Середина пятидесятых годов двадцатого столетия
В один из октябрьских дней охотник-промысловик Евдоким вышел в тайгу на поиски и поимку некоего злобного существа, по предположению медведя-шатуна. Причиной этого похода стала баба Маня, соседка через два дома на окраине посёлка Атамановка, которая вместе с участковым уговорила Евдокима «прояснить ситуацию». Дело в том, что на баб-Манин сарай какая-то «нечистая», по выражению самой бабы Мани, произвела налёт. Сарай был добротный, бревенчатый, крепкий. Но тем не менее несколько брёвен пониже окна были вывернуты, валялись на земле, толстенная деревянная дверь была сорвана с петель и обнаружилась аж около колодца, внутри всё переломано и поставлено вверх дном. А вот куры, содержащиеся в этом замечательном сарае, остались целы. Недосчитались только одной несушки. Разгром сарая обнаружила баб-Манина соседка, пришедшая поутру за водой. Потом она же отпаивала Маню валерианой, помогла загнать кур назад, позвала своего мужа, чтобы помог хоть как-то навести порядок и навесить дверь на положенное место. Соседский сынишка сбегал за участковым Панкратом Даниловичем, чтобы зафиксировать «разгром».
– Да, Мария Ивановна, ужас какой-то. – Панкрат осматривал последствия явления «нечистой». – Но это не человек, точно тебе говорю. Это гости из тайги.
– Да откуда ты всё знаешь? Человек, не человек, – плакала Мария Ивановна, стоя рядом. – Как мне теперь это всё починить, кто это будет делать? А уж у меня-то и силушек никаких нет.
– Успокойся, Маша, не оставим тебя, – басил Панкрат, сидя на поставленном на попа полене. – Кабы был человек, то ему не понадобилось бы разбирать полстены. Он бы просто сбил замок с двери, и всё. Да и куры у тебя вряд ли бы уцелели, будь это человек. Это был гость из тайги – то ли росомаха, то ли медведь. Смотри, какая силища.
– Да какой медведь, горе-сыщик ты! – Мария по-прежнему никак не хотела верить в лесных гостей. – Все медведи уж должны залечь в берлогу, зима же скоро.
– Да, должны, – раздражённо реагировал Панкрат, – да не обязаны, отчёта у них не спросишь, все залегли или нет. А если это шатун? Вот тогда он сюда повадится. Тогда курей твоих надо переселять отсюда.
– Панкрат, миленький, да как же это я? – Мария перестала плакать и с ужасом представила себе, что будет, если она останется без кур. – Некуда мне их переселять, некуда. Панкрат, сделай что-нибудь, а? Сделай, пожалуйста, не погуби.
На самом деле так называемая баба Маня была относительно молодой женщиной на четвёртом десятке. Не так давно она лишилась мужа: погиб в автокатастрофе. После этого статная красавица Мария Ивановна посерела лицом, сгорбилась, голову повязывала каким-то ужасным платком, ходила в драной телогрейке и кирзовых сапогах. Так она превратилась в бабу Маню. Вот если бы снять с неё этот платок, телогрейку, сапоги, приодеть, сделать причёску, так она ещё была бы хоть куда. Давно уже вдовец Панкрат разглядел в ней привлекательную женщину, пытался познакомиться поближе, но пока что неудачно. Не могла она забыть мужа, рослого красавца моряка-дальневосточника Сергея. Однако Панкрат политику свою продолжал: жизненный опыт подсказывал ему, что время многое лечит, многое позволяет забыть, подталкивает к началу новой жизни, к переменам. Вот и случай представился – надо помочь женщине, успокоить, принять меры безопасности.
– Так, Маша, хватит причитать и рыдать. – Панкрат решительно поднялся с полена. – Пойдём до Евдокима, поговорим с ним.
Евдоким был дома, занят – готовился к выходу на промысел. Надо было всё учесть, всё приготовить, продумать каждую мелочь. Иногда в тайге отсутствие какой-либо мелочовки может привести к тяжёлым последствиям. Тем более в зимней тайге, в крепкий мороз и по глубокому снегу. Но гостей Евдоким принял как положено, усадил, предложил чаю с пирогами.
– Я, Панкрат, на промысел собираюсь, уж скоро выходить надо. – Этой фразой Евдоким намекнул, что времени у него в обрез, а гостям надо побыстрей излагать цель своего визита.
– Да, Евдоким, видишь ли, какие дела. – Панкрат неторопливо перешёл к делу. – Вот у соседки твоей, Маши, сарай ночью разворотили, поломали. Боимся, как бы это не медведь-шатун.
Конечно же, Евдоким слышал утренний шум, конечно же, туда бегала его жена Татьяна, а после, вернувшись домой, с полчаса скороговоркой рассказывала всё в подробностях. Правда, из её рассказа выходило, что из тайги явился некий невиданный зверь ростом со слона, а то и больше и раскатал Машкин сарай по брёвнышкам, а потом то ли улетел, то ли упрыгал, как кенгуру. Но Евдоким сделал вид, что слышит впервые.
– Ну ай-ай-ай, беда, соседка, беда, – вымолвил Евдоким, что обозначало вопрос: «А я-то тут вам зачем?»
– Слышь, Евдоким, если это шатун, так ты же знаешь, что повадится ходить, курей ловить, собак давить, а то, может, и что посерьёзней. Давай с тобой пойдём посмотрим, может, и найдём виновника. Ты же охотник опытный, тебе это раз плюнуть.
