Галина Романова - Грех с ароматом полыни

Она вогнала штык лопаты в землю. Легко вогнала, хотя земля, спекшись под августовским солнцем, больше напоминала асфальт, а не картофельную грядку. Чуть наклонилась и почти без усилий вывернула твердый ком почвы. Подбросила его повыше. Ком упал, распался в пыль. И на грядке остались лежать шесть картофелин, размером чуть больше грецкого ореха.

Смех, а не урожай!

Картошка не уродилась. Морковка напоминала тощий крысиный хвостик. Следов свеклы не нашлось. Помидоры завяли через неделю после высадки. Только мучает землю и себя заодно.

– Не годишься ты, Ева, для сельского хозяйства. Зачем взялась?

Лида Ермакова, чей участок находился слева от ее, каждый день ругала Еву, нависая грудью над низеньким заборчиком.

– Только землю мучаешь. Ей бы плодоносить, столько лет под парами стояла. А ты ей не даешь! Ведь просила же отдать мне участок в аренду. Настырничаешь?

Нет. Она не настырничала. Она просто не хотела, чтобы по ее участку жирными змеями расползлись резиновые шланги, подающие воду и удобрения. Чтобы Лида тут без конца сновала, стояла в позе «задом к солнцу» и совала нос не в свои дела. Особенно не хотелось ее вопросов!

– А ты чего это в небо смотришь? Уже полчаса, и даже не моргаешь!..

– Ева, а это что у тебя в руке? Пистолет?! Самый настоящий?! Ох господи! Зачем он тебе?…

– А что это у тебя за папки такие с тесемками? Дела? Ты их украла? Из полиции, когда уходила, украла?…

Лида ухитрялась доводить ее до бешенства своими многочисленными вопросами, находясь по ту сторону забора. Что же будет, когда она пересечет этот рубеж и будет в непосредственной близости?

Бесцеремонность и назойливость была у нее заложена на генетическом уровне. Перевоспитать ее будет невозможно, даже если Ева и приложит максимум усилий. Поэтому она решила – нет. Никакой аренды. Пусть так.

– А тебя оштрафуют, – пригрозила Лида вчерашним вечером, обиженно помолчала и добавила: – За то, что земля сорняком зарастает.

– А я ее травой засею. – пообещала Ева, лениво улыбаясь трудолюбивой соседке по даче. – И буду стричь газонокосилкой раз в два дня.

– Ага! Ты будешь! – недоверчиво покрутила Лида головой. – С твоими-то навыками.

И, повернувшись, пошла прочь от забора.

– С какими навыками? – крикнула ей вслед Ева.

Она, конечно, поняла, на что Лида намекает. Не дура! Поняла и пристала. Зачем, спрашивается? Чтобы еще раз услышать? Чтобы снова ковырнуть подсыхающую болячку?

Совсем свихнулась. Мазохистка чертова!

– С какими навыками, Лида? – громче заорала Ева в широкую спину своей соседки по даче.

– А то ты не знаешь, – фыркнула та, оборачиваясь. – С навыками убийцы, Ева. Так все про тебя писали зимой. Все газеты и журналы. Черным по белому: навык убийцы помог офицеру полиции Еве Валентиновне Звонаревой выжить, бла-бла-бла. И так далее.

Конкретно про «навык убийцы» Ева не читала. Много читала про ошибку кадровой политики полиции, в ряды которой она затесалась. Про собственную профнепригодность. Про превышение служебных полномочий.

И… так далее, как скажет Лида.

Кто же, интересно, написал о ней именно так? Какой-нибудь острослов, выпрыгнувший одновременно и со студенческой скамьи, и из коротких штанишек? Корреспондент с именем поостерегся бы именно так о ней писать. Побоялся бы судебного преследования и… так далее.

– А что это за навык такой, Лида? Расскажи? – пристала вчера к ней вечером Ева, не желая отпускать дело просто так.

– А я знаю! – Лида остановилась, повернулась, спрятала руки за спиной. – Так писали!

– А что еще писали? – вкрадчивым голосом поинтересовалась Ева. – Мне вот некогда было читать. Все пропустила, пока со мной разбирались. Пока допрашивали, пока увольняли. А? Что еще писали? Про этот самый навык?

– Ну… – Лида задрала голову к небу, начинавшему темнеть к ночи. – Что когда-то давно ты жила за границей в неродной семье. Там было много приемных детей. И что те люди воспитывали вас, как наемников. Учили… Типа выживать в трудных условиях, еще убивать учили.

Раскопали! Надо же!

Раскопали историю ее страшного сиротского детства. Расписали, идиоты, под школу боевых искусств. Только все там было немного не так. Правильнее, совсем не так.

Заграница была совсем ближней. Бывшая cоюзная республика. Родные родители Евы находились там в командировке и однажды погибли на горной дороге, когда сель сошел. Она в это время была в детском саду в той же республике. Оформили на полгода, пока родители работали. После их гибели родственников не нашлось, и Еву из детского сада прямиком отправили в местный детский дом. А оттуда ее забрала многодетная семья уважаемого человека, который…

Ева стиснула зубы и тут же запретила себе вспоминать. Это было всегда страшно, это было всегда больно. Тот, кто написал про это, не знал и сотой доли истины. Он просто не мог знать.

Или знал?

– Не верь никому, Лидочка, – с вялой улыбкой произнесла Ева и ушла в дом.

Уселась в скрипучее плетеное кресло на веранде и просидела, почти не двигаясь, до четырех часов утра. Она ни о чем не думала в эти часы. Она ничего не видела. Она просто отключила себя, как делала всегда, когда острая боль подступала слишком близко к тому, что многие привыкли называть душой.

Она не знала, что Лида проторчала у своего окна, выходившего на ее веранду, до полуночи. Она горестно вздыхала, ругала себя за несдержанность и грубость и даже всхлипывала от жалости к соседке. Заодно и себя жалела. Спала бы уже давно, а приходилось топтаться и караулить эту малахольную.

Ближе к полуночи Лида устала наблюдать за странной соседкой. Покрутила пальчиком у виска, протяжно зевнула и ушла спать.

Утром, когда она вышла на улицу, Ева уже ковыряла лопатой слежавшуюся землю, пытаясь нарыть картошки.

Только откуда же ей было там взяться! За картошкой особый уход требуется. А она – ее странная соседка Ева – решила, что просто воткнуть в землю семена будет достаточно? Вот и получай урожай – курам на смех.

– Как картошечка? – не выдержав долгой томительной тишины, крикнула Лида и привычно повисла грудью на заборе.

– Никак, – отозвалась Ева и бросила лопату на грядку. – Нет ее.

– А я тебе говорила! – обрадовалась Лида перспективе снова поучить Еву уму-разуму. – Земля ухода требует.

– Не начинай, – миролюбиво попросила Ева. Отряхнула руки, потянулась. – Давай лучше чаю попьем, что ли.

– А давай. Только… – Лида беспомощно оглянулась на свой дом. – Я еще в магазин не ходила. Булок нет.

– Я сходила. Булки есть. Еще и пряники и два пирожных. Корзиночки твои любимые. Заходи.

Повторять дважды Лиде было не нужно. Она сгоняла в дом, переоделась из домашнего теплого халата, который надевала после сна, в трикотажное яркое платье. Обула легкие сандалии и через пять минут входила к Еве на участок.