Предприниматель Горин в молодости был больше известен по прозвищу Горыныч. Он, как и многие ныне процветающие люди, в смутные девяностые годы XX века, когда Россия переживала национальную катастрофу первоначального накопления капитала, начинал с полукриминального вымогательства, торговли краденым и присвоения чужого имущества, отнятого у трусливых и слабых. Он чудом пережил два покушения, банкротство, арест, дефолт и развод с предыдущей женой.
Зато сейчас он был богат и успешен. Он владел десятком больших магазинов, торгующих по всей области, пятью мастерскими автосервиса, тремя ресторанами, двумя ночными клубами и одним заводиком по производству пеноблоков. Бизнес шёл хорошо, обороты возрастали, прибыль увеличивалась, проблем с налоговой инспекцией, властями и законами не было. Точнее, эти структуры хорошо проплачивались и пока не беспокоили. В общем, Горыныч был почти счастлив. Он был на пике успеха и испытывал от этого постоянную лёгкую эйфорию.
Сидя в кабинете своего шикарного офиса за огромным столом из натуральной карельской берёзы в глубоком кожаном кресле, Горин потянулся к тёмно-вишнёвой шкатулке с серебряными вензелями и выудил из неё огромную кубинскую сигару. Сигара после хрустящего обрезания концов плавно пристыковалась к пухлым синевато-красным губам в обрамлении пышных рыжеватых усов и, запалённая длинной спичкой, задымилась густыми сизыми клубами.
Хозяин кабинета откинулся на спинку кресла, водрузил ноги в блестящих лакированных штиблетах на стол, слегка задев бронзовую пепельницу, и окинул взглядом свой роскошный кабинет. Ему было чем гордиться – такого офиса не было ни у кого в этом городе, даже у тех, кто был богаче и круче его.
Неожиданно пропел сигнал селектора, и послышался вкрадчивый голос секретарши:
– Геннадий Николаевич, к вам посетительница. Говорит, что от Балавина.
Балавин был заместителем мэра города по вопросам культуры и ещё всякого там спорта; он был родственником самого губернатора, и не считаться с ним было нельзя.
– Проси! – Геннадий Николаевич убрал ноги со стола и аккуратно положил сигару на пепельницу. Селектор булькнул и затих.
Массивная дубовая дверь приоткрылась, и в проёме осторожно показалась женская голова с высокой старомодной причёской из крашеных хной волос:
– Можно?
Геннадий Николаевич одобрительно буркнул. Посетительница вошла и тщательно прикрыла двери.
Это была уже не молодая женщина примерно лет сорока. Невысокая, немного полноватая, в тёмно-синем платье, плотно облегающем хорошую фигуру. Её миловидное круглое лицо с серыми глазами, небольшим прямым носом и пухлыми, сильно напомаженными губами было весьма привлекательно. Женщина была симпатичной и выглядела интеллигентно и благородно.
Горин изобразил улыбку и показал пальцем, обхваченным крупной печаткой с бриллиантом, на небольшое кресло перед столом.
– Меня зовут Маргарита Павловна, – женщина осторожно подошла и аккуратно присела на краешек кресла. – Я детская писательница…
Увидав удивлённо приподнятую правую бровь Геннадия Николаевича, она неуверенно добавила:
– Я пишу для детей…
У Геннадия Николаевича приподнялась другая бровь. Женщина слегка растерялась…
Пауза затянулась. Маргарита Павловна, заметно волнуясь, начала излагать цель своего визита:
– Понимаете, я пишу для детей разные сказочные истории. Их публикуют уже много лет. Они пользуются популярностью. Но два года назад издательство, которое печатало мои книжки, разорилось, и теперь мне приходится для выпуска новых книг искать спонсоров и меценатов, которые могли бы оплатить типографские услуги. Понимаете меня?
Она попыталась заглянуть Горину в глаза, но тот пристально рассматривал едва дымящуюся сигару и на собеседницу не глядел вообще. Видя такое подчёркнутое невнимание, она нервно произнесла:
– Господин Балавин рекомендовал мне обратиться за помощью к вам.
Горин наконец поднял на неё глаза и поглядел в упор. Затем, не отрывая от посетительницы взгляда, сунул сигару в рот, почмокал, раскуривая, втянул дым и тут же выдохнул назад сизыми струями через нос. Вынув сигару изо рта, Геннадий Николаевич ласково, с дружеской интонацией, спросил:
– А вы знакомы с Максимом Платоновичем?
Маргарита Павловна, немного смутившись, ответила:
– Нет, я лично с ним не знакома. Но… Когда он встречался с писателями нашей области, он сказал, что у нас очень много щедрых и отзывчивых предпринимателей и что, когда возникнут трудности с изданием книг, можно обращаться к ним за помощью. Он назвал несколько фамилий, в том числе и вашу. Вот я и подумала…
Горин снова запихнул сигару в рот. Она была толстой, и держал он её, обхватив всеми пальцами. Слегка втянув густой дым, хозяин кабинета пыхнул плотным облачком и подозрительно произнёс:
– Значит, с Балавиным вы лично не знакомы?
– Нет, лично не знакома, – честно призналась Маргарита Павловна.
– Тогда зачем вы пришли ко мне? – в голосе Геннадия Николаевича послышалось лёгкое напряжение. Он пристально взглянул на женщину.
– Я написала продолжение своей сказки и хочу напечатать её хотя бы небольшим тиражом. Я дарю свои книжки детям в больнице. Иногда сама читаю для них. Им очень нравятся мои истории, и они ждут продолжения. Помогите, пожалуйста, напечатать эту книжку, ведь сумма совсем небольшая, по крайней мере, для вас! – Маргарита Павловна смело поглядела в глаза Горину.
Геннадий Николаевич удивлённо взглянул на эту странную женщину, которая осмелилась вот так вот запросто прийти к нему в офис, ввести его в заблуждение ссылкой на знакомство с влиятельным чиновником и так нагло попросить у него денег.
Горин страшно не любил разных попрошаек, которые одно время, когда он был ещё начинающим бизнесменом, повадились ходить к нему и клянчить деньги на разные пустяки.
Однажды Гена Горыныч вспылил и жестоко избил милицейской дубинкой одного из таких посетителей, просившего деньги для школьного зооуголка. Избив человека, он вы-бросил его из окна своего кабинета со второго этажа. Ему всё равно потом пришлось заплатить деньги (и немалые!) за лечение пострадавшего, за закрытие уголовного дела и за то, чтобы об этом не написали в местной газете. Но он исполнил свой принцип – не давать деньги попрошайкам. С тех пор к нему боялись обращаться за помощью. Все знали, что Гена Горин не занимается благотворительностью и презирает тех, кто это делает.
И вот какая-то наглая тётка осмелилась просить у него кровно заработанные деньги, да ещё на какую-то несусветную глупость – на книжки! Кому сказать!
Гена внимательно смотрел на Маргариту Павловну и пытался понять: то ли она полная дура, то ли очень расчётливая аферистка. Он уже собрался было её прогнать в вежливой форме и потянулся к кнопке селектора, чтобы вызвать секретаршу… Правильно поняв его жест, женщина вскочила с кресла и, всплеснув руками, воскликнула:
