Было душно, поэтому Юля держала окно открытым всю ночь (кого бояться, если квартира находится на шестом этаже, а в комнате нет балкона?). Была ночь, но во сне был день. Луг, трава, бабочки, пух тополиный летел, но нарастала тревога… Почему же? Все из-за запаха. Такой запах нехороший. Собачатиной пахло, но не домашней, а какой-то опасной, дикой псиной, какой-то запредельной…
Юля очнулась в темноте ночи. Запах псины был неимоверен. В проеме окна маячила огромная тень. Юля и так была близорукой, а тут еще эта темнота! Она поспешно, суетливо забрала с тумбочки очки…
– Р-р-р-р-р-р… – раздалось со стороны окна.
От ужаса у Юли зашевелились маленькие волоски на спине. Она разглядела…
– А-а-а-а-а!!! – кричала она беззвучно (голос отказал).
И тварь кинулась.
Александра поставила «Хюндай-Сонату» в ряд крутых иномарок у здания управления. Красная «Лада-Калина» Пети Загина и «Лада-Приора» серый металлик Вани Купчика – подчиненных Александре следователей-капитанов – были на месте. Бравые парни уже сидели в загаженном окурками и заваленном кипами бумаг кабинете и резались в компьютерные стрелялки на служебных ноутбуках.
Александра работала старшим следователем Особого специального управления, входящего в структуру ФСБ, имела звание майора и двух оболтусов помощников. Помощники страдали безынициативностью и ленью, за что частенько получали нагоняи.
Подумав о капитанах, Александра усмехнулась, поставила «сонату» на ручник и вышла из машины. День обещал быть жарким, а жару она терпеть не могла – хуже некуда чем сидеть летом в душном кабинете и расследовать грязные проделки преступников на дальних военных объектах. Почему на дальних и военных? Потому, что ОСУ занималось именно преступлениями в закрытых оборонных зонах. Хотя иногда случались дела, где расследовались с виду обыденные происшествия, от которых открестились Следственный комитет и Оперативное управление ФСБ из-за своей великой загруженности.
На входе Александра предъявила дежурному удостоверение: «Андреева Александра Сергеевна, майор ФСБ, старший следователь Особого специального управления», махнула рукой нескольким знакомым, шумно общавшимся в вестибюле, и стала подниматься на второй этаж. Здесь коридор был пуст, а двери кабинетов заперты. Подходя к родному кабинету, она расслышала недовольные голоса Загина и Купчика. Энтузиазма в них не ощущалось. Неужели дело получили?
Александра открыла дверь:
– Привет подчиненным.
– Здравствуй, начальник.
– Почему невеселые?
– И ты сейчас такой станешь. Иди к Харченко (самый главный генерал управления). Старик вздумал на нас повесить городскую бытовуху!
Александра не удивилась (мало ли!), но усмехнулась:
– С чего это?
– Менты схлопотали заявление от гражданки, мол, ее в собственной квартире изнасиловали. Провели оперативное дознание, медэкспертизу и тут же сплавили дело в ФСБ, а те быстренько засекретили и нам его передали. А Харченко добрый, он все берет.
– Петя, не распинайся. Неделю балду валяли, а тут работа! – улыбнулась Александра. Конечно, это не кроссворды решать и не на компьютере дни напролет в стрелялки резаться, чему же радоваться? Загина понять можно.
– А я рад, что у нас работы не было! Значит, на закрытых объектах обходилось без ЧП. Я это и Харченко сказал. А он заявил, что даром есть казенный хлеб нам не позволит. Да за нашу зарплату только кроссворды решать…
Александра нахмурилась:
– Петя, не прибедняйся.
– У меня кредит за машину, у меня ипотека!
– А ты, Ванечка, что не стонешь?
– Он за двоих старается… Читаю материалы предварительного следствия.
– Вы уже забрали дело?
– Харченко сразу вручил. Знаешь же его манеру.
– А мне зачем к нему?
– Сказал, чтобы зашла. Выскажет тебе напутствие.
Александра поставила дамскую сумочку на свой стол, девственно чистый, по сравнению с капитанскими, извлекла зеркальце, взглянула на себя – неотразима, как обычно.
– Петя, ты зря злишься. Дело московское – по глухим окраинам нашей любимой огромной страны разъезжать не придется. Отзанимался следствием с девяти утра до шести ноль-ноль вечера, и домой. А? Цивилизация!
– Может, ты и права.
– Конечно права!
– Иди-иди, начальник! Что-то я не в себе с утра.
Александра пожала плечом и покинула кабинет.
В приемной, с шикарными коврами на полу и кожаными диванами вдоль стен, за массивным столом, укрываясь за монитором компьютера, сидела секретарша. Информация на мониторе, наверное, была столь впечатляющей, что секретарша походила на задумчивого неандертальца, озадаченного так сильно, что казалось, будто он находится на пороге превращения в хомо сапиенс – человека разумного.
– Меня вызывали, – пояснила Александра.
– Входите.
Александра постучала в массивную дверь и прошла в кабинет.
– Разрешите, товарищ генерал?
Харченко сидел за монументальным столом у противоположной стены гигантского, размерами с хороший спортивный зал кабинета. Обстановка здесь была помпезная – генерал такое любил, но все великолепие разбивалось об аскетически скромный портрет грозного основателя ВЧК Феликса Дзержинского – его генерал почитал.
– Проходите, Андреева. Идите поближе и садитесь.
Александра подошла и села напротив генерала.
– Ознакомились с делом?
– Нет. С ним знакомятся капитаны Загин и Купчик.
– И что?
– Ругаются.
Харченко усмехнулся, дернул головой – шутовской характер капитанов был известен всему управлению.
– Дело сложное, потому и передали нам.
– Я в двух словах слышала от Загина, что там фигурирует заявление об изнасиловании.
– Точно. Обратите особое внимание на результаты медэкспертизы – полицейские сработали профессионально: зарегистрировав заявление, тут же отвезли жертву к медикам. Сейчас женщина находится в больнице – она нуждается в наблюдении психиатра. Первые результаты расследования должны быть у меня на столе через три дня. Все.
Александра уходить не спешила – она не узнала главное: почему обычное дело об изнасиловании получило гриф «Секретно».
– Что-то еще? – спросил Харченко.
– Почему мы?
– А… – Генерал вдруг замялся. – Есть там что-то странное. Из-за этого дело галопом понеслось наверх… Если бы расследование осталось в руках полиции, мог возникнуть ненужный резонанс – они ведь не умеют держать язык за зубами. Поэтому вчера заявление получено, а сегодня уже принято к дознанию ОСУ. Устраивает?
Ощутив досаду, что получила объяснения, которые ничего не прояснили, Александра вышла из генеральского кабинета. Вот не любила она Харченко за его склонность к недосказанности. Однажды из-за его утаиваний личную машину потеряла. Было приключение! Ну бог с ним – его уже не исправишь, поскорее бы на пенсию спровадили, старого хрыча. Говорят, Харченко обладал таким сварливым характером, потому что не имел ни одной правительственной награды (юбилейные медали не в счет). Это его феномен – генерал и без орденов. Хотя кто ей про ордена говорил? А-а, капитаны. Все ясно, они и не такое наплетут, им только верь.
