Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, –
Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Владимир Высоцкий
Донецкая народная республика. Где-то рядом с городом А.
Наше время.
Вечером, когда раскалённое солнце стало падать куда-то за край донецкой степи под аккомпанемент работы артиллерии, командир штурмовой роты «Арранкада» вызвал к себе в блиндаж двух командиров взводов и медика.
– Получен приказ сегодня ночью взять бандеровский опорник[1]. Вот здесь, – он показал тонко отточенным карандашом точку на карте. – Ты, Мастер, берёшь пятерых из взвода, ты, Коба, столько же. Мастер, заходишь слева, Коба, идёшь с фронта. Я пойду с Мастером. Начнём, как отработает арта. Вопросы?
– Ты чего, командир? – удивлённо протянул Коба. – Зачем тебе идти? А если что… как же мы?
– Приказ ясен? – пропустив мимо ушей вопрос, спросил Ульф.
– Так точно, ясен!
– Ульф, а что справа? Как бы не было сюрпризов.
– Справа, по данным разведки, куча кирпичей и никого нет. Да и арта там обработала местность. Выходим в двенадцать ноль-ноль. Сверим часы… Так, теперь с тобой, Ника. Пойдёшь сзади за Кобой, дистанция двести метров. Твоя задача – вытаскивать трёхсотых[2], готовить к эвакуации и вызывать эвакуационную команду. Всё понятно?
– Так точно, командир!
– И не лезь, куда тебя не просят! – неожиданно с надрывом в голосе произнёс Ульф. – Твоё дело – жизни спасать!
– Чего ты раскипятился? Мне всё давно понятно! – примиряюще сказала Ника.
– Все свободны! – гаркнул командир. – Ника, задержись!
Она повернулась к нему лицом. Какое-то время стояли молча, глядя в глаза друг другу. Ульф одними губами прошептал: «Я тебя люблю». – «Я тоже, Виталий!» – ответила Ника.
– Поцелуемся? – тихо спросил командир.
– Нет, нельзя! Выполним задачу, тогда и поцелуемся, – отозвалась девушка.
– Ты найдёшь меня там, Ника… если что?
– Обязательно, Ульф. И буду тебя любить вечно. Ты тоже, если что, найди меня там.
– Конечно найду. Слово офицера. Свободны, старший сержант!
– Есть, командир!
Ночь. Тишина, непонятная и необъяснимая тишина, повисшая над донецкой степью, давящая на уши после того, как закончила стрелять артиллерия. Тьма, ни огонька, в полутонах черноты ночи угадываются кусты и деревья.
Ульф скомандовал по рации: «Пошли!» Бойцы опытные, у всех не первый штурм, тактика отработана до мелочей. Побежали. Передвигаться тяжело, у каждого по несколько боекомплектов, оружие, гранатомёты.
Ника бежит за парнями. Главное – не отстать, удержать дистанцию. Не имеет значения, что ты женщина, что тащишь на себе рюкзак с медикаментами, автомат с восемнадцатью магазинами, бронежилет с двумя гранатами. Нет для тебя никаких скидок – такой же боец, как и все остальные.
Вот показался хохляцкий опорник, в темноте он выделяется расплывчатым серым пятном на фоне более светлого неба. Это остов небольшого кирпичного здания без крыши. Тишину вспороли автоматные очереди, потом яркая вспышка взрыва, снова автоматный огонь. Где-то высоко над штурмовиками жужжали дроны, непонятно чьи, атакующие старались скрыться от них под деревьями или в кустарнике…
Ника представила, каким белым пятном она выглядит на экране у бандеровского оператора «птичек». Срочно в укрытие, исчезнуть с экрана, слиться с окружающей местностью.
И вдруг с правого фланга откуда-то снизу заработал крупнокалиберный пулемёт. Огненная бабочка рассылала смертоносных жуков, летевших со свистом, вгрызавшихся в землю, деревья, людей, и великолепно была видна в темноте. Вскоре к пулемётным очередям присоединились автоматные. Шквал пуль загонял штурмующих в огненный мешок, перекрывал возможные пути отступления. Вскоре раздались взрывы, заработали миномёты с вражеской стороны.
«Ульф, я Пиксель, я трёхсотый…» – проскрипела рация. Это передал боец, шедший впереди. Ника подползла к нему, осмотрела рану, сделала перевязку. Ничего страшного, пуля попала в предплечье, кость цела.
«Командир трёхсотый, Ника к нему!» – сообщила рация. Она попыталась двинуться туда, вперёд, к командиру, но пулемётный огонь не давал ей возможности помочь Ульфу.
Немного оглядевшись, взяла лежащий рядом с раненым РПГ[3] и поползла прямо на мигающую огненную бабочку.
– Куда, куда тебя понесло?! Ника, убьют! – простонал сзади Пиксель.
– Ни хрена! – ответила она.
Так, теперь надо ближе, ещё ближе… Это сколько же у него патронов, что он, не переставая, высаживает их в белый свет, как в копейку?.. Хорошо их Америка с Европой снабжают… Так, теперь прицел. «Если я в него не попаду, он будет бить сюда, и тогда всё! Одни воспоминания останутся от Наташки Ковалевской…» – пронеслось у неё в голове.
Выстрел. Сноп огня осветил на полсекунды окрестность. «Вроде замолк, сволочь!» Отбросила ненужную трубу, высадила весь автоматный рожок в то место, где был пулемёт, перезарядила «калаш», взяла рацию:
– Коба, Мастер, здесь Ника. Огонь на правый фланг, срочно правый фланг!
В забрезжившем сереньком рассвете было хорошо видно, как над вражескими позициями поднялись кусты взрывов. Путь свободен.
Так, теперь срочно к командиру, ползком, не высовываться.
…Рассвет застал их на занятом опорнике. Организовали эвакуацию для раненых. Доложили обстановку командиру батальона. Бойцы подходили к Нике, улыбались, жали руку, хлопали по плечу.
– Вы мне плечо отобьёте! Будет из меня трёхсотый, кто вас перевязывать будет? – улыбалась она.
Спустя неделю сбежавший из госпиталя командир, опираясь на самодельный костыль, перед строем роты зачитал приказ:
– Назначить старшего сержанта Ковалевскую Наталью Сергеевну заместителем командира роты и представить к награждению медалью «За отвагу».
– Служу России! – по-девичьи звонко отозвалась Ника.
