгляд к ее тенистым лесам, бескрайним лугам и чистейшим озерам, мы видим там…
На большом валуне, на краю леса, на берегу озера, на солнце, на спине лежит мужчина среднего возраста, крупного телосложения, прозрачного оволосения и смотрит на небо добрыми глазами.
О, Большой взрыв! Мужчина, среднего возраста, прозрачного оволосения… Даже не хочу комментировать. Это Антуан! Его тело покрыто золотистым загаром, и на сером камне Антуан – взирающий на небо – выглядит естественно и живописно. Особо стоит отметить ракурс, с которого Антуана видит камень, но об этом позже. Облака все время меняются, и Антуан считает важным присматривать за ними. «А вдруг они так сильно изменятся, что я не смогу их узнать?» – думает он. Сам Антуан со временем меняется мало, и облака, узнавая его, машут ему сверху руками, хвостами, крыльями, плавниками.
Вот так, с утра до вечера, лежит Антуан на камне и смотрит в небо, не в силах оторвать взгляд от его бесконечной глубизны. К вечеру, когда солнце опускается к горизонту, а небо бледнеет и впитывает взгляд уже не так бесконечно, Антуану удается отвести глаза и слезть с камня. Измотанный, но счастливый он отправляется за едой.
Еда растет на дереве, и Антуан невыразимо страдает от того, что приходится за ней тянуться, а потом еще класть в рот и жевать. Долго жевать, иначе можно получить несварение. Еда на дереве растет вкусная, но Антуан совершенно не чувствует вкуса, потому что ест эту еду каждый день. И дней он тоже не чувствует, потому что каждый день есть день, а не что-то еще.
Антуан идет по лесу между деревьев и вдруг пугается, что не сможет узнать дерево еды среди других деревьев. От этого он ощущает голод под ребром особенно и начинает шагать быстрее, даже бежать, еще больше раззадоривая урчание в животе, но быстро выдыхается. Антуан еще молод, но от постоянного одиночества и безделья у него начала развиваться деменция.
Деме…?
Деменция – это болезнь мозга. Болезнь находится, видимо, на самой начальной стадии, так как Антуан еще ничего не забывает, а только лишь боится забыть.
Вот он подходит к полянке, на которой растет дерево. Антуан неожиданно замечает что-то необычное. Вернее, кого-то необычного, кого тут никогда раньше не было. Оно стоит рядом с Деревом, это существо. И, кажется, ест еду. Антуан шуршит ветками, выходит на поляну, и существо, заметив его, тут же бросается в чащу и исчезает. Антуан замечает только золотистую гриву и длинные ноги.
Озираясь по сторонам, Антуан в недоумении подходит к Дереву, принюхивается к незнакомому запаху:
Иланг-иланг, жасмин, ландыш, дубовый мох, ветивер… Он глубоко и медленно вдыхает, чтобы получше распробовать, и даже закрывает глаза – это приятно – вдыхать такой запах!
– Но что такое! – Антуан вдруг спохватывается. – Где ребро? Что за дела! – Антуан оббегает дерево еды вокруг. Ребро пропало! Антуан заприметил его еще утром, когда оно было не больше финика. А сейчас, к обеду, ребро должно было подрасти, покрыться хрустящей, сладковатой корочкой и беарнским соусом!
– Интересно, – думает Антуан, – если бы ребро было, то я бы съел его без всякого удовольствия, потому что ел его уже тысячу раз, а сейчас, когда его нет, у меня проснулся такой аппетит! И даже жизнь заиграла какими-то новыми красками!
