Сегодня мама была необычайно веселой, а это происходило с ней не так часто. Все дело в том, что сегодня она встретится с тетей Ниной, после чего они вместе усядутся на лавочку и будут беседовать по душам, не забыв прикупить по этому поводу небольшую упаковку маленьких квадратиков с ярко выраженным запахом пряной розовой колбасы и порошкового сыра, протухшего сто лет тому назад. Я тоже сухарики любила, но разумеется, что мама меня с собой не возьмет – я буду сидеть, как и полагается, в квартире. Мне нужно следить за Петькой – моим двухлетним братцем. Площадка же в нашем дворе, как назло, вчера ночью вдруг оказалась покрашенной в новый, совершенно уродливый розовый цвет с примесью непонятных бирюзовых полос. Словом, скука смертная – я буду сидеть за столом у самого подоконника и не торопясь выводить каракули в альбоме. Рисовать мне никогда не нравилось, но в последнее время мне пришлось заставить себя это дело полюбить – в нашей однушке на первом этаже заняться просто было нечем, а мои глаза нуждались хоть в каком-то отдыхе от отравляющего света смартфона. Вот я и решила разместить свой рабочий стол в аккурат в центре комнаты у окна, чтобы рисовать и изредка бросать уставший взгляд на растущие через дорогу ядовитые брокколи деревьев – роща была прямо за площадкой. Точнее, даже и не роща, а лишь жалкое ее подобие – гаражей с валяющимися на пыльной земле пластиковыми шприцами и разнообразными побитыми бутылками там было гораздо больше. А еще туман, вечный туман, который беспощадно облеплял наш двор своими потными бледно-молочными лапами. Как же тоскливо быть ребенком! Если бы вы только знали, насколько часто плачут мои плечи и даже сам Господин Позвоночник – им, бедным, некуда деться. Сидение на деревяшке-стуле у окна, лежание на жалких тряпках ковра Алладина на диване (хорошо, что хотя бы раскладном – нас-то в семье четверо) или редкое стояние, связанное с нужностью похода сами знаете куда – все это не столько изматывает, сколько заставляет болеть всех моих друзей. Коленки, кисти, лопатки… турник или кольца? Как же давно это было! Гулять, гулять… да где там! Все дома, дома и в школе. Нет, я ни капельки не ленивая, просто жизнь играет со мной по-своему. Или я все же сама виновата?
Мама с Ниной стоят во дворе прямо под нашим окном. Их разговор слышится хорошо даже сквозь бетонную громадину дома и стеклянный расплющенный купол окна (некогда он был крышей оранжереи в королевстве какой-нибудь феечки, я уверена), но я отправила свое скользкое внимание только в бумажный лист, поэтому до моих ушей долетали лишь какие-то обрывки фраз по типу «Батончик», «Повидло», «Опять столовая», «Без свинины» или «Лучше фрукты». Интересно, о чем это сегодня они толкуют друг с дружкой? Не то чтобы громко, но не так уж и тихо. Может, мамина подруга решила заняться спортом? На самом деле они обе никогда не любили всякую подвижность еще со времен школьной физкультуры – так мама рассказывала. Выглядели они не так уж и плохо – обычные тети в цветочковых платьях и оставленных на кухне фартуках.
Или они обсуждают мой обед в школе? Столовая у нас ужасающая, разве что Кощея Бессмертного круглые поварихи забыли сварить в своем котле.
О чем же идет речь? Невольно я все же потянулась в сторону окошка в противной грязной раме – мне вдруг почему-то стало интересно послушать. Нет-нет, я не подслушиваю за взрослыми как некультурная девочка, что вы!
Не успела я толком расправить ушные раковины для комфортного прослушивания, как мама вдруг повернулась в мою сторону, но прокричать что-либо в наше закрытое окно не успела. Прямо с яблоньки рухнуло яблоко и превратилась в коричневую лужицу, которая так и осталась неподвижно спать между ног мамы и тети Нины.
– Фу, какая гадость!
– Гнилое.
Я поняла, что наблюдать и слушать не смогу – мама достала ключи и потопала к подъезду. Пачку сухариков она почему-то шлепнула в урну по пути. Я осталась в смятении и немного побаивалась, что мама вставит мне за подслушку. От былой ее веселости ни осталось и духу.
– Линда, ты чего тут уселась?
– Да просто стол передвинула. Мне так удобно. Глаза расслабляю, – ответила я как можно более невозмутимо.
– Ну-ну, я вижу.
Мама ушла на кухню. Я стала тупо смотреть в одну точку. Воркующие друг с другом хлопья мышиного цвета пыли словно смеялись надо мной. Я была заперта в квартире до завтрашнего школьного утра, а Петька так и вовсе пленник внутри осыпающихся белесой штукатуркой стен – он-то еще даже в садик не ходит.
Сидеть и правда было утомительно, да мне и в школе этого хватило по горло. Может, стоит придумать себе новое занятие? Я отложила альбом, на открытой странице которого красовалось нелепо выведенное деревце, похожее на не оформившуюся тень – фломастер почти высох. Дерево было яблоневым – я так решила назло маме, когда их с тетей Ниной чуть было не раздавило упавшее невесть зачем яблоко. Зеленое оно или красное? Да и не важно! Теперь оно все равно коричневое, как обложка моего учебника по истории или портфель преподавателя той же истории. Или алгебры? Не помню. Наверняка уже сбежались мухи…
Звук каменной лавины цвета серой земли. А, нет – это Петька протиснулся в комнату. Просто писк двери. Щеколды все старые. Морские штанишки были чем-то обляпаны. Кажется, детское пюре из тюбика. Но какая мне разница? Яблочное или банановое. Зачем я об этом думаю? Пятно похоже на расплющенную жидкую гусеницу. Это неважно!
Петька подобрался к столу и начал теребить об него детским носком на собственной ноге. Забавно и нелепо, но играть мне не хотелось. За окном еще желто-розово. Ночь нескоро. А я уже устала. Не от рисования, а от чувства собственной бесполезности. Петька дотянулся до зеленого маркера и радостно заграбастал его маленькой ручонкой. Я испугалась, как бы он не измазался еще и этим. Вот грязнуля! Я уверена, что даже будучи малявкой, не была такой свинко-мартышкой. Я хотела было вырвать у брата маркер, но тот состроил мне ехидную улыбочку и умчался из комнаты. Наверное, побежал на кухню к маме. Я знала, что во время готовки или тому подобных дел ее лучше не отвлекать – и настроение портится, и работа плохо делается. Шурк-шурк! Петька потянул дверную ручку, и я обомлела. Нос зашевелился. Горячий и искрящийся аромат мясного парфюма чуть не вышиб мне глаза. «Жарит котлеты». Я вскочила и побежала за братом, чтобы успеть поймать его до того момента, как негодник два-три раза подергает кухонную маму за край фартука, демонстрируя улов только что украденного с моего стола маркера и требуя чего-нибудь. Чего? Ничего хорошего – мама чуть не уронила ложку, которой пыталась протиснуться в мясорубку и выловить пластиночку неугомонного рыцаря-лука. Мы с Петькой стоим в дверях. Мама вопросительно оборачивается.
