– А еще говорят, что в городе и окрестностях действует маньяк, а власти в курсе этого, но ничего не предпринимают и скрывают правду от народа! – завершила свой монолог одна из попутчиц и победоносно посмотрела на своих собеседниц, находившихся в одном из купе поезда.
Состав уже въехал в черту областного центра и медленно тащился мимо новых разноцветных многоэтажек. До центрального вокзала оставались считаные километры.
– Да что вы говорите! – изумилась соседка по купе. – Не может этого быть! Неужели в самом деле маньяк?
Особа, которая только что сообщила эту шокирующую новость, уверенно кивнула и произнесла:
– Так оно и есть! У меня же племянник в полиции работает. И мне он рассказывал, что то в лесополосе, то в реке время от времени находят человеческие останки. Причем никогда целый труп, а всегда отрезанные конечности. И что длится это уже много лет! И поверьте, это его рук дело, местного маньяка! Не удивлюсь, если на его совести десятки жертв. А наши власти об этом и знать ничего не хотят. И каждый раз находят объяснение для страшных сюрпризов. То, видите ли, останки какого-то бомжа, умершего естественной смертью, то это вообще кости со Старого кладбища, которое во время весеннего паводка затопило, то рука или нога несчастного, попавшего под винт теплохода…
По коридору прошла проводница, спешно собиравшая постельное белье. В соседних купе слышались веселые голоса и детский смех. Однако в этом купе царило напряженное молчание, потому как тема была неприятная.
Собеседницы в который раз покачали головами, а расположившаяся на боковой полке молодая девушка со светлыми волосами произнесла:
– А может, так оно и есть? И нечего разводить панику, рассказывая всяческие небылицы?
Дама, которая пыталась раскрыть попутчицам глаза на проделки властей, поджала губы и посмотрела на юную особу, посмевшую подвергнуть сомнению ее слова. Типичная студентка, к тому же еще, наверное, и первокурсница. В городе имелось несколько высших учебных заведений, достаточно престижных, и стоял конец августа: до начала нового учебного года оставалось около недели. Неудивительно, что многие из студиозусов постепенно возвращались с каникул или, как, вероятно, в случае с этой патлатой светловолосой особой, стекались в город.
– Никто панику и не разводит, я просто сообщаю вам важные сведения, – заявила знающая ораторша, – но если не хотите, то ничего больше рассказывать не буду…
Она явно рассчитывала на то, что прочие собеседницы – все без исключения женщины – захотят продолжения, и она поведает им о еще одном, гораздо более жутком, чем все предыдущие, эпизоде. Однако, судя по всему, дамы, из которых никто не жил постоянно в городе, были и так запуганы.
– Посуду тоже возвращаем! – раздался громовой голос проводницы, шествовавшей по коридору с ворохом грязного постельного белья в руках.
Вслед за ней появилась худая фигура заспанного молодого человека с копной рыжих волос, вероятно, тоже студента, который, судя по зубной щетке и тюбику зубной пасты в руках, явно намеревался заняться утренним туалетом.
– Туалеты уже полчаса как закрыты, – просветила его проводница. – И нет, и не просите, открывать специально для лежебок не буду. Мы уже через пятнадцать минут на вокзале будем…
– Ну пожалуйста… – попытался разжалобить ее вихрастый рыжий студент и, все еще канюча, проследовал за ней.
Дама, потчевавшая всех прочих страшилками про кошмарного городского маньяка, так и не дождавшись просьб со стороны попутчиц, произнесла:
– И говорят, что он частенько нападает на людей в тот момент, когда подвозит их на своем автомобиле! Потому что у него наверняка должен быть автомобиль! А также логово, в котором он расчленяет несчастных. Потому как за исключением конечностей, которые он потом специально подбрасывает то в лесополосу, то в реку, никаких следов пропавших не находят. Ни черепка, ни косточки!
– Господи, – ужаснулась одна из попутчиц, пожилая женщина, – что же он с телами тогда делает?
– Не исключено, съедает! – сказала светловолосая студентка с боковушки, которая, судя по веселому выражению лица, не воспринимала всерьез городские байки. Или делала вид, что не воспринимает всерьез…
Женщины дернулись, а старожилка, та самая, которая держала нить повествования в своих руках, зловещим тоном заметила:
– Это вполне вероятно! Да-да, наш маньяк вполне может быть каннибалом! Или он может делать с телами своих жертв еще нечто гораздо более ужасное!
– А что именно? – поинтересовалась одна из собеседниц, женщина помоложе.
Рассказчица явно гордилось мифическим маньяком и его кошмарными деяниями, и ей доставляло большое удовольствие наводить страху на попутчиц. Только вот светловолосая студенточка никак не хотела пугаться, а относилась к ее словам с явной иронией.
– Может, у него дома, в подземном бункере, своего рода музей, экспонатами которого служат тела его жертв, – предположила она ироническим тоном. – Или он занимается тем, что продает мясо на рынке – человеческое мясо! Под видом говядины или свинины, конечно. Так что на вашем месте я не стала бы покупать на рынке мясную продукцию. Как хорошо, что я сама вегетарианка!
– Я же сказала, что туалет не открою! – раздавался поблизости бас проводницы. – Раньше надо вставать, молодой человек! Кстати, вы в вагоне единственный, кто не удосужился до сих пор сдать постельное белье…
– А если я сейчас сдам, то вы откроете? На три минуточки? – канючил студент.
Поезд остановился около въезда на железнодорожный мост, пересекавший большую реку.
– На вашем месте я не стала бы иронизировать, – парировала рассказчица. – Потому что, по словам моего племянника, жертвами зачастую становятся студенты. Точнее, студентки. Ну и парни-студенты тоже – в этом-то и суть! Если бы исчезали только девушки, то давно бы возникла паника. А так как исчезают и молодые люди, то во многих случаях исходят из того, что они просто покинули город, переехали, перевелись в другой город…
– Нетипично для маньяков, – произнесла светловолосая студентка, явно получавшая удовольствие от полемики с рассказчицей. – Обычно они специализируются по одному полу. Хотя, конечно, не всегда…
Рассказчица не без злости заметила, что взгляды попутчиц устремились на эту молодую пигалицу. Что за безобразие! И что она, эта белобрысая особа, о себе возомнила? У рассказчицы она вызывала неприязнь – и своей нагловатой манерой поведения, и внешностью. Эти светлые патлы, собранные местами в косички, этот странный, похожий на лохмотья, хотя явно дорогой наряд, и необычный макияж, и пирсинг в брови, главное, яркие ногти – как на руках, так и на ногах, – какой-то ядовитый колер с замысловатым орнаментом. И, венец всему, броское украшение вокруг щиколотки – золотая цепочка с множеством брелоков. Причем брелоки были какие-то необычные. Господи, да ведь это
