Пригород Бостона, тихая улочка с частными домами. Гостиная дома четы Смит. Жена сидит на диване и смотрит телевизор. Муж ходит вокруг с пылесосом и убирает дом. За окном дождь.
Маргарет. Тони, не мог бы ты потише? Я смотрю неимоверно увлекательную передачу.
Энтони (на время выключая пылесос). Но, милая, надо же когда-то делать уборку.
Маргарет. Не обязательно делать ее тогда, когда я смотрю телевизор.
Энтони. Ты смотришь его всегда.
Маргарет. Теперь я еще и виновата в том, что пытаюсь себя развлечь в этой вечной скуке?
Энтони. Нет, но…
Маргарет. Ты всегда специально включаешь пылесос, когда я сажусь за мою любимую телепередачу про знаменитостей.
Энтони. Но, клянусь тебе, в этом нет никакого злого умысла с моей стороны! Я просто не могу подобрать момента, когда бы ты не сидела у телевизора. А что там такого любопытного?
Маргарет. Говорят про развод звездной пары Маккинти.
Энтони. Не слышал про таких.
Маргарет. Потому что ты остолоп и вообще ни о чем не слышал! Все сидишь со своими старыми книжонками, а что происходит вокруг тебя не видишь.
Энтони. И что же происходит?
Маргарет. Ну, начнем с того, что мистер и миссис Маккинти – знаменитые актеры.
Энтони. Так-так.
Маргарет. И выясняется, что мистер Маккинти на протяжении двух лет изменял миссис Маккинти со своей ассистенткой!
Энтони (деланно заинтересованно, пытаясь умиротворить жену). И это послужило причиной развода?
Маргарет. Конечно же нет! Причиной развода послужило многомиллионное состояние, которое теперь миссис Маккинти может отсудить, обладая доказательствами измены.
Энтони. Вот уж настоящее предательство.
Маргарет. Измена?
Энтони. Попытка воспользоваться ею в корыстных целях.
Маргарет. Не скажи. Я думаю, что наоборот.
Энтони. То есть не изменять?
Маргарет. Все мы знаем, что женщины выходят не за мужчину, а за его финансовое состояние. Лишить свою жену радости отсудить у тебя все до последнего пенни – мягко говоря, невоспитанно.
Энтони. Странно слышать это от тебя, дорогая. Ведь я совсем не богат.
Маргарет. Тем лучше. В этом тоже есть свои плюсы. Ты хотя бы не ждешь от меня ничего.
Энтони. Но все же я работаю. Было бы любезно с твоей стороны убираться дома хоть иногда…
Маргарет. А с твоей стороны дарить мне бриллианты! Но чего нет – того нет. Да и как ты смеешь упрекать меня в недостаточной хозяйственности? Я делаю уборку тогда, когда сама посчитаю нужным.
Энтони (тихо). К сожалению, убираться приходится тогда, когда становится грязно…
Маргарет. Я не вижу этой грязи, и она мне не мешает.
Энтони. Я все же продолжу убираться. Пол уже совсем замусорен…
Маргарет. Дело твое, я тебя об этом не прошу.
Энтони. А я тебя, напротив, прошу убираться чаще.
Маргарет. Чем больше ты меня просишь – тем меньше мне хочется что-либо делать! Я не переношу принуждение!
Энтони включает пылесос.
Маргарет (удаляясь в спальню). Ну вот, даже передачу посмотреть в этом доме невозможно!
Энтони (убираясь и обращаясь сам к себе). Эх, было время, когда она была милой девочкой. Такой веселой и беззаботной. Что ж. Беззаботность у нее осталась. Знал бы я, что, благодаря этому качеству, все заботы будут на мне…
Звонок в дверь. Энтони бросает пылесос и идет к двери, открывает ее и в комнату влетает его друг – Билл Кэрфри.
Энтони. Привет, Билл.
Билл. Привет, друг. Не представляешь, что со мной произошло!
Энтони (залу). Вполне представляю, что и обычно. (Обращаясь к Биллу). Что же стряслось?
Билл (делано возмущенный). Даже не предложишь другу стакан виски?
Энтони (посмеиваясь, но усталый и не настроенный на прием гостей). Конечно, Билли.
Энтони достает бутылку скотча из барного шкафа, наливает в стакан и подает другу.
Энтони. Держи.
Билл. Благодарю.
Энтони (желая ускорить процесс). Говори же.
Билл (принимая это за неподдельный интерес). Не буду томить. Помнишь жену доктора Ригли?
Энтони. Как не помнить? Очаровательная особа и одна из главных твоих побед.
Билл. Ох уж и долго я ее добивался… Но все же, это того стоило.
Энтони. Бедный мистер Ригли.
Билл. Не стоит жалеть проигравшего. Была бы у него смелость, воля и желание – он бы сам победил во многих других соревнованиях, с чужими женами.
Энтони. Не ставь в вину добродетель.
Билл. Эти семьянины… Тони, не говори как приходской священник, меня это смущает и заставляет сомневаться в твоей дружбе.
Энтони. В самом деле?
Билл (весело). Конечно же, нет! Мы знакомы с колледжа, какие уж тут сомнения?
Энтони (потирая руки). Но все же, я, не вполне одобряя твой образ жизни, заинтересован развитием этой истории.
Билл. Так вот. Мое мнение таково, что каждый сам решает, как ему жить и с кем ему спать. Если кто-то не способен удержать жену или дочь… Если кто-то не желает добиваться чужих жен и дочерей… Что ж, это его право. Значит, он недостаточно усерден в делах сердечных. Тут даже есть некая тавтология.
Энтони. Для тебя всегда было главным – сердце. Но для многих важнее мозги или руки, в зависимости от рода их деятельности.
Билл. Тем хуже для них. Работа – это хорошо, но душа, как было установлено еще древними греками, находится в сердце. А душа важнее тела.
Энтони. Есть версия, что душа находится в мозгах, но это не важно в твоей метафоре.
Билл. Никаких метафор! Я вполне серьезен и прямолинеен. Душа и сердце – вот, что главное в жизни и человеке.
Энтони. С каких пор ты стал серьезен?
Билл. Всегда был, но лишь для друзей. Дамам об этом знать не следует. Серьезность – качество, лучше всего отпугивающее легкомысленных женщин.
Энтони. А что насчет не легкомысленных?
Билл. О, каждая женщина легкомысленна, нужно лишь снять с нее паранджу или фату искусственной серьезности, навешенную на нее родителями, мужем и церковью. Это как почистить рыбу, перед употреблением.
Энтони. Именно так ты и употребляешь этих женщин?
Билл. Именно. Нужно быть искусным рыбочистом, чтобы приступить к самому приятному процессу.
Энтони. Так что же с миссис Ригли?
Билл. Ничего. Она мне уже давно не интересна.
Энтони. Но ты так восторгался ее фигурой и добродетелью!
Билл. Я никогда не восторгаюсь добродетелью, я лишь питаю к ней неподдельный интерес. Чем сложнее случай – тем он интереснее и тем приятнее его завершение.
Энтони. Так ты против добродетели?
Билл. Никто не является таким ярым сторонником добродетели, как я! Ведь без нее мне было бы нечем себя занять. Кто таков священник без еретика, кто бог без дьявола? Мы придумываем черное, чтобы не заскучать в сплошном и простеньком белом цвете.
