Гошка
На улице было зябко, да ещё как назло, ветер дул прямо в лицо. Ноги уже почти не сгибались, Гошка второй час блуждал по лесу, но так никого и не нашёл. Он бы давно уже повернул назад, но дядька, младший брат отца, опять начнёт посмеиваться, да ещё сравнивать, что он в его годы уже на охоту ходил, а тут пройти пару километров на лыжах по лесу и не найти его – да это позор для шестилетнего парня. В следующий раз точно не позовёт с собой силки ставить. Дядька, хоть и был непутёвый, но лучше него в посёлке ловить птичек никто не умел, у них в доме вся веранда была в больших и маленьких клетках. Клетки он тоже делал сам и даже семена конопли собирал для того, чтобы прикармливать птичек. Вот Гошка и напросился посмотреть, как он это делает.
Понемногу стало темнеть, Гошка темноты не боялся – он же спокойно ходил в туалет на улицу вечером и ничего. Но зимой, в лесу, ночью – это совсем другое дело. Ночью даже деревья кажутся непонятными существами, особенно когда шевелятся на ветру. Вон та коряга слева, сверху её хоть и завалило снегом, но как-то уж она подозрительно ветки раскинула, так и кажется, что сейчас схватит за ногу: подальше надо держаться от таких страшилищ. Он на всякий случай сошёл с лыжни и объехал корягу по снежному насту, но в конце всё же немного провалился, хорошо хоть штаны одеты поверх валенок, а то бы ещё и снега зачерпнул. В лесу можно встретить кого угодно, медведи, конечно, в это время спят, но вот волки – эти точно рыщут вокруг посёлка. Как говорит бабка – «волка ноги кормят», почему ноги, они что – ноги едят? Вот нападают волки, когда их много, стаей. Накинутся, обглодают до косточек, а потом воют на луну. Вообще как-то нечестно, семеро на одного, но, как говорит бабка – «голод не тётка». Причём здесь тётка, если кушать охота? Взрослые много чего непонятного говорят. Получается, волки – трусливые звери, а если сказки почитать, то и глупые, их всегда лиса обманывает. Вот медведи добрые, хоть и простоватые, их даже жалко. Гошка всё уже знает, когда они с бабушкой остаются одни, она достаёт детские книжки и читает по слогам. А он сидит рядом и слушает, хотя и сам уже читать умеет. Иногда они обсуждают эти сказки или рассказы, хорошо, что бабушка любит читать. Особенно ему нравится рассказ про Музгарку – это собака, но очень умная и преданная, только старая очень и дед там старый. А потом собака умирает, а на дедушку нападают волки, и защитить его некому. Вот был бы у Гошки такой Музгарка, они бы вместе везде ходили и не боялись, а тут по посёлку не всегда пройдёшь, обязательно кто-нибудь придерётся на чужой улице или облает ни за что. Бабушка, конечно, не всегда читает: иногда что-то варит или зашивает, какие-нибудь дырки на одежде, летом так вообще из огорода не вылезает, но, наверное, поэтому летом ей и не до книжек. А ещё она любит своего младшего сына, того самого дядьку, которого надо в лесу встретить. За что она его любит, непонятно. Вечно он попадает в какие-то нехорошие истории. Отец как-то говорил, что, пока он был на войне, дядька связался с хулиганами, и его милиционеры чуть не посадили, повезло, что он ещё маленький был. А бабушка всё равно его любит. Однажды Гошка спросил её: «Бабушка, а кого ты больше любишь?» – так она даже голову не повернула, только пробурчала себе под нос. – «Никого не люблю, я деньги люблю». Наверное, потому с соседскими детьми и нянчится, а их родители ей за это деньги дают. Деньги она для дядьки копит, чтобы, как она говорит, его рукой не достать было. С детьми трудно возиться: они то хнычут, то сикаются, кормить их надо с ложечки, только отвернёшься – обязательно что-нибудь произойдёт. Бабушка как-то держала соседского малыша на руках, сама кушала и его подкармливала. Дала ему кусочек мяса с жилами, так он сосал, сосал эту жилу, а потом как подавится. Бабка давай эту жилу у него изо рта выдирать, а он её уже глубоко заглотил – насилу вытащила, так тот мальчишка после этого даже плакать не мог – только глаза на всех таращил и пыхтел как паравоз. Паравозы Гошка в Казахстане видел, куда они прошлый год в конце лета ездили: отец туда на работу инженером устроился. Хорошее место, тепло, садов много, а заборов почти нет. Маме там сразу не понравилось и она, забрав сына, через два месяца уехала, а потом и отец вернулся. Гошка с местными пацанами иногда там виноград в садах тырил. В маленьком городке, куда они приехали, для этого все условия были, вместо заборов – колья вбиты и между ними проволока натянута или канавка выкопана для воды. Виноград высокий, метра два, пацанов и не видно, хоть целый день там пасись. Один раз они нарвали виноград около дома, где Гошкины родители квартиру снимали, отошли подальше и только уселись виноград лопать, а тут как назло хозяин их дома через виноградники шёл. Увидел их, посмотрел так подозрительно, но пацаны наглые, особенно старшие, даже виноград не спрятали, а некоторые ещё и поздоровались с ним. Оно, конечно, правильно, их так в школе научили: со старшими надо всегда здороваться, получается, если даже украл – всё равно поздоровайся. Гошка-то в школу не ходил, поэтому застеснялся, глаза отвёл в сторону и покраснел как рак, один пацан заметил, а потом даже посмеялся над ним, но кто-то из старших цыкнул на него, да ещё и подзатыльник влепил, видно тоже понимал, что воровать нехорошо.
А вечером отец откуда-то узнал об этом, всыпал ему как следует и запретил по садам лазить. Лупил, да ещё и громко приговаривал:«Мы в голодный год росли, в обморок от голода падали, и то у соседей в огороде гнилой картофелины не брали, а вы тут с жиру беситесь, захребетник несчастный, в тюрьму захотел!» Он-то запретил, а как пацанам объяснишь, кто тогда с тобой дружить будет? У Гошки после этого на спине даже полосы остались, отец его каким-то проводом отходил, еле вывернулся и убежал из дома. До ночи потом по улице слонялся, боялся домой идти, мама нашла его около станции и тихонько домой завела, правда отец уже не ругался, так, посматривал иногда неодобрительно, но Гошка всё равно от него пару дней подальше держался. Ещё они там в ишаков камни кидали: стоит ишак на дороге, а пацаны в него камни кидают и хохочут. Но он никогда не кидал – это всё равно, что в собаку или в кошку кинуть: ну стоит себе ишак, что его – убить за это? В его родном городе так никто не делал, правда там и ишаков не было, но и в лошадей не кидали. А вот лошадей и собак Гоша любил; когда ему на день рождения мама пластилин подарила, он так разных зверушек, как дядька говорил, насобачился лепить, все только удивлялись. Они с ребятами этими зверушками долго играли, пока их у него соседские дети не выпросили, некоторые поделки сами потерялись. Отец его за безотказность ротозеем называл – не нравилась ему Гошкина простота. Гошка сколько себя помнит – всегда собаку хотел, но родители даже слушать об этом не хотели. Но один раз у него всё же был щенок, и не один-два дня, а целую неделю: его дядька осенью с картошки привёз. Они с отцом картошку копать ездили, ну и нашли щенка приблудного. Гошка его сразу Верным назвал, кормил его, по улице с ним бегал – ему тогда вся улица завидовала. Верного домой не пускали, а он маленький, скулил по ночам, вот дядька разозлился и унёс его куда-то. А вечером щенок дорогу нашёл и сам домой прибежал. Дядька выругался, сплюнул себе под ноги, да попал на сапог, ещё больше разозлился, а утром отвёз его на велосипеде в лес подальше, чтобы дорогу не нашёл. После этого Верный так и не появился, наверное, долго бежал за велосипедом на коротких ножках, падал, скулил, а потом отстал, присел отдохнуть и заблудился. Гошка представил, как щенок блуждает по лесу, а потом может быть даже и умирает от голода под кустиком. Они с друзьями потом долго по лесу ходили – щенка искали, кричали, по имени звали, но так и не нашли. Отец дядьку тогда дуралеем назвал, оказывается на картошке один мальчишка хотел Верного себе забрать, и родители его были не против. Но дядька вредный, забрал себе щенка, говорил, что охотиться с ним будет, или дом охранять на цепь посадит. Хоть и взрослый, а хуже ребёнка – уж лучше бы тому мальчику отдал, чем в лес.
