Николай Переяслов
С пулями против нечисти
…Сказать, что мистические искания являются ярко выраженным признаком и всей нашей сегодняшней прозы, значит, весьма сильно преувеличить ту реальную ситуацию, которая сложилась на текущий момент в отечественной литературе, однако же и не заметить определенного уклона в сторону мистики сегодня тоже невозможно – слишком уж громко прозвучали такие книги как «Укус ангела» Павла Крусанова, «Государственный палач» Сергея Сибирцева», «Родичи» Дмитрия Липскерова, «Блуждающее время» Юрия Мамлеева и некоторые другие. Несколько в стороне от них, но тоже в зоне действия инфернально-мистических категорий стоят романы Эдуарда Скобелева «Прыжок дьявола» и Александра Владимирова «Проклятое зачатие», посвященные взаимодействию человека не столько с самими представителями бесовских сил, сколько с такими их земными «филиалами» как тайные масонские организации. Но если про первую группу авторов (Крусанов, Сибирцев и т. д.) можно сказать, что они своими произведениями только констатируют наличие рядом с нами неких неисследованных параллельных миров, населенных всякими монстрами, оборотнями и душами не нашедших посмертного успокоения покойников, показывая, как эти параллельные реальности иногда вторгаются в нашу повседневную жизнь, врываясь в нее, точно клацающие зубами таинственные «псы Гекаты», но что они при этом даже не пытаются ответить на вопрос о том, какова природа этих параллельных миров и ради какой цели они держат всю ту ужасающую армию нечисти, которая в течение вот уже нескольких тысячелетий отравляет бытие добропорядочных граждан России и прочего мира, то про вторую группу пишущих (Скобелев, Владимиров и др.) можно сказать, что они чересчур углубились в историю вопроса взаимоотношений врага рода человеческого с русским народом, из-за чего их романы приобрели характер почти откровенных политических памфлетов.
И вот – некий откровенно новый поворот в освоении мистической темы в современной русской литературе, ознаменовавшийся появлением сразу двух весьма оригинально написанных романов, с одной стороны, объясняющих задачи, цели и, так сказать, методологию проникновения бесовских сущностей в границы христианского мира, а с другой – дающих примеры сопротивления попыткам порабощения России этими сущностями и рисующих картины борьбы с ними. Я имею в виду изданный в 2003 году издательством «Ад Маргинем» роман Михаила Елизарова «Pasternak» и вышедший годом ранее в издательстве «ЛИМБУС ПРЕСС» роман Белоброва-Попова «Красный Бубен» – оба окрашенные в стивенкинговскую ужастиковость с ее щедрой кровавостью, обильной стрельбой, вонзающимися в черепа топорами и забиванием осиновых кольев в груди спящих вампиров, но вместе с тем и уже с чисто нашенской – российской – попыткой ДУХОВНОГО противоборства с демонами и поиском опоры на испытанную двумя тысячелетиями, хотя и довольно сильно искаженную ныне всякими новомодными умничаниями (а то и, наоборот, заигрываниями с язычеством) православную веру предков. И вот тут-то и выясняется, что одной из самых широких лазеек для проникновения к нам из своего инфернального логова всякого рода нечисти являются столь любимые в нашей стране книги! Причем как раз не материалистически грубые бытописательские вещи, кажущиеся внешне далекими от всякой духовности, и даже не физиологически похабные изображения плотских утех, а именно интеллектуально-изощренные, прикрывающиеся богоискательскими одежками сочинения с религиозно-мировоззренческим флером. «Вред от грубого «Луки Мудищева» невелик, – говорит в своем «Pasternak’е» Михаил Елизаров. – Откуда там завестись дьяволу? Спрятаться негде. А заумный пафос какой-нибудь «Розы Мира» в сотни раз опаснее своей лживой спиритической мимикрией под духовность… С петровских времен, когда было унижено православное священство, люди предпочли проповеди светскую книжную литургию. Вслед за христианским Западом и Россия потеряла чувство духовного самосохранения, забыв, что религия не исторический пережиток, а оружие против невидимого и безжалостного врага. Каждое поколение вносило свою лепту в разрушение мистических церковных бастионов, ослабление Христова воинства… Попытка человека создать религию из себя – величайшая ложь и соблазн. Поклонение тому, что не Бог, и есть язычество. Художественная литература стала новой религией, и поэт, ее пророк, прославил не Бога, а божка. Так появились во множестве книги, как глисты, сосущие христианство. Люди предпочли подлинному Евангелию писательскую романную историю или стихотворную весть… Автор создает текстовую оболочку, признанную обществом образцом духовности, и эта оболочка начинает служить для выражения совсем иного содержания. Дьявол набрасывает на себя эту книжную шкуру, проникает в порожние слова о Боге. За короткий срок в оболочке поселяется одетый в духовный костюм Бога совсем другой владыка, у которого свое Евангелие. Так уже умерший автор может сделаться разносчиком демонической заразы. С людьми же, попавшими под влияние подобных оболочек, происходит своего рода духовное облучение. Они дышат гнилью, пьют ее и едят, не замечая, как невидимая болезнь неумолимо образует метастазы на внутренностях души. И чем дольше это продолжается, тем больше продуктов духовного распада оседает во внутренностях души…»
Именно такой «оболочкой», по мнению одного из двух основных персонажей романа священника автокефальный православный Сергея Цыбашева и стал столь популярной в среде российской читающей интеллигенции поэт Борис Пастернак, а точнее сказать – некий словесный культовый символ по имени «Пастернак», превратившийся в «оболочку языковой вседозволенности, лаковой бессмыслицы и рифмованных пересказов Евангелия». Этот оторвавшийся от своего похороненного на переделкинском кладбище хозяина литературно-философский код сделался со временем «общим знаменателем с длинной поперечной чертой, поверх которой должно было хватить места всему, на духовность претендующему. Демонический знаменатель литературного сектантства держал на своих плечах все родственные числители, уже не имеющие к литературе никакого отношения. Разумеется, стихи и тихий, как омут, роман о Докторе были нужны далеко не каждому. Но во все времена именно почитатели оболочек приставлялись кроить культуру страны. И работали они, даже того не желая, по эскизам, создающим наготу, на которой легко поселялись паразиты с ярлыком «Духовность», разрушающие единственно истинную духовность для России – православие. На одурманенную оболочками душу легко ступал враг: буддийский лисоглазый Тибет, Космический Разум – Люцифер или ньюэйджевский Заратустра – сверхчеловек в латексовом черном костюме нетопыря».
