Она стояла в ванной комнате перед зеркалом и внимательно смотрела на своё отражение. Нужно что-то сделать с этими мешками под глазами. Придвинувшись к зеркалу почти вплотную, она придирчиво изучила отекшую кожу под глазами. Провела по ней изящным пальчиком с аккуратным красным маникюром на ногте и тяжело вздохнула.
Отстранившись, девушка лёгким движением взбила копну каштановых волос, расправив их на плечах и ещё с минуту покрутились перед зеркалом, заигрывая со своим отражением. Синий летний сарафан мог бы сидеть на ней гораздо лучше, если бы она не ошиблась с размером, когда выбирала его на сайте.
– Катя, ты идёшь? – позвал голос.
Девушка приоткрыла дверь и выглянула в коридор:
– Да, зай, иду.
Она подошла к шкафчику, села на корточки и поискала в нижнем ящике тональный крем. Достав тюбик, она задвинула ящик на место. Она хотела уже подняться на ноги, но её взгляд вдруг зацепился за металлический уголок, выглядывающий из-под шкафа. Катя осторожно вытянула вещицу. Это был гребень для волос. Девушка сдула с него пыль и удивлённо покрутила в руках. Почему-то он казался ей знакомым. Возможно, когда-то он принадлежал ей. Но когда это было? Если только в прошлой жизни. Что он делает здесь в этой ванной?
Катя встала и, не отрывая заинтересованного взгляда от вещицы в своих руках, подошла к зеркалу.
Остановившись перед своим отражением, она подняла руку с гребнем, аккуратно погрузила его зубчики в свою густую шевелюру и потянула вниз. Лицо девушки тут же исказилось от боли. Сколько же, оказывается, запутанных прядей. Гребень буквально рвал её волосы. Катя слышала, как они трещат под нажимом её руки, когда острые металлические зубцы продираются сквозь её густую гриву.
Это вдруг напомнило ей об одном случае, что произошёл совсем недавно. Когда она сидела около своего дома и ждала, пока Рома принесёт ей чай, она заметила в соседнем дворе человека. Мужчину лет сорока. Судя по комбинезону, это был нанятый садовник. Он расчищал заросший участок, который пустовал уже долгое время. Катя не могла вспомнить, чтобы она видела хоть одну живую душу в этом запущенном дворе уже несколько лет, поэтому появление человека заинтересовало её.
Девушка сначала лишь слышала его, сидя в тени у дома. Но потом он взял лестницу и принялся за живую ограду. Он безжалостно орудовал секатором, отсекая ветки и листья. Лезвия неприятно лязгали, сухие щепки летели в разные стороны. Время от времени он останавливался, поправлял большие защитные очки и брался за ручки секатора поудобнее. Катя не могла оторвать от него глаз. Он же, напротив, не обращал на неё никакого внимания.
Как сейчас, она почувствовала тогда нарастающий внутри трепет. Ей невероятно сильно захотелось вскочить на ноги и заговорить с этим садовником. Ей нужно было что-то ему сказать. Что-то очень важное. Что-то, от чего зависела жизнь, но она не могла заставить себя даже подняться на ноги. Катя сидела и как зачарованная смотрела на человека, стригущего макушки кустарников. Всё, что она могла – это лишь открывать и закрывать рот, словно выброшенная на берег рыба, не в силах окликнуть его.
Да он бы и не услышал. На его голове были большие жёлтые наушники, плотно закрывающие уши. Уж зачем он их надел, она не знала. Возможно, для работы с газонокосилкой, а возможно, он просто слушал тогда музыку. Садовник срезал ещё несколько веток и продвинулся дальше. Скоро он закончит со смежным забором, уйдёт на другую сторону и больше она его не увидит!
Катя набралась храбрости и подняла руку. Она даже приподнялась над скамейкой, но тут же чья-то сильная рука усадила её на место. Эта рука рванула её вниз прямо за волосы и пригвоздила к месту. Затылок обожгло огнём и она тихонько вскрикнула. Больше она не пыталась привлечь внимание этого садовника.
Стиснув зубы, Катя дотянула гребень до конца пряди. Кожа головы горела в том месте, где она прошлась зубцами. Знакомое ощущение. Кажется, она выдрала целый клок.
– Катя, ну сколько тебя ждать? – голос прозвучал недовольно.
– Иду, – потерянно отозвалась она, всё ещё отходя от воспоминания. Разве всё было именно так?
Девушка посмотрела на зажатый в дрожащей руке гребень. Катя бросила взгляд в сторону своего отражения, словно не узнавая себя.
– Иду, – повторила она. Девушка спешно вернулась к шкафу и спрятала гребень в самом низу ящика, закрыв кремами и своей косметикой.
Дверь в ванную открылась. Катя обернулась:
– Я искала тональный крем, – пояснила девушка, демонстрируя тюбик.
– Хорошо. Идём.
Они сидели вдвоём на диване в гостиной и смотрели какой-то старый фильм. Катя не следила за сюжетом уже давно. Она не могла прогнать из головы то воспоминание. Прокручивала его раз за разом и, когда Рома положил свою руку ей на колено, она невольно вздрогнула.
– Чего дергаешься?
– Зай, помнишь мы сидели во дворе… – она замялась.
– Ну помню, – он кивнул.
– Там был садовник.
– Да, – напряженно отозвался Рома. – Участок снова готовят к продаже.
Катя помолчала, а потом всё же осторожно произнесла:
– Ты тогда сильно дёрнул меня за волосы.
– Прости. Может, я случайно?
Катя вздохнула. Может, и так.
Рома обнял её за плечи:
– У тебя такие длинные и густые волосы, что я вечно цепляюсь за них. Но ведь не специально.
Катя улыбнулась:
– Может, мне подстричься?
Лицо мужчины стало хмурым:
– Ты ведь потом об этом пожалеешь.
Девушка кивнула. Может и пожалеет.
Катя бросала нервные взгляды в сторону двери. Она нашла погребенный среди полупустых тюбиков гребень и внимательно посмотрела на него.
Словно по лезвию ножа, она провела по длинным острым зубчикам подушечками пальцев. Лак на ногтях кое-где облупился и она поморщилась, заметив это. Убрав руку за спину, чтобы не видеть досадную картину, девушка поднялась на ноги и подошла к зеркалу.
Стоя в одной ночнушке в холодной ванной комнате, она поежилась. Босые ноги, казалось, и вовсе превратились в лёд.
Поднеся гребень к макушке, она помешкала. Глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду, и вонзила его в волосы.
В памяти всплыла ещё одна картинка. Они с Ромой ужинают, о чем-то болтают, смеются. Она чувствовала, как в груди теплеет от воспоминания.
Катя потянула гребень вниз и зажмурилась от ослепляющей вспышки боли.
Картинка в голове разлетелась на мелкие кусочки, точно так же, как и бокал с вином. Она видела усыпанный осколками пол. Подол её зелёного сарафана был залит красным напитком. По полу растекалась красная лужа. Девушка дрожала от страха, боясь посмотреть на сидящего напротив мужчину. Она знала, что он зол. Не потому, что она разбила бокал, ведь это сделала не она. Её всё ещё стоял на столе рядом с нетронутой едой.
Рука с гребнем безвольно упала и повисла вдоль её тела. На глазах выступили слёзы. Она не могла сказать от чего именно: от боли или от страха.
