В руках вы держите книгу, в которой собраны мои очерки, статьи, зарисовки. Мне очень хотелось собрать их вместе – раньше были они разбросаны по книгам, журналам, альманахам и сборникам. И вот желание осуществилось.
Этой книге я дал название «Горький дым». Невеселое, грустное название. Однако сейчас все, что связывает меня с моей малой родиной, имеет горький привкус. Страшно подумать, что нет деревни, где прошло мое детство. Ушли на дно морское поля, перелески, сенокосные угодья, любимые тропинки, земляничные поляны, таежные, родниковые чистые речки. Сожжены любимая школа, отчий дом и дома друзей. От этих пожаров горькой гарью пропитана моя душа, ничем ее не вытравить до самого последнего моего часа. Кого винить? Кого казнить? Нет, не ищу виноватых. Только горько мне. Благодарю Господа, что осталась нетронутой вершина Красного Яра. Благодарю за то, что не пришло никому в голову сравнять ее бульдозером и экскаваторами для подсыпки дорог. И сегодня, Красный Яр, словно магнит, притягивает к себе нас, живущих на белом свете. Удивительно, сколько лет прошло, однако кладбище на самой макушке Красного Яра до сих пор источат запах дыма – горького дыма.
Иногда меня упрекают за эту горечь. Но что поделать, от нее не избавиться мне, несмотря на попреки.
И еще: деревня моего детства, словно чистый, светлый родничок. Сколько добрых людей вырастила она: хлеборобов, рыбаков, лесорубов, учителей и писателей! В родной деревне до самой ее погибели жил мой учитель. Он был поэтом, писателем, художником, драматургом, режиссером, Заслуженным деятелем культуры Российской Федерации – Георгий Иннокентьевич Замаратский. Его стихи о малой родине, нашей деревне Погодаевой, для меня словно гимн. Все в них родное, все правдиво:
Малая родина, милая родина,
Как же ты мне дорога!
Ты – это все: и лесная смородина,
И за деревней у сосен поскотина,
И под угором колодина,
И на покосах в остожьях стога.
Родина малая, родина милая,
Крепко тебя я люблю.
Статью твоею доволен и силою,
Даже тогда, когда вижу унылою…
Скорбь я с тобой пополам разделю.
Родина малая, милая, славная —
Мирная поступь коров,
Рядом Илима течение плавное,
Рядом поля – это самое главное,
Рядом лесов торжество полноправное,
Без палачей – тракторов.
Родина дедов и прадедов наших,
Как не гордиться тобой!
Может, и есть где края тебя краше,
Но не для них, за тебя в битвах павших,
И не для тех, кто вскормлен твоей кашей,
Вспоен илимской водой.
Родина малая, светлая, чистая,
Я – это ты, да и ты – это я.
Нравишься мне ты порой зимней мглистою,
Нравишься ты и весною ручьистою,
Нравишься летом и осенью льдистою,
Родина – песня моя!
Прости меня, читатель, но не смог я прервать стихи, каждое слово в них – дорогой бриллиант.
Сейчас, когда я оглядываюсь назад, удивляюсь, как быстро пролетело время. Однако как много оно подарило мне встреч. Одна из них – театр. Он в моей жизни занимает особое место. Как прекрасно, что увидел не только парадную сторону его жизни. Я попытался рассказать о своем отношении к удивительному искусству театрального спектакля.
С горечью скажу, что для меня театр без великих актеров Кирилла Юрьевича Лаврова и Андрея Юрьевича Толубеева опустел. Я повстречал их на своем пути, прошел с ними рядом часть дороги, учась у них великому искусству общения с людьми. Они ушли в вечность, и не остается только вдыхать горький дым воспоминаний.
Прекрасным мудрым товарищем остался для меня и величайший тренер по волейболу Вячеслав Андреевич Платонов. Я попытался рассказать о нем в очерке «Волшебник летающего мяча».
Некоторые мои книги были замечены читателями и удостоены литературных премий – не скрою, что мне это приятно.
И последнее. Я очень хочу, чтобы внученька моя, Софья, наша «принцесса», которой сегодня год, научившись читать, прочтет эту и другие мои книги с интересом. Тогда буду считать, то писал не зря.
Михаил Зарубин
Дорогой друг!
Вы спрашиваете, к какому «сословию» я отношусь: к олигархам, предпринимателям или капиталистам. Мне и самому стало интересно: куда себя зачислить? При советской власти был руководителем крупного строительного треста. Кем стал теперь? Да тем же, кем и был, только уже на частном предприятии, правда, не таком крупном, как прежде. Получал звания, награды, но по сути дела это не меняет: их дают за труд – как прежде, как и теперь. Только страна изменилась. Прошло уже двадцать лет, как мы живем в новой системе. Но все-таки – как меня теперь называть?
Говорят, что капитал большинства российских бизнесменов имеет криминальное происхождение. Кто-то разбогател на нелегальной торговле, промышлял наркотиками, оружием, сутенерством. Кого-то в итоге посадили, кого-то подстрелили, кого-то напугали так, что он теперь в Россию – матушку ни ногой. Те, кто сумел выжить в жестоких разборках девяностых годов, сменили красные пиджаки на строгие костюмы от ведущих европейских кутюрье и стали вполне респектабельными и «законопослушными» гражданами. Слава Богу, чаша сия меня миновала: у нас строительная фирма, мы живем плодами рук своих, то есть строим.
Может, я «олигарх».
«Ологос» по-гречески – немногий, «архее» – господство, власть. Получается – господство не многих. Олигархам в Древней Греции называли богатых людей, которые имели возможность влиять (и влияли!) на жизнь государства и общества. Могли ради собственных интересов, например, прекратить подвоз дешёвого хлеба из Египта и обречь греков на голод. Власть олигархов стоит на деньгах. Олигархия – это господство без социальной ответственности. А власть избранная, легитимная, должна быть ответственной за благополучие тех, кто ее избрал. Иначе не изберут в следующий раз. Олигархов же это не волнует. А что происходит, когда капитал сращивается с властью в единой целое? Об этом нам рассказывали еще в школе, а теперь мы видим воочию. Есть еще особая форма олигархии, ее частный случай – плутократия. Это не от русского слова плут – мошенник, а от греческих «плутос» – богач, и «кратос» – правление. По словарной формулировке это «форма правления государством, когда решения правительства определяются мнением не всего народа, а влиятельного слоя богатых людей». Это, по международному определению, режим, при котором реальная власть находится у небольшого круга лиц – знати, партийной верхушки, военных, родственников, доверенных лиц правителя.
Я не из этой компании.
Слово «предприниматель» мне больше нравится. Энергичное, понятное без перевода, дополнительных толкований не требует. Что-то человек предпринимает, значит – действует, определив цель и средства ее достижения. Возрождение российского предпринимательства началось в конце восьмидесятых – начале девяностых годов прошлого столетия, хотя процесс этот не завершен и сегодня. Само по себе предпринимательство как будто теперь у нас имеется. Но основная задача рыночных реформ – обеспечить максимальные возможности проявления частной инициативы в экономике – так и не решена. В чем же проблема?
