Васька Селезнёв, матрос Тралового флота, шумно праздновал свадьбу в одном из частных домов на окраине Росты. Его гости, такие же рыбаки, как и он, в окружении смазливых подруг, сидели за столом и, нещадно сквернословя, пили за здоровье молодых. Отсутствие виновницы торжества, Васькиной невесты, а теперь законной жены, никого не шокировало. Да и сам Василий был в весьма приподнятом настроении и ничуть не смущаясь, обнимал то одну, то другую из представительниц прекрасного пола. Каждый раз, когда ему кричали «Горько!», он подходил к какой-нибудь из барышень и крепко целовал в губы, а потом, опустошив рюмку водки начинал неистово гоготать и становился похожим на выхоленного племенного жеребца. Он сам же посмеивался над брачной ночью, которую предстояло провести в полном одиночестве. Гораздо позже, всей взбалмошной компанией, они вышли на улицу и, пройдя на конечную остановку, гурьбой ввалились в автобус. Селезнёв был общительным человеком, из-за чего, через несколько минут буквально все пассажиры знали о его необычной свадьбе. Добравшись до железнодорожного вокзала, Васька и его друзья, попрощавшись с женщинами, остановили такси и отправились в порт. Пройдя через проходную, они поднялись на борт БМРТ, где продолжили свой праздник. Буфетчица, девятнадцатилетняя длинноногая Клавочка, теперь стала единственным украшением продолжающегося банкета, благодаря чему пользовалась особым вниманием изрядно захмелевших мужчин.
– Всё равно, не понимаю, – опустошив четверть стакана и закусывая кусочком полукопчёной колбасы, произнесла Клавдия, – зачем ты, Васька, женился? Паспорт испоганил. Теперь, куда ни сунься – был женат!
Она подсела к Селезнёву на колени и, чмокнув его в кончик носа, добавила:
– Мы, бабы, женатых парней не любим. Нам бы, желательно, ни с кем не делиться. Желательно своё иметь. Чтобы сливочки снимать, а не объедки!
– Так ведь, брак фиктивный, – пощекотав её шею рыжими тараканьими усами, ответил Селезнёв. – Какая она жена, если мы ни разу не переспали. У нас чисто деловые отношения. Без любви и прочих предрассудков…
– А какая дурнушка тебе поверит? – весело засмеялась Клава.
Она вновь чмокнула его в нос, а затем легко поднялась, пройдя по каюте, опустилась на койку.
– Тебе-то какая польза? Ну, дала она немного денег… Наверняка от них ничего не осталось. Получит она свою квартиру. А дальше? Подаст на развод… – рассудительно говорила Клава. – Останется с выгодой, а ты с подмоченной репутацией брошенного женатика и при своих интересах. Ни жилья… Ни денег…
Селезнёв как коршун взвился над столом и тут же набросился на буфетчицу.
– Ошибаешься, деточка! – выпалил он, выпучив глаза и скорчив ехидную гримасу. – Я теперь законный муж! Когда Люська получит квартиру и подаст на развод, я тут же подам на размен. Мне комната положена. Любой суд будет на моей стороне. Отдам ей однокомнатную, а себе урву комнатушку. Мне больше не надо. Я кубанский казак! У меня дом на родине. Здесь мне жильё ни к чему. Комната вполне устроит, чтобы можно было таких фифочек как ты, в гости приглашать. Так что, дорогуша, это не я, а она в дерьмо вляпалась. А паспорт? Ерунда!
– Прямо-таки ерунда… – съехидничала Клава.
– После развода выброшу, скажу, что потерял. Уплачу штраф и получу новый и чистенький. У меня всё досконально продумано! Ей деваться будет некуда. Люська же не станет заявлять, что устроила фиктивное замужество. У нас утром отход. Вернёмся через четыре месяца… А я ей заявление о разделе имущества! Ещё и мебель прихвачу! Или пусть снова платит. Я себе цену знаю!
Васька деловито покрутил усы и прищурил свои хитрые глазки.
– Меня не проведёшь! Не лыком шит…
Он изрядно выматерился, а затем подсел к Клаве, взял её за руку и поцеловал в пышущую здоровьем щёчку.
– Ты, Клавунчик, от меня не отнекивайся, – проговорил он, видя, что она хотела отодвинуться от него в сторону. – Я же тебя подарками завалю. Барахлишко разное… Шубку, сапожки… Ты меня знаешь… У меня свадьба сегодня. Что за брачная ночь без невесты? Может, ребят спровадим? Оставайся до утра…
– Да на кой ляд мне такой жук сдался? – ухмыльнулась Клавдия. – Мне и капитан неплохие подарки делает. Ты уж лучше к нашей прачке подкати. Она закоренелая холостячка, возражать не будет. Да и годами тебе в пору. А я боюсь с тобой связываться, чего доброго, умрёшь от радости…
– Ты что, Клавка! На неё смотреть без стакана водки нельзя. Можно, конечно, по пьяной лавочке роман завести, но ведь я столько не выпью.
Мне бы молоденькую кралечку! Такую пышечку, как ты, моя лапусенька…
– Фу ты – ну ты! – вновь съязвила Клава. – Посмотрите какая цаца! Поглядим, что делать станешь, когда в море природный инстинкт прижмёт. Эта образина для тебя ещё писаной красавицей станет. Думаешь, ничего про твои похождения не знаю? Думаешь, совсем глупая? Правильно Ольга делает, что валюту с вас вытягивает. Страшная – страшная, а доллары-то в копилочку складывает. От неё не убудет, а валюта всегда в цене. А то привыкли молоденьких девчонок на шару охмырять. Фик тебе! Накось, выкуси!
Она демонстративно показала ему конфигурацию из трёх пальцев, но тут же укоризненно добавила:
– Я тоже кое в чём соображаю! На кой чёрт ты мне без бабок сдался? За все удовольствия платить надо, Василёчек! Вот как у тебя зелёненькие купюры захрустят, так и поговорим. Может и сторгуемся…
Она широко улыбнулась, выказав Ваське сверкающие белизной ровные зубки.
– А пока отваливай, Васенька! – сказала Клава, – Может у меня и впрямь хороший станочек, но не тебе на нём работать. Стар ты для меня, да и не в моём вкусе.
– Стерва ты! Ох, стерва… – выматерился Селезнёв.
Он шлёпнул её по округлому заду и твёрдо заявил:
– А вот я сейчас возьму и к своей законной жене поеду. Муж я ей или пришёл макулатуру собирать? А раз муж, обязана уважить! Постельку приготовить и всё такое, прочее…
