Кий стремительно шёл к реке, прижимая к груди маленький свёрток. Мире приходилось бежать, чтобы не отстать от него.
– Ты что это удумал, окаянный! – её дыхание прерывалось, поэтому каждое слово давалось с трудом.
Тьма уже поглотила соседние холмы. Казалось, даже звуки исчезают в наступающей ночи. Лишь река под обрывом, на краю которого остановился мужчина, встревоженно шумела бурунами.
Осталось только протянуть руки, и дитя, менее часа назад убившее свою мать, станет добычей быстрого течения и холодных камней.
– Не смей! – Мира наконец нагнала Кия, но споткнулась и упала на колени, вцепившись в подол его рубахи. Он попытался стряхнуть её руку. Младенец проснулся, зашевелился и открыл глаза. Синий взгляд доверчиво уставился на мужчину, и тому почудилось, что это Зоряна смотрит на него, обволакивая теплом и любовью. Кий опустился рядом с испуганной Мирой, по щекам его текли слёзы. И вдруг облака, затянувшие небосклон, разошлись. Полная луна, царицей взглянув на землю, облачилась в серебряные одежды, и тонкий серебряный луч протянулся вниз и коснулся лба крошечной девочки, а потом растаял, словно ничего и не было. Луна побледнела и спряталась за вновь набежавшими облаками. Только личико ребёнка ещё несколько мгновений продолжало светиться, но вскоре и это свечение рассеялось.
Кий и Мира замерли, не в силах вымолвить ни слова. Общая тайна незримо связала их судьбы.
Сияна весело напевала, накрывая на стол. Её щёки порозовели, светлые волосы были причудливо переплетены разноцветными лентами, подаренными вчера соседкой Мирой, хлопотавшей рядом.
– Десять лет! Ты уже совсем взрослая, Сияна! Как же быстро летит время! – румяный пирог показался из печи.
Отец уехал на ярмарку три дня назад и должен был сегодня возвратится.
– Он всегда уезжает куда-нибудь к моему дню рождения и возвращается только на следующий день после него, – грустно подумала девочка, вспоминая рассказы о своей матери. – Он до сих пор оплакивает её и скучает по ней. И я скучаю по ней, хотя совсем не знаю её. Тятя говорит, я, как две капли воды, похожа на неё: такая же синеокая и светловолосая, весёлая и трудолюбивая, даже говорю и двигаюсь, как она. Иногда мне кажется, что, глядя на меня, он видит её. Как бы я хотела тоже её увидеть!
– Что-то ты совсем скисла, Сияна! А ну-ка, пошевеливайся! Скоро отец и гости заявятся!
Утром следующего дня Кий долго и внимательно смотрел на Сияну, так что ей стало не по себе, а потом усадил её на лавку и начал говорить. Сначала речь его была сумбурной, он постоянно запинался и останавливался. Но постепенно голос твердел, и смысл сказанного достиг сознания девочки. Узнала она о том полном боли и отчаяния дне, когда появилась на свет, как её отец, Кий, ослеплённый горем, обвинил её, невинного младенца, в гибели своей любимой жены Зоряны, как приговорил её к смерти и как не посмел исполнить свой приговор.
– Мира упала, а ты посмотрела на меня, посмотрела так… Я не мог, – его беспомощный взгляд, оторвавшись от досок на полу, обратился к лицу Сияны. – Прости, – прошептал еле слышно.
Сердце девочки сжалось. Она опустилась на колени перед ним и обняла его. Помолчали. Потом отец продолжил:
– Тебе, конечно, известно предание о Голосе Серебряной Луны: примерно раз в сто лет на небе появляется Серебряная Луна и одаривает новорождённого младенца, обязательно девочку, своим благословением (или проклятием – не знаю уж, что тут вернее). В тот день, когда девочка становится девушкой, на её уста накладывается печать молчания. Нет, говорить она может, но делать ей этого нельзя, иначе она не только не обретёт чудесный Голос, но умрёт в течение года, и смерть её будет долгой и мучительной. Молчать эта избранная должна до тех пор, пока однажды, в страшную минуту, Голос не вырвется сам. Тогда он спасёт многих, очень многих. После этого его обладательница сможет говорить и не только: впредь её голос будет наделён невероятной исцеляющей силой, хотя эта сила уже не сравнится с той, которая проявится в первый раз.
– Да, я слышала истории о Голосе Серебряной Луны, но зачем сейчас ты рассказываешь мне об этом? – спросила Сияна, сердцем уже зная ответ на свой вопрос.
– В ту ночь, доченька, когда твой обезумевший от горя отец опустился рядом с дрожащей Мирой, Серебряная Луна вдруг показалась из-за облаков и коснулась своим лучом твоего лба. Ты избранная, бедная моя девочка. Мы с Мирой много лет хранили эту тайну, и теперь эта ноша ложится и на твои плечи. Скоро ты станешь девушкой, и я долго, а возможно, никогда больше не услышу твой ласковый голос, твои весёлые песенки.
– Тятя…
Они обнялись и, погрузившись в свои мысли, долго сидели, тесно прижавшись друг к другу.
Настал день, и уста Сияны словно онемели. А жизнь пошла своим чередом, и вскоре все соседи и знакомые так привыкли к молчанию девушки, словно она никогда и не разговаривала.
Прошло несколько лет. Был конец лета. Дыхание осени уже проникало в селения и окружавшие их леса и болота. В зелени дальних холмов сияли на солнце жёлтые и красные брызги. Всё чаще утренние туманы наполняли лощины. По ночам доносился заунывный волчий вой. Цепочки лисьих следов подбирались к плетням и заборам.
Уже неделя, как Кий уехал на ярмарку, чтобы продать скобяные изделия, мастерски изготовленные им в кузнице, а также мёд со своей пасеки и закупить всё необходимое для их небольшого хозяйства. Сияна со дня на день ждала его возвращения, пытаясь угадать, какой подарок привезёт ей отец на этот раз. Пропалывая сорняки и кормя кур, она радостно представляла себе то цветастую шаль с длинной бахромой, то новую мягкую обувку, то сарафан с диковинной вышивкой. Но больше всего ей хотелось получить маленькое серебряное колечко. Девушка не знала, понял ли отец, о чём грезилось ей, когда она пыталась знаками ответить на его вопрос о желанном подарке. Но думала, что всё же понял. Он умел хорошо понимать её и без слов.
Сияна обернулась на шум возле ворот и увидела чужую телегу, которой правил незнакомец. Вокруг телеги шли соседи, среди которых были Мира и её муж Зык. В телеге кто-то лежал, на рубахе расползлись кровавые пятна.
– Тятя! – хотелось закричать ей. – Тятя! – билось в её горле.
Девушка бросилась к телеге.
– Волки, – качнул головой возница. – Вероятно, у телеги сломалось колесо, и Кий застрял в лесу на ночь. Я нашёл его на рассвете, на трупе лошади живого места не осталось.
Истерзанное тело отца истекало кровью, глаза заволокло туманом. Но всё-таки он узнал свою дочь и протянул к ней руку. Пальцы разжались, и на ладони блеснуло маленькое серебряное колечко.
– Голос, где же Голос? – эта мысль на похоронах и в последующие дни болью отзывалась в сердце Сияны, слёзы то и дело катились из её глаз, но крики и жалобы оставались запечатанными в её груди. – Почему я не спасла тятю? Не могла? Со мной что-то не так? Разве может быть хуже?
