– Что ты так внимательно смотришь на часы, сынок? – сын сидел на диване и как зачарованный смотрел на светящиеся электронные часы.
– Я смотрю, как интересно щелкает время, – мечтательно промолвил сын, не отводя взгляда от часов.
– Время не щелкает, а идет. А потом бежит. А потом летит. А часы не щелкают. Они говорят.
– Разве они у нас говорящие? – сын вопросительно посмотрел на отца. – Я не помню, чтобы они разговаривали. Они всегда молчат.
– Значит ты считаешь, что все твои пять лет они молчали? А может, ты просто их не слышал?
– Я ни разу не слышал, чтобы ты их заводил, – сын оторвал взгляд от часов и очень серьезно посмотрел на отца. Видимо, для него вопрос с часами был крайне важен и, как раз сегодня пришло время ему узнать все об этом хитром и, как выясняется, живом механизме.
– Хорошо, я расскажу тебе о них поподробнее, – отец поудобнее уселся в кресле. – Вот ты говоришь, что я никогда не заводил в доме часы? – сын замотал головой.
– И ты никогда не слышал их голоса?
– Нет.
– А сколько у нас в доме всего часов? Ты считал? – вопрос явно застиг сына врасплох. Он наморщил лоб и начал загибать пальцы. – Пять? Нет, наверное, семь. Да, еще у тебя и мамы… Я запутался. А какая разница?
– Большая. Сколько часов, столько и голосов. Вот прислушайся к этим, которые тебя так заинтересовали, – сын напряг изо всех сил слух и даже оттопырил ладошками уши, чтобы лучше слышать.
– Ну, как? Слышишь?
– Нет, ничего не слышно. Они даже не тикают.
– А часто ты вообще обращаешь на них внимание?
– Да нет, только, когда собираюсь в садик. Ну, может, еще когда начинаются мультики по телеку. Может, еще когда-то. Не помню уже.
– Вот видишь, ты только смотришь на них, но не прислушиваешься. А ведь ты же не просто смотришь на часы, а только тогда, когда тебе нужно узнать время, верно? – сын кивнул. – И тогда они тебе отвечают: семь часов пятьдесят пять минут. Это звучит у тебя в голове.
– Пап, но я не слышу их и даже не знаю, какой у них голос.
– Все верно. Ведь у них… ТВОЙ голос! Не понял? А ну, посмотри-ка на часы. Сколько сейчас временя?
– Семнадцать часов пять минут.
– Ну вот, ты и услышал их голос. Только, когда ты смотришь на них, они тебе отвечают. В обычное время они молчат. Показывают время и молчат.
– Значит, они просто всегда готовы ответить мне, какое сейчас время? Только терпеливо ждут этого…. Мне их жалко.
– Почему?
– Потому, что, получается, что они живут и говорят только тогда, когда нам это нужно? – теперь задумался отец.
– А ведь ты прав. Так и есть.
– И так со всеми часами в доме?
– Со всеми, да не со всеми.
– Это как?
– А так, что голос у всех часов разный и назначение их тоже разное. Даже и у одних и тех же часов.
– Я что-то ничего не понимаю…
– Сейчас поймешь. Вот смотри. Как мы с тобой уже выяснили, мы просто так на часы не смотрим. Значит, мы обращаемся к ним, когда нам нужно узнать время? А зачем? Правильно. Когда ты собираешься в садик, ты боишься проспать или опоздать, верно? И вот, когда ты взглянул на циферблат и понял, что все в порядке, и ты никуда не опаздываешь, они говорят тебе спокойным голосом: «Не переживай, сейчас только восемь часов семь минут. У нас еще полно времени». Ты успокаиваешься и продолжаешь, не спеша, собираться. А вот, когда они говорят: «Поторопись! Уже восемь часов тридцать минут! Тебя осталось пять минут на сборы!» Ты начинаешь торопиться, дабы не опоздать. Значит, и тон у часов совершенно другой.
– Пап, а у остальных часов тоже мой голос?
– Не совсем. Но давай сначала разберемся с этими. Ну, поскольку они давно уже стоят на самом видном месте, для всех нас они служат неким ориентиром. Объясняю. Иной раз определенное время играет для нас важнейшую роль. Вот, предположим, ты помнишь, на какое время я ставлю их будильник?
– Я не знаю. Ты всегда встаешь очень рано, когда я еще сплю. Я и не вижу, сколько там времени.
– Верно. Я встаю рано, и просыпаюсь, слава Богу, по внутреннему будильнику. Он у меня в голове. А ставлю я его на 5.30 утра.
– Так рано?
– Да так рано. Но мне же нужно на работу, а опаздывать мне никак нельзя. Вот и выходит, что 5.30 для меня – критическое время. Я бы сказал, магическое, волшебное. Равно как и 22.00.
– А это почему?
– А потому, чтобы встать до 5.30, и чтобы будильник не сработал и не разбудил тебя с мамой, я автоматически встаю немного раньше, когда меня будит мой внутренний будильник, и выключаю его звук. А 22.00 – это то время, когда я должен ложиться спать, чтобы встать вовремя. Теперь понял?
– В общем-то, да… Значит, наши часы волшебные? Здорово! А может, они сказочные?
– А как ты думал! Конечно! Вспомни Новый год. Помнишь, когда он наступает? Правильно, ровно в полночь с 31 декабря на 1 января. И все мы с нетерпением ждем этого волшебного момента, когда часы пробьют полночь, чтобы встретить Новый год, чтобы наконец-то вытащить из-под елки свои новогодние подарки и жутко волноваться, что совсем скоро случится что-нибудь волшебное, ведь правда?
– Да, точно. Я помню, как как раз после полночи, когда я нашел под елкой свои подарки, то увидел в окно настоящего Деда Мороза, который мне их принес! Значит, все-таки, он существует! А Лешка говорил, что все это понарошку. А вот и нет! Он хоть и сказочный, но в Новый год всегда появляется. А какие еще чудеса умеют показывать часы?
– Вот ты вспомнил про полночь. Ты же читал в сказках, особенно в страшных, что именно в это время происходят всякие превращения? При полной луне особенно. Отдельные несознательные личности превращаются в оборотней, влюбленные принцы оживляют своих заколдованных невест, оживают те, кто и не должен был ожить и умирают те, кто жил неправедно.
– А мы?
– Что мы?
– Ну, а когда умрем мы? Часы знают об этом?
– Конечно, знают. Только никогда об этом и никому не расскажут. Это большой секрет. У них в кладовой есть много интересного времени. Они обязательно громко расскажут всем, когда и кто родился.
– А когда родился я, они тоже тебе сказали?
– Конечно!
– А когда это было?
– Это было пят лет назад. Тогда, ровно в 12 часов 15 минут они громко прокричали: «Внимание всем, всем! Родился очень хороший и очень маленький мальчик! Слушайте все! Все, все, все!». Я отлично помню их радостный голос.
– Так уж и закричали? – смутился сын.
– Честно, честно! Спроси у мамы, она подтвердит! Бабушка тоже бы подтвердила, да вот… Кстати, слышал бы ты, как они рыдали, когда ровно в 23.00 три года назад в больнице умерла твоя бабушка. Ты ее, наверное, совсем не помнишь, – сын нахмурил брови, пытаясь вспомнить, но тщетно. Образ бабушки никак не проявлялся в его, тогда еще не окрепшей памяти.
– Да, много чего хранит их память. Иногда они напоминают нам о чем-то очень важном. Господи! У нашей мамы завтра же день рождения! Вот видишь, хорошо, что они показывают и число! Ты разве не слышал, как они прикрикнули на меня? Я, по-моему, даже почувствовал легкий толчок в правый бок. Ты не видел, кто это? – сын округлил глаза и открыл рот. Потом быстро замотал головой из стороны в сторону и огляделся.
