Мухаммед Шукри - Голый хлеб. Роман-автобиография

Голый хлеб. Роман-автобиография
Название: Голый хлеб. Роман-автобиография
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Голый хлеб. Роман-автобиография"

Литературный успех пришел к Мухаммеду Шукри в 1973 году с публикацией в США Полом Боулзом английского перевода его романа «Голый хлеб». В арабском мире книга долго была под запретом из-за откровенных сцен насилия. В Марокко ее разрешили к печати на арабском только в 2000 году, и на протяжении последних десятилетий она входит в первую пятерку лидеров книжного рынка. Повествование о детстве, лишенном детства, вызывает живой читательский отклик. На русский язык переводится впервые.

Бесплатно читать онлайн Голый хлеб. Роман-автобиография


Переводчик Ольга Власова

Художник Мухаммед Аль-Касими


© Мухаммед Шукри, 2019

© Ольга Власова, перевод, 2019


ISBN 978-5-0050-5943-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

МУХАММЕД ШУКРИ
(МАРОККО)
ГОЛЫЙ ХЛЕБ
роман-автобиография
Перевод с арабского О. Власовой

Вступительное слово

Доброе утро, граждане ночи!

Доброе утро, граждане дня!

Доброе утро, Танжер, погруженный во время, что ускользает, словно ртуть.

Вот и я возвращаюсь, чтобы побродить сомнамбулой по узким улочкам и воспоминаниям, через то, что он начертал как «мою жизнь» прошлую-настоящую… Слова и фантазии, шрамы и рубцы, о которых не пристало говорить.

Где моя жизнь во всем этом сплетении слов?

Но аромат вечеров и ночей, переполненных страхами и стремлением к авантюрам, проникает в меня, чтобы обернуться золой от горящих углей, подернутой пленительной прозрачной вуалью…

Два года тому назад умер Абдун Фурусу – настоящий герой, который пробудил мое воображение и помог мне пережить унижение, лишение, ярость борьбы с плотью…

Он умер до того, как мне удалось опубликовать рассказ «Палатка», на написание которого меня вдохновило его присутствие, долгие задушевные разговоры с ним, его страстная любовь к жизни. Я жду, что на волю выйдет литература, не пережевывающая жвачку и не втирающая очки, литература, подобная этим страницам моей автобиографии, которую я написал десять лет тому назад, были опубликованы ее переводы на английский, французский и испанский языки, прежде чем она сумела проложить свой путь к читателю в своей изначальной форме – на арабском языке.

Жизнь научила меня ждать. Осознавать игру времени, не отступая от глубины того, что созрело во мне: скажи свое слово, прежде чем ты умрешь, и оно, в конце концов, проложит себе путь. Неважно, кто в ответе за это. Самое главное, чтобы оно вызывало сочувствие или печаль, или безудержную радость… Чтобы разжигало пламя в мертвенно засушливых областях…

О граждане ночи и граждане дня, о пессимисты и оптимисты, о бунтари, о юнцы и «убеленные сединами», не забывайте, что «игра времени» сильнее нас, это – мертвящая игра, мы можем противостоять ей только в том случае, если мы сумеем пережить смерть, предшествующую нашей смерти, нашему умерщвлению, если мы сумеем плясать на натянутом канате риска в поисках жизни.

Я говорю: живое выходит из мертвого.

Живое выходит из гнили и разложения. Оно выходит из затхлости и падения. Выходит из чрева голодных и из хребта живущих хлебом единым.


М.Ш.

Танжер, 17/5/1982

Глава 1

Мы, несколько детей, оплакивали смерть моего дяди. Раньше я плакал только тогда, когда меня били, или когда я что-нибудь терял. Мне уже доводилось видеть, как люди плачут. Это было в то время, когда в Рифе был голод. Засуха и война. Как-то вечером мне до того хотелось есть, что я не знал, как унять слезы. Я сосал пальцы. Меня рвало от набегавшей в рот слюны. Мать говорила мне скорее для того, чтобы успокоить меня:

– Уймись. Вот переедем в Танжер. Там полно хлеба. Ты увидишь, тебе больше не придется плакать из-за того, что нет хлеба. В Танжере люди едят досыта. Посмотри-ка на своего брата Абделькадера – он же не плачет.

У Абделькадера бездонные глаза, отсутствующий взгляд. Глядя на него, точно погруженного в небытие, я переставал плакать. Его безмятежное спокойствие внушало мне терпение, но ненадолго.

Мой отец в ярости пинал меня ногами с дикими криками:

– Кончай реветь, сын шлюхи, ты наешься, наешься еще раньше матери.

Он схватил меня за руку и швырнул на землю. А потом продолжал бить с остервенением. Штаны мои намокли.

Мы пешком отправились в чужие края. На обочине дороги были разложившиеся трупы, черные птицы, собаки. Со вспоротым брюхом, разорванные в клочья. Гниль.

Ночью мы ставили палатку, где придется, там, где усталость становилась невыносимой. Мы слышали завывание лис и видели людей, которые быстро хоронили жертв голода там, где те упали. Мой брат кашлял на протяжении всего пути.

– Скажи, мама, мой брат тоже умрет?

– Нет, он не умрет, он просто болен.

– Но дядя умер.

– Нет, твой брат не умрет.

В Танжере я не увидел гор хлеба, которые мне были обещаны. Конечно, в этом раю был голод, но от него не умирали, как в Рифе.

Когда голод пробирал меня до печенок, я выходил на улицы нашего квартала, который имел славное название Аин-Кетиуетт1. Я рылся в отбросах. Я глотал то, что еще можно было съесть. Там я встретил одного мальчишку, босоногого, лохмотья едва прикрывали его наготу.

– Знаешь, в новом городе мусорные баки намного интереснее, чем те, что в нашем квартале. У христиан отбросы побогаче наших, мусульманских2.

Так я уходил далеко от своей улицы. Один или с другими мальчишками. Мы были детьми помоек. Как-то раз на углу улицы я нашел мертвую курицу. Я подобрал ее и спрятал под рубахой. Я прижимал ее к груди. Боялся ее потерять. Родителей дома не было. Только брат лежал. Он потухшим взором неотрывно смотрел на входную дверь. Когда он увидел курицу, огонек мелькнул в его глазах. Он слабо улыбнулся. Какой-то отблеск жизни отразился на его исхудалом лице. Он тяжело дышал и кашлял не переставая. Я взял нож и обратил лицо в ту сторону, куда обращались во время молитвы. Я полоснул ножом по куриному горлу. Никакой крови. Разве что капля. Я вспомнил, как в Рифе соседи резали барашка. Они подставляли под его голову ведро, чтобы собрать кровь. Моя мать, которая тогда болела, должна была выпить эту кровь. Она лежала на кровати и бормотала что-то непонятное. Почему же у курицы не было крови? Я принялся ощипывать ее и тут услышал голос матери:

– Что ты делаешь? Где ты украл эту курицу?

– Я ее нашел. Она немного устала, и я прирезал ее, пока она сама не отдала богу душу. Если ты мне не веришь, спроси у моего брата.

– Ты с ума сошел! Человек не ест падаль.

Мы с братом обменялись очень грустным взглядом. Он закрыл глаза в ожидании хотя бы небольшого количества еды.


Отец, возвращаясь вечером, всегда был в плохом настроении. Мы все ютились в одной комнате. Порой мне доводилось спать там, где я сидел. Мой отец был настоящим чудовищем. Стоило ему войти, как нельзя было сделать ни шагу, нельзя было и слова сказать – только с его позволения, точно он был Господь Бог, по воле которого все происходит, как мне доводилось слышать от людей. Он безо всякой причины колотил мать. Часто я слышал, как он говорил ей:

– Я уйду от тебя, дочь шлюхи! Оставлю тебя одну с двумя этими ублюдками.

Он нюхал табак, говорил сам с собой и плевал на невидимых взору прохожих. Он оскорблял нас и говорил моей матери:

– Ты – шлюха и дочь шлюхи.

Он проклинал весь белый свет, порой проклинал даже Бога, а потом молил Его о прощении.


Мой брат плачет, скорчившись от боли, он плачет о хлебе. Он меньше меня. Я плачу вместе с ним. Я увидел, как тот идет к нему. Чудовище идет к нему. С безумными глазами. Его руки, точно щупальца спрута. И никто не может ему запретить. Мысленно я взываю к помощи Аллаха: «Чудовище! Безумец! Останови его!» Проклятый жестоко свернул ему шею. Мой брат весь изогнулся. Кровь хлещет у него изо рта. Я бегу вон из нашего дома, оставив там отца, который пытается заставить замолчать мою мать, избивая и удушая ее. Я спрятался в ожидании окончания этой битвы. Никто не проходил мимо. Звуки этой ночи, вдалеке и близко от меня. Небо. Лишь звезды, лампады Аллаха, стали свидетелями преступления моего отца. Люди спят. Лампады Аллаха то появляются, то исчезают. Силуэт моей матери. Голос ее слаб. Она ищет меня. Рыдает. Мрак скрывает меня. Почему она не так сильна, как он? Мужчины бьют женщин. А те плачут и кричат.


С этой книгой читают
Что мы знаем о душевно больных людях?Лишь то, что они сошли с ума и теперь им не место в обществе среди нормальных людей.А знал ли ты, что все мы по-своему психи?И этого ты тоже не знал, грустно. Я расскажу историю, в которой чуть сама не запуталась…
Что может объединить античного философа и китайского идола? Прогулка по старинной улице Москвы. В компании властителей дум и вершителей судеб из разных эпох, представивших парад типов личности по системе А. Е. Личко. Которые помогут познакомиться с заболеванием молодых «Рассеянный Склероз» и показать, как оно ведет к положению безнадежного лежачего инвалида. Вопрос «Смириться или оказать сопротивление?». Как устранить причину заболевания и исполн
Этот рассказ был написан в том возрасте, когда я ещё не успел осознать, что розовые очки разбиваются стёклами во внутрь. Тем не менее, вернувшись к нему спустя годы, мне удалось в полной мере прочувствовать то, о чем раньше едва ли догадывался. Прежде всего, это история о Любви, точнее об извечном поиске любви в современном мире. Возможно, вы не найдете в ней желанных ответов, но вы точно найдете частичку себя в моей удивительной истории.
В книгу вошли:«Три пересечения с Писателем» – блестящая новелла о трех встречах автора со всемирно известным писателем Ч. Айтматовым, рассказ вошел в шорт-лист «Open Eurasian Book forum&Literture Festival 2018».«Районовские» – это увлекательное погружение в мир жизнеописания автора, выросшего, как он сам повествует, из уличной шпаны. Во второй главе автор иронически передает ностальгию по своему романтическому прошлому.Рассказ «Дисгармония» –
Новая книга известного швейцарского писателя Петера Штамма – образец классического современного романа. Краткость, легкий и в то же время насыщенный эмоциями сюжет – вот что создает основной букет этого произведения, оставляя у читателя необычное, волнительное послевкусие…Способны ли мы начать свою жизнь заново? С чистого листа? С новым лицом? У Джиллиан, героини романа «Ночь светла», нет возможности выбирать. Цепочка из незначительных событий, к
Роман «Последний июль декабря» построен на легендах и былях Петербурга. Противостояние темных и светлых сил, добра и зла, духов света и тьмы, населяющих петербургские земли с незапамятных времен.Мосты и реки, каналы и канавки, мостки. Дома, проулки. Люди. И люди-призраки. Сфинксы, грифоны, сущности… Санкт-Петербург, как роман. Эхо прошедшей Империи. Мифология Санкт-Петербурга…
Всё началось с череды свиданий, на которые я ходила вместо босса. Работа не пыльная, когда тебя снабжают артефактом с иллюзией и информацией по роли. Вот только я не дублёр и никогда не думала податься в данную сферу магуслуг. Не потому, что не смогу, а потому, что опасная это затея. И нет, проблема не в боссе, что бесспорно заслуживает внимания всех кандидаток на его прагматичное сердце, а во мне и моих тайнах, которые могут испортить жизнь всем
Дракон явился ночью в Храм Огня и похитил меня, сироту-послушницу, у которой ничего нет, кроме острого язычка и тяжелого характера. Никому такая и даром не сдалась, верно? Но дракон, видимо, думает по-другому.Я, правда, не знаю, что за мысли бродят в его голове, этот чешуйчатый не особо разговорчивый. Но очень красивый. Как и наглый демон, утверждающий, что у меня редкая магия, и поэтому он согласен, так уж и быть, стать моим мужем.Что же мне дел