Это произошло в марте 2010 года, когда на железнодорожном вокзале Филадельфии еще работало информационное табло, на котором с металлическим шелестом сменялись буквы в названиях пунктов назначения. Серена Дрю стояла прямо перед ним, напряженно высматривая, когда появится следующий поезд до Балтимора. Почему здесь так поздно показывают номер перрона? В Балтиморе сообщают заранее.
Парень Серены стоял рядом, но его расписание поездов не занимало. Бросив один-единственный взгляд на табло, он уткнулся в свой телефон. Покачал головой над каким-то сообщением, промотал следующее.
Они только что с воскресного обеда у родителей Джеймса. Серена встречалась с ними впервые. Последние две недели она ужасно нервничала из-за этого, прикидывала, что надеть (в итоге джинсы и водолазка – стандартный ансамбль выпускницы, чтобы не показалось, будто она старалась принарядиться), и сломала голову, подбирая подходящую тему для разговора. Но все вышло удивительно хорошо, подумала она. Родители приветствовали ее сердечно и сразу же попросили называть их Джордж и Дора, а мать оказалась такой болтушкой, что с беседой не было вообще никакой проблемы.
– В следующий раз, – заявила она после завершения обеда, – ты должна познакомиться с сестрами Джеймса, с их мужьями и детками. Мы просто не хотели тебя смущать с самого начала.
«В следующий раз». «С самого начала». Звучало обнадеживающе.
Однако сейчас Серена не ощущала никакого триумфа. От нахлынувшего облегчения она полностью расклеилась и чувствовала себя измочаленной тряпочкой.
Они с Джеймсом познакомились в начале учебного года. Джеймс был таким красавчиком, что Серена страшно удивилась, когда он вдруг пригласил ее выпить кофе после занятий. Он был высоким и худощавым, с копной каштановых волос и коротко подстриженной бородкой. (Серена, напротив, чуть ли не пышечка, а завязанные в хвостик русые волосы до того светлые, что почти сливаются со светлой кожей.) На семинарах он обычно сидел, лениво откинувшись на спинку стула, ничего не записывал и вроде бы даже не слушал, но потом вдруг встревал с неожиданно проницательным замечанием. Серена опасалась, что он сочтет ее скучной. Однако Джеймс оказался удивительно приятным собеседником. Они посмотрели вместе множество фильмов и сходили в кучу недорогих ресторанов, а ее родители, жившие в этом же городе, уже несколько раз приглашали их вместе на обед и сообщили Серене, что он очень им нравится.
Вокзал Филадельфии был просто величественным по сравнению с вокзалом в Балтиморе. Громадный, с невероятно высоким кессонированным потолком, а люстры похожи на перевернутые небоскребы. Даже пассажиры казались на голову выше пассажиров в Балтиморе. За какой-то дамой, заметила Серена, семенил персональный носильщик с тележкой, заваленной сумками и всякими саквояжами одной и той же фирмы. Любуясь чемоданами (темно-коричневые, блестящая кожа, медные застежки), Серена случайно обратила внимание на молодого человека в деловом костюме, остановившегося на миг, пропуская тележку.
– Ой, – выдохнула она.
– М?.. – оторвался от телефона Джеймс.
– Кажется, это мой двоюродный брат, – вполголоса пробормотала она.
– Где?
– Вон тот парень в костюме.
– Тебе кажется, что это твой двоюродный брат?
– Я не уверена.
Они вместе рассматривали того мужчину. Он выглядел старше них, но ненамного – возможно, все дело в костюме. Волосы светлые, совсем как у Серены, и ее губы с заостренными уголками, но не ее фамильные голубые глаза Гарреттов, а светло-, почти бесцветно-серые, что невозможно было не заметить даже с расстояния в несколько ярдов. Он стоял на месте, задрав голову к информационному табло, пока тележка с багажом проезжала мимо.
– Наверное, все же это мой брат Николас, – сказала Серена.
– Может, он просто похож на Николаса, – возразил Джеймс. – Полагаю, если бы это действительно был он, ты не сомневалась бы.
– Да мы давно не виделись, – пожала плечами Серена. – Он сын брата моей мамы, Дэвида, они живут здесь, в Филли.
– Ну так пойди и спроси, что такого.
– Но если я ошиблась, буду выглядеть глупо.
Джеймс озадаченно прищурился.
– Ладно, все равно уже поздно, – вздохнула Серена, потому что мужчина, кто бы он ни был, уже явно узнал все, что хотел, и, поправив на плече ремень дорожной сумки, направился в противоположный конец вокзала, а Серена вернулась к изучению табло.
– Какая платформа обычно? – спросила она. – Может, стоит рискнуть и просто пойти туда?
– Поезд же не отправится ровно в ту минуту, как объявят номер платформы, – заметил Джеймс. – Сначала придется постоять в очереди на посадку и подождать.
– Да, но я боюсь, что не получится сесть рядом.
Он улыбнулся той своей милой улыбкой, с морщинками в уголках глаз, которую она так любила. «Вот вся ты в этом», означала эта улыбка.
– Ладно, я накручиваю себя, – согласилась она.
– И все же, – сменил он тему, – даже если вы сто лет не виделись, ты должна была узнать своего двоюродного брата.
– А ты узнал бы любого родственника, появись он вот так, ни с того ни с сего?
– Конечно.
– Правда?
– Разумеется!
Но Джеймсу, похоже, уже надоело это обсуждать. Он покосился в сторону фуд-корта у противоположной стены:
– Пойду газировки куплю.
– Можно купить в поезде.
– Тебе чего-нибудь принести?
– Я подожду до поезда.
Но он, кажется, не понял.
Со словами «Займи нам место в очереди, если вдруг объявят платформу, ладно?» Джеймс отошел, не замечая ее замешательства.
Они впервые путешествовали вместе, пускай и всего на один день. Серена была слегка разочарована тем, что ему безразличны ее дорожные волнения и тревоги.
Оставшись в одиночестве, она вытащила из рюкзака пудреницу и внимательно рассмотрела в зеркальце зубы. На десерт они ели фруктовый крэмбл, посыпанный грецкими орехами, и ей до сих пор мешали ореховые крошки, прилипшие к деснам. В обычной ситуации она просто извинилась бы и на минутку заскочила в ванную, но тут Дора вдруг глянула на часы и спохватилась: «Ой! Ваш поезд!» И все четверо помчались на вокзал, отец Джеймса сел за руль, Джеймс рядом с ним, а Дора с Сереной устроились сзади, чтобы, как сказала Дора, «мы, девчонки, могли наконец спокойно поболтать». Вот тогда-то она и обмолвилась насчет встречи Серены с сестрами Джеймса.
– Скажи, дорогая, – спросила она потом, – а сколько у тебя братьев и сестер?
– О, только брат, – ответила Серена. – Но когда я родилась, он был уже почти взрослым. Мне всегда хотелось иметь сестер. – И она покраснела, потому что прозвучало так, будто бы она намерена войти в семью Джеймса или вроде того.
