День не предвещал ничего необычного. Лился поток сомнительного подросткового счастья. Впереди была вечность и ничего не говорило об экзистенции бытия. Обильный завтрак курсантской столовой, гордо именуемой камбузом, повысил самооценку. Проблемы малых народов Африки казались несущественными, других проблем на горизонте не наблюдалось. Три недели новой жизни и приключений вскружили голову. Приказ о зачислении подписан. В 15 лет жизнь уже состоялась, карьера удалась. Или наоборот.
Поездка на вокзал сулила новые приключения. Эх! Как здорово пахнет вокзал, ещё неиспорченный бардаком перестройки, сколько там всего. А этот вокзал- он ещё и связь с родиной, пуповина, по которой можно… но зачем же если тут Большой Город, тут Перспектива, тут сама Жизнь!
На вокзал я ехал провожать отца. Его командировка в Ленинград, случайно совпавшая с периодом моего абитурьентства, завершилась. Он будет поехать обратно, туда откуда мы недавно понаехали. Совсем недавно- всего лишь в прошлой жизни. Месяц приезда отличался от текущего на одну букву, а текущий ещё в самом разгаре.
Как завсегдатай трамваев и метро (раньше я только слышал что они бывают и пару раз катался) с гордым и независимым видом я прибыл к месту рандеву. Отец тоже не опоздал. Все было буднично и празднично одновременно. Вокзал блистал чугуном конструкций с вековым слоем копоти. Поезд сверкал краской. Нагло светило солнце. В вагонах размещались люди, обременённые жареной курицей-яйцами-пшеничной или колбасой-хлебом-кефиром. Чувство радости путешествия заполонило воздух.
Четко по расписанию, прямо в начале шестого сигнала… поезд тронулся.
Подул ветер…
Пуповина порвалась. Солнце спряталось. На рельсах не осталось ничего. А на перроне- только 15 лет, Большой Каменный Город и 25 рублей в кармане на всю жизнь…
История в двух частях с эпилогом
Посвящается Михаилу Булгакову, хоть он тут и ни при чем
Часть 1
Какая сволочь придумала утро! Любая уважающая себя сова должна не знать этого слова от слова «совсем». Особенно когда сове в школу во вторую смену (были такие времена). Почему я не сплю, уткнувшись в подушку? Почему я бегу по этому проклятому асфальту и судорожно хочется дышать?
Эти вопросы не приходили в голову. Поэтому и не приходилось морщить лоб в поиске ответа на них. Просто в детстве хочется быть взрослым изо всех сил. А для этого надо скопировать взрослых и все подумают, что и ты тоже. Скопировать взрослых и героев.
Взрослым героем был назначен отец и водружен на гранитный пьедестал. Теперь дело за малым- повторять подвиг. И если старательно и регулярно совершать этот обряд- можно и самому вознестись. Уж в собственных глазах- точно.
Религиозным действом посвящения во взрослые была назначена утренняя зарядка. Сова продала душу бегущему жаворонку. Сова была мелкой и тщедушной. Жаворонок сильным и здоровым. Поэтому выглядело все как в классическом Ералаше.
Варианты «дать фору» не всегда помогали выровнять шансы хотя бы до рамок приличия. Но отступать было уже нельзя- позади заградотряд из амбиций и гордости. А дефицит воздуха все заметнее, доля кислорода все ниже, жестко завидую рыбам.
Бежали к реке. Это вожделенное место. Там уже можно не бежать. А во время зарядки можно и схалявить. На реке была холодная вода и турник. В общем, было все, чтобы взрослому показать молодецкую удаль и опозориться пацану. Благо, таких ненормальных по утрам в окрестностях наблюдалось мало, знакомых не было вовсе и всем было на тебя плевать. Но главное- основная часть ритуала исполнена, крылья чуточку подросли, батарейки для нимба подзарядились и он стал сиять чуточку ярче. А значит на обратном пути можно уже на равных подъехать на троллейбусе с гордо поднятой головой. Потому что в детстве все быстро забывается (на время).
Часть 2
Молодость творит чудеса. А подростковый возраст придает этим чудесам налет легкого идиотизма.
Летние каникулы на родине были верхом блаженства после учебы, похода и предотпускных лагерей. Выезд в дом отдыха Клубнички сулил отречение от домашних забот родителям и приключения детям. А еще на загородных дорогах можно было попробовать заслужить право поводить машину. В общем- была перспектива. Но еще был нюанс.
Нюансом оказалась она… Звезда пленительного счастья с вязанием в руках. Телевизор был один на весь дом отдыха и служил местом встреч. Вероятность увидеть ее, регулярно заглядывая в Красный уголок, была достаточно высока, чтобы компенсировать неумение заговорить и назначить свидание. Но социальных сетей и мессенджеров еще не было и отсидеться под защитой экранчика с кнопочками не удавалось. Надо было что-то решать…
Модное теперь слово сублимация было юному мозгу неведомо. Биохимия упорно варила свой чудовищный гормональный коктейль. Качели бросали седока от безудержной энергии до полного уныния и самоизоляции (это слово тогда еще было не в моде).
Утро было солнечным, солнце- утренним. Река струилась. Легкий ветерок шевелил травку. Дорога петляла. Обувь, гордо именуемая кроссовками, усердно топотала по тропе. Кислород исправно выделялся из воздуха организмом. Голова была занята насущным. Картинка вокруг менялась медленно и ничто не настораживало. Мозг был в режиме «ждущий».
На очередном холме что-то начало неуловимо напрягать. Что-то было не так. Но понять что не удавалось. Ветер не дул.
Остановился. Огляделся. Назад 500, вперед 500… Все как положено, согласовано и утверждено. Но почему? Почему впереди никого? Почему там, откуда я бежал, был отец? Как так? Я не в ту сторону? Я пропустил разворот?
Как вышло, что я его обогнал? Неожиданно все перевернулось. Детство-отрочество-юность – это понятно. Но не до такой же степени?!
Эпилог
В лесу падал прошлогодний снег… Напрягся изо всех сил и все-таки обогнал сына на лыжах. Кажется, пацан скоро влюбится…
Сказка первая.
И последняя
– Мартышка, ты любишь бананы?– спросил Удав.
– Cегодня люблю, – ответила Мартышка
– А ананасы любишь?
– Вчера любила, а сегодня....– она почесала за правым ухом, потом за левым…– Cегодня наверное не люблю. Сегодня у меня нет ананаса. Как я могу любить то, чего нет!!!
– Выходит ты его разлюбила.... грустно протянул Удав.
– Да нет же! Я не разлюбила его! Если он у меня будет- я снова буду его любить!!! – воскликнула Мартышка
Удав подпер кончиком хвоста подбородок (если так можно назвать то место), зажмурился и впал в задумчивость…
Голова болела просто жутко. Анекдот про «лучше бы я умер вчера», кроме раздражения эмоций не вызывал. Рубашки сияли белизной. Стрелки на брюках были ровны и остры. Пиджаки и галстуки придавали уже плотным фигурам солидности. Егорыч разливал вискарь.
