У нас была семейная традиция. Каждый год перед новогодними праздниками мы отправлялись в северную деревушку (под говорящим названием Снежногорск) к бабушке и дедушке.
Помню как сейчас. Не свет не заря мы с братом Стёпкой ехали с родителями по накатанной дороге и сладко дремали на заднем сиденье. В машине было тепло и уютно. Тихий гул мотора сладко шептал в салоне. Солнечные зайчики приятно щекотали лицо. Пора было открывать глаза. Ведь за окном открывался особенный вид, который пропустить мне никак не хотелось.
Степа тихо посапывал на соседнем кресле, смешно запрокинул голову на бок и что-то бормотал по-свойски, по-сонному. Братишка был младше меня на пять лет, но обладал недетской смышленостью и любопытством. Даже порой чрезмерным. Мальчуган он был неплохой и с ним у меня отношения хоть и не сразу, но наладились.
Я так сильно увлекся местными красотами, что не заметил, как машина пересекла дорожный знак с надписью «Снежногорск». Мы въезжали в деревню. По обе стороны появлялись старенькие дома, засыпанные снегом, кое-кто нам махал руками и радостно улыбался. Видимо, это были знакомые родителей. Вот промелькнул дом Максима, но его самого я там не увидел.
«Гуляет, наверное, с Мишкой и Тёмой», – так мне подумалось, и был уверен, что они опять были в тайном месте, которое мы обнаружили этим летом. Это был старый небольшой домик на окраине деревне, целиком окруженный густой растительностью. Он отлично укрывался в лесном массиве, и если попытаться разглядеть его, то даже с пятнадцати шагов, никогда не догадаешься, что он там есть.
Наверняка, сейчас друзья обследовали возможные места, где нужно выкопать новый туннель под снежным покровом к нашей секретной базе, чтобы незаметно для всех жителей деревни исчезать возле тропинке и появляться уже на пороге нашего тайного места. Это была совместная задумка, которая родилась во время последнего визита в деревню. Тогда мы договорились воплотить ее в реальность по моему возвращению.
На следующий день после приезда, вся наша бойкая компания – я с братом, Макс, Мишка и Тёма, – собралась на «центральной площади» (так мы ее называли) и направились к старому домику.
Через минут десять мы уже были в пункте назначения, где Мишка нашел отличное место для туннеля. Снег оказался податливым и работа шла на удивление быстро. Мы разбились на две команды, чтобы ускорить процесс: я, Максим и Мишка двигались от тропинки в сторону домика, а Артем с братом нам навстречу. Весь день мы потратила на его откопку, но игра стоила свеч. Дело было сделано. Я со своей командой уже находился на чердаке дома, когда Артем забрался и растерянным голосов спросил:
– А…Стёпка…где?
Мы недоуменно переглянулись, и снова посмотрели на Тёму.
– То есть? Он же с тобой был, – ехидно подметил Максим.
– Да, но…я был в туннели. Он сказал, что пошел на чердак, к вам…
– Не понял…Где Стёпка, Артем? – крикнул я в пустоту, и принялся звать своего брата— Стёпа! Стё-ё-ёпа!
Ребята подхватили, и все вместе стали звать брата. Но в ответ была безмолвная тишина. Мы испуганно посмотрели друг на друга и пулей спустились на улицу. Осмотрели вокруг дома, несколько раз проверили туннель, даже искали его следы возле кромке леса. Всё было бесполезно. Не помню сколько заняли наши поиски, но на улице стало темнеть и на расстоянии пяти шагов уже невозможно было что-либо различить. Но Стёпка так и не нашёлся. Он бесследно исчез.
Что нам оставалось делать? Мы пулей побежали домой, чтобы как можно скорей все рассказать моим родителям. Мне было стыдно, горько и обидно, что не смог уберечь брата. Я был виноват в его пропаже, и чувствовал себя последним негодяем. Уже дома, когда рассказывал подробности произошедшего родителям, я не удержал слезы и расплакался как маленький ребенок.
– Мам…Пап..простите ме…е..ня…– и снова вместо слов наружу выходит прерывистый плач. Мама подошла ко мне, обняла и стала успокаивать. Что-то приговаривала, но я уже плохо различал слова. Мне было так стыдно, что в тот момент готов был провалится сквозь землю только бы не видеть как текут слезы у мамы, и каким разочарованным взглядом смотрит на меня отец.
– Хватит реветь, Матвей! – забасил папа. – Быстро одевайся, Людмила! Идем искать Стёпу.
Все резко изменилось, слабость в ногах исчезла, слезы перестали идти и в голове появилась ясность. «И в правду! Хватит слезы лить! Слабак! Девчонка! Надо брата искать!».
Весь вечер и последующий день знакомые и соседи искали моего брата. Но поиски не удалились успехом. В доме у бабушке повисла неприятная атмосфера. Все были напряженные, уставшие и в своих тайных мыслях.
Вечером второго дня, как пропал брат, во дворе я встретил Мишку. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, будто ожидал меня тут:
– Матвей! Ну наконец-то…Слушай, мы тут с ребятами подумали. Может стоит обратится к Петру Игнатьевичу. Помнишь, Макс рассказывал, что у него дочка пропала? – и в самом деле, однажды Максим рассказал историю про девочку Лизу и ее отца. Якобы, он ищет её уже два года, и винит в этом ледяного шамана из местной легенды. То ли Тобас или Торос его звали. В общем этот сказочный персонаж крал детей, чтобы использовать их жизненные силы. А накопленную энергию направлял на воплощение своего злодейского плана. Он хотел, чтобы весь остров был погружен в холодный мрак, тем самым умножая свою мощь и власть над Сахалином. Но это была не больше чем, легенда. Ясное дело, жители деревни сторонились Петра Игнатьевича и крутили пальцем у виска. «Взрослый мужчина, а в такую чепуху верит». Но некоторые относились к нему снисходительно, сочувствуя его горю. – Он ведь её до сих пор ищет, – продолжал Мишка. – Очень похоже на то, как Стёпка…того…это…пропал…– замялся он и опустил голову. – Я это к чему? Давай сходим к нему? А? Чем чёрт не шутит? Глядишь, он что подскажет.
Я был подавлен и опечален, что поиски Стёпки не приносят хороших новостей, и видимо поэтому не стал отвергать идею друга.
– Честно, Миш, я уже готов на всё, только бы помогли отыскать брата…
– Тогда пойдем. Он должен быть дома.
Петр Игнатьевич жил неподалеку, минут десять ходьбы от дома. Макс и Тёма уже ждали, топтались на месте от холода и старались согреться.
– Привет, Матвей! – поздоровались ребята. Я в ответ помахал им рукой.
– Вместе пойдем? Или как? – спросил Максим, окидывая нас вопросительным взглядом. – Вместе то не так страшно будет. – Все дружно согласились с этим.
Петр Игнатьевич был человек непростой, а после пропажи дочери совсем потерял связь с реальностью. Жена поэтому от него и ушла: не могла смириться с утратой дочери и сумасшествием мужа.
Мы подошли к дому и постучались в дверь. Время было еще не сильно позднее, но свет в окнах не горел. «Может его дома нет?» – прошептал Артем. Я еще раз постучал, но уже сильнее, и прислушался. Кто-то за дверью зашуршал, и послышались звуки шагов. Дверь резко распахнулась, и перед нами появился мужчина лет сорока с седыми волосами. Лицо было усыпано морщинами. А рослая фигура загораживала весь дверной проем.
