В неплотно прикрытое окно просочился влажный октябрьский ветерок. Он скользнул под зелёной римской шторой и пробежал по белой стене. Проведя плечами, Агата осторожно, чтобы не повредить тёмный линолеум, пододвинула стул поближе к тепловой пушке. От потока горького горячего воздуха светлые волосы затрепетали, путаясь в замысловатых серёжках, а тишину нарушило шуршание документов, разложенных аккуратными стопками по поверхности большого стола.
Пальцы ощутимо закоченели, и, воровато оглядевшись, Агата сунула их под водолазку. Тёплый свитер остался в гардеробе вместе с пальто, и, чтобы его забрать, нужно было спуститься на первый этаж, а Дмитрий Сергеевич очень просил её подождать в кабинете, пока он оформляет пропуск. Он предупредил, что это может занять около часа, и, прежде чем уйти, поставил перед Агатой большую кружку чая, который очень быстро остыл, и тарелочку с печеньем. Пока что жуткие байки бывших однокурсниц оставались просто байками: научно-исследовательский институт мозга не казался опасным местом, где по углам навалены горы тел со свёрнутыми шеями.
– Кто же за спиной остался, друг? – промурлыкал за спиной надломленный хриплый голос, а глаза закрыли тёплые ладони.
Агата вздрогнула и вывернулась из слабой хватки, выставив руки перед собой в защитном жесте и едва не налетев на обогреватель. Взгляд расширенных зрачков нашёл угрозу, и Агата изумлённо моргнула.
– Guten Tag, Fraulein Smidt. Keine Sorge, Ich werde Sie nicht weh tun1, – на чистейшем немецком заговорил стоящий перед ней юноша, примирительно подняв раскрытые ладони.
– Wer Sind Sie?2 – Агата внимательно оглядела его и опустила руки: парнишка среднего роста с азиатскими чертами лица не выглядел хоть сколько-нибудь грозно. Из-под незастёгнутого белого халата выглядывала футболка с принтом из какого-то аниме, а джинсы с потёртостями на коленях опускались на пёстрые кроссовки. В его движениях прослеживалась подростковая неуклюжесть, и он виновато улыбался, как нашкодивший ребёнок, пойманный с поличным.
– Ich bin Seine Kollege3, – с готовностью отозвался тот, указывая на свой белый халат.
Брови Агаты поползли вверх. На коллегу, аспиранта кафедры нейрохирургии лопоухий парнишка с растрёпанными волосами походил в последнюю очередь, и скорее выглядел как школьник, который пришёл к родителю на работу и ради интереса накинул чей-то халат. Но к нагрудному кармашку была прикреплена карточка с его фотографией и данными: Николай Масочников, младший научный сотрудник.
С трудом проглотив рвущиеся из горла вопросы, Агата подняла уголки губ, изображая улыбку, и заговорила:
– Вы отлично говорите по-немецки, но я хочу больше практики в русском, давайте по-русски говорить?
– Как пожелает фройляйн! – Николай сделал шутливый поклон. Полы халата взметнулись, окутывая комнату горько-солёным запахом антисептика. – Вас ведь зовут Агата? Наш заведующий кафедрой про вас рассказывал! Вы будете писать работу о влиянии травм головного мозга на высшие психические функции? – чёрные глаза под длинной чёлкой горели неприкрытым любопытством. Они поймали голубую радужку и не давали ей шанса сбежать, упрашивали открыть все секреты.
– Да, это я, рада познакомиться! С нетерпением жду работы вместе! – Агата не находила в себе сил противиться гипнотизирующему взгляду, узкие плечи расслабленно опустились, улыбка перестала быть натянутым оскалом. – А вы Никола, верно? Очень красивое имя!
– Благодарю, фройляйн Агата! Я не сильно вас напугал? Прошу прощения, я так ждал нашей встречи, что совсем забыл, что вы новенькая на нашей кафедре, такое чувство, будто я вас лет восемьдесят знаю!
Агата открыла рот, но с языка не сорвалось ни звука. Русские и немецкие слова исчезли из головы все разом, будто кто-то вспугнул стайку воробьёв. Безуспешно пытаясь собрать хоть одну вразумительную фразу, Агата прокручивала в голове самые яркие воспоминания, будто смотрела влог о собственной жизни, только ускоренный в тысячи раз. Картинки сменяли друг друга с такой чудовищной скоростью, что Агата уже не могла различить детали, мозг успевал выстраивать только общие черты. Аспирантка кафедры нейрохирургии знала, что мозг не имеет своих нервных окончаний и не может чувствовать прикосновения, но знание не спасло от ощущения раскалённого скальпеля, беспорядочно кромсающего хрупкие связи между нейронами. Нос заполнила вонь горящей плоти, а за кончик языка зацепилось мерзкое металлическое послевкусие крови.
Когда Агате стало казаться, что она вот-вот упадёт в обморок от фантомой боли, дверь резко распахнулась и шарахнула о косяк. Чувство жжения пропало мгновенно, не оставив после себя даже ноющего или пульсирующего ощущения.
В проходе появился лысеющий мужчина в белом халате, накинутом на деловой костюм. Зелёные глаза заметили Николая, и заведующий кафедрой замахнулся на него свёрнутыми в трубочку документами, шутливо прикрикнув:
– Масочников, опять ты со своими шуточками! А ну прекращай мою аспирантку пугать!
– Я просто хотел с ней подружиться, Дмитрий Сергеевич! – Николай обезоруживающе улыбнулся и ловко увернулся от отческой оплеухи. – Неужели нельзя?
– Нельзя! Ой, вот тебе, Масочников, точно нельзя! Я тебе ещё не простил генномодифицированную картошку, которую сожрала твоя крыса! – хохотнул заведующий кафедрой, потрясая небольшим пузиком, полученным за лето от пряного шашлыка и горького пива. – А я буду дуться ещё два дня точно! Знаешь, сколько я её выпрашивал, чтобы на дачу посадить?!
– Ну, Дмитрий Сергеевич, вам что, жалко еды для животинки? – Николай картинно закатил глаза, приложив руку ко лбу. – Малыш Акума просто проголодался и немножко надкусил то, что нашёл поблизости! И пострадала-то только одна картофелина, до остальных дело не дошло…
– Ничего себе малыш! Твоя крыса чуть ли не с кошку размером! Жрёт всё, что видит, и открывает любую клетку!
– Он просто умненький, не завидуйте!
– Ещё скажи, что он у тебя генномодифицированный!
– Ну, теперь да, он же съел генномодифицированную картошку! Вы у Федьки спросите, он специалист!
– Ой, не поминай Коновалова к ночи… – Дмитрий Сергеевич замахал руками в притворном ужасе.
Агата переводила взгляд с одного учёного на другого и старательно держала на лице улыбку. Она понимала почти все слова, но общая нить разговора ускользнула от неё почти сразу, и Агата безуспешно пыталась понять, как связаны картошка, крыса и деятельность кафедры нейрохирургии. Она хотела спросить, но стеснялась вмешиваться в разговор.
– Есть у нас такой аспирант, – Николай повернулся к Агате, будто прочитал её мысли, и принялся рассказывать, горячо жестикулируя. – Федька Коновалов, хороший парень, с высшим образованием и амбициозной целью, ищет способ лечить рак мозга на поздних стадиях, при метастазах. Ничего, как говорится, не предвещало, пока однажды вечером он не ворвался в лабораторию к Дмитрию Сергеевичу с воплями, что из-за генных модификаций овощей люди тоже становятся ГМО и это надо срочно прекратить! Он схватил бутылку соляной кислоты и попытался залить образцы, которые Дмитрий Сергеевич вёз на самолёте аж из Хабаровска, чтобы нам показать.
