Уильям Шекспир - Hamlet. Macbeth / Гамлет. Макбет

Другие книги серии "Bilingua подарочная: иллюстрированная книга на языке оригинала с переводом"
О чем книга "Hamlet. Macbeth / Гамлет. Макбет"

Представьте, что вы советник, или предатель, или воин, верный королю – мертвому королю – смертному королю. Или, быть может, не верный, или верный не королю, или…

На сцене этой книги немало ролей, и любая из них ваша – если отважитесь.

Есть среди них маска скорбящего принца, одолеваемого сомнениями и гневом. Отца его предали и убили, и принц жаждет мести – но не убийства.

Другая роль – шотландский тан. Дьявол нашептывает ему обещания величия, к которому путь лежит через голову короля. Но смерти одного недостаточно, и тан захлебывается в пролитой крови.

Готовы примерить их маски?

В настоящем издании оригинальный текст бессмертных трагедий Уильяма Шекспира «Макбет» и «Гамлет» приводится с параллельным переводом А. И. Кронеберга и С. М. Соловьева в сопровождении утонченных гравюр XIX века, выполненных такими мастерами как Кенни Мидоус, Джон Гилберт и Генри Силус, а также гравюрами из иллюстрированного издания Шекспира под редакцией Чарльза Найта.

Для удобства чтения каждая строфа на русском языке расположена напротив соответствующей строфы на английском. Такое расположение позволит без труда сравнивать текст оригинала с переводом, обращать внимание на трудности, с которым сталкивался переводчик, и отмечать наиболее точно переведенные фрагменты.

В формате А4 PDF сохранён издательский макет.

Бесплатно читать онлайн Hamlet. Macbeth / Гамлет. Макбет


© ООО «Издательство АСТ», 2024



Hamlet

Dramatis Person

Hamlet, Prince of Denmark.

Claudius, King of Denmark, Hamlet's uncle.

The Ghost of the late king, Hamlet's father.

Gertrude, the Queen, Hamlet's mother, now wife of Claudius.

Polonius, Lord Chamberlain.

Laertes, Son to Polonius.

Ophelia, Daughter to Polonius.

Horatio, Friend to Hamlet.

Fortinbras, Prince of Norway.

Voltemand, Cornelius, Rosencrantz, Guildenstern, Osric – Courtiers.

Marcellus, Barnardo – Officers.

Francisco, a Soldier.

Reynaldo, Servant to Polonius.

Players.

A Gentleman, Courtier.

A Priest.

Two Clowns, Grave-diggers.

A Captain.

English Ambassadors.

Lords, Ladies, Officers, Soldiers, Sailors, Messengers, and Attendants.

Scene. Elsinore.

Act I

Scene I

Elsinore. A platform before the Castle

Enter Francisco and Barnardo, two sentinels

Barnardo

Who's there?

Francisco

Nay, answer me. Stand and unfold yourself.

Barnardo

Long live the King!

Francisco

Barnardo?

Barnardo

He.

Francisco

You come most carefully upon your hour.

Barnardo

'Tis now struck twelve. Get thee to bed, Francisco.

Francisco

For this relief much thanks. 'Tis bitter cold,

And I am sick at heart.

Barnardo

Have you had quiet guard?

Francisco

Not a mouse stirring.

Barnardo

Well, good night.

If you do meet Horatio and Marcellus,

The rivals of my watch, bid them make haste.

[Enter Horatio and Marcellus]

Francisco

I think I hear them. Stand, ho! Who is there?

Horatio

Friends to this ground.

Marcellus

And liegemen to the Dane.

Francisco

Give you good night.

Marcellus

O, farewell, honest soldier, who hath reliev'd you?

Francisco

Barnardo has my place. Give you good-night.

[Exit]

Marcellus

Holla, Barnardo!

Barnardo

Say, what, is Horatio there?

Horatio

A piece of him.

Barnardo

Welcome, Horatio. Welcome, good Marcellus.

Marcellus

What, has this thing appear'd again tonight?

Barnardo

I have seen nothing.

Marcellus

Horatio says 'tis but our fantasy,

And will not let belief take hold of him

Touching this dreaded sight, twice seen of us.

Therefore I have entreated him along

With us to watch the minutes of this night,

That if again this apparition come

He may approve our eyes and speak to it.

Horatio

Tush, tush, 'twill not appear.

Barnardo

Sit down awhile,

And let us once again assail your ears,

That are so fortified against our story,

What we two nights have seen.

Horatio

Well, sit we down,

And let us hear Barnardo speak of this.

Barnardo

Last night of all,

When yond same star that's westward from

                         the pole,

Had made his course t'illume that part of heaven

Where now it burns, Marcellus and myself,

The bell then beating one —

Marcellus

Peace, break thee off. Look where it comes again.

[Enter Ghost]

Barnardo

In the same figure, like the King that's dead.

Marcellus

Thou art a scholar; speak to it, Horatio.

Barnardo

Looks it not like the King? Mark it, Horatio.

Horatio

Most like. It harrows me with fear and wonder.

Barnardo

It would be spoke to.

Marcellus

Question it, Horatio.

Horatio

What art thou that usurp'st this time of night,

Together with that fair and warlike form

In which the majesty of buried Denmark

Did sometimes march? By heaven I charge

                         thee speak.

Marcellus

It is offended.

Barnardo

See, it stalks away.

Horatio

Stay! speak, speak! I charge thee speak!

[Exit Ghost]

Marcellus

'Tis gone, and will not answer.

Barnardo

How now, Horatio! You tremble and look pale.

Is not this something more than fantasy?

What think you on't?

Horatio

Before my God, I might not this believe

Without the sensible and true avouch

Of mine own eyes.

Marcellus

Is it not like the King?

Horatio

As thou art to thyself:

Such was the very armour he had on

When he th'ambitious Norway combated;

So frown'd he once, when in an angry parle

He smote the sledded Polacks on the ice.

'Tis strange.

Marcellus

Thus twice before, and jump at this dead hour,

With martial stalk hath he gone by our watch.

Horatio

In what particular thought to work I know not;

But in the gross and scope of my opinion,

This bodes some strange eruption to our state.

Marcellus

Good now, sit down, and tell me, he that knows,

Why this same strict and most observant watch

So nightly toils the subject of the land,

And why such daily cast of brazen cannon

And foreign mart for implements of war;

Why such impress of shipwrights,

                         whose sore task

Does not divide the Sunday from the week.

What might be toward, that this sweaty haste

Doth make the night joint-labourer with the day:

Who is't that can inform me?

Horatio

That can I;

At least, the whisper goes so. Our last King,

Whose image even but now appear'd to us,

Was, as you know, by Fortinbras of Norway,

Thereto prick'd on by a most emulate pride,

Dar'd to the combat; in which our valiant Hamlet,

For so this side of our known world esteem'd him,

Did slay this Fortinbras; who by a seal'd compact,

Well ratified by law and heraldry,

Did forfeit, with his life, all those his lands

Which he stood seiz'd of, to the conqueror;

Against the which, a moiety competent

Was gaged by our King; which had return'd

To the inheritance of Fortinbras,

Had he been vanquisher; as by the same cov'nant

And carriage of the article design'd,

His fell to Hamlet. Now, sir, young Fortinbras,

Of unimproved mettle, hot and full,

Hath in the skirts of Norway, here and there,

Shark'd up a list of lawless resolutes,

For food and diet, to some enterprise

That hath a stomach in't; which is no other,

As it doth well appear unto our state,

But to recover of us by strong hand

And terms compulsatory, those foresaid lands

So by his father lost. And this, I take it,

Is the main motive of our preparations,

The source of this our watch, and the chief head

Of this post-haste and rummage in the land.

Barnardo

I think it be no other but e'en so:

Well may it sort that this portentous figure

Comes armed through our watch so like the

                         King

That was and is the question of these wars.



Horatio

A mote it is to trouble the mind's eye.

In the most high and palmy state of Rome,

A little ere the mightiest Julius fell,

The graves stood tenantless and the sheeted dead

Did squeak and gibber in the Roman streets;

As stars with trains of fire and dews of blood,

Disasters in the sun; and the moist star,

Upon whose influence Neptune's empire stands,

Was sick almost to doomsday with eclipse.

And even the like precurse of fierce events,

As harbingers preceding still the fates

And prologue to the omen coming on,

Have heaven and earth together demonstrated

Unto our climatures and countrymen.

[Re-enter Ghost]

But, soft, behold! Lo, where it comes again!

I'll cross it, though it blast me. Stay, illusion!

If thou hast any sound, or use of voice,

Speak to me.

If there be any good thing to be done,


С этой книгой читают
Средневековый алхимик и чернокнижник доктор Фауст продал душу дьяволу в погоне за знаниями и удовольствиями – таков сюжет немецкой легенды, которую Гёте положил в основу трагедии «Фауст». Его трагедия – о силе человеческого духа, стремлении постигнуть тайны мироздания, ошибках на жизненном пути, сомнениях и неустанных поисках вопреки всем трудностям. Гёте создал многогранное произведение, в котором переплетаются Античность, Средневековье и Новое
Мурр был котом неординарным и умным. Никогда не поддавался на уловки мышей, поскольку остроумие его превосходило их хитрость. Жаждал знаний, просвещения и учёности, но, увы, образовательные учреждения не предназначены для котов. От прочих мурлыкающих мечтателей Мурра отличало одно: он обладал способностью вдохновлять поэтов и музыкантов.И этого оказалось достаточно, чтобы заслужить бессмертие в литературе.«Житейские воззрения кота Мурра» – это не
«Песнь о Нибелунгах» – одно из наиболее известных эпических произведений мировой литературы. Героический эпос, написанный неизвестным автором в начале XIII века на средневерхненемецком языке.Перед читателем разворачивается мифологический, но отразивший исторические события, сюжет о женитьбе франкского воина Зигфрида на бургундской принцессе Кримхильде, о его смерти от рук собратьев из-за конфликта Кримхильды с могущественной исландской королевой
«Милый друг! Лорина вас удачно окрестила. Это будет вашим прозвищем. Я вас тоже буду звать нашим Милым другом!»Милый друг был беден и зауряден. Милый друг никогда не шел на сделку с совестью, потому что совести у него не было, жаждал успеха, славы и богатства, но, увы, был абсолютно бездарен. Из серой массы таких же амбициозных пустышек милого друга отличало только одно: он умел нравиться женщинам.И этого оказалось достаточно, чтобы сделать голов
Самая знаменитая трагедия Шекспира о любви. Между знатными веронскими семействами Монтекки и Капулетти идет давняя вражда. Однако дети их не пали жертвой ненависти и кровожадности. Юный Ромео Монтекки влюбляется в прекрасную Джульетту Капулетти, и их чувство, словно хрупкий цветок, раскрывается на фоне междоусобицы.
Проходят столетия, но пьесы великого английского драматурга Уильяма Шекспира продолжают привлекать внимание читателей и зрителей. Секрет бессмертия его произведений не только в образности языка и яркости персонажей. Стержнем шекспировских пьес являются сильные человеческие чувства и страсти. Движимые любовью, жаждой мести, тщеславием или завистью, герои Шекспира не оставляют нас равнодушными, потому что все эти чувства и страсти – вечны. И еще од
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
«Вот перед вами друг наш Уолтер Блент.Он весь в пыли и только что с дороги.Я вас поздравлю. Дуглас побежден.На поле тысячи солдатских трупов,Десятки офицерских. Взяты в пленСын и наследник Дугласа граф Мордейк,Граф Этол, Меррей, Энгус и Ментейс.Не правда ли, богатая добычаИ громкая победа? Правда, брат?..»
Монолог мужчины лет 40, может, чуть старше. В своем сне главный герой попадает в некий дом и, открыв дверь в одну из комнат, видит спящую красавицу. Идет к кровати, но бьют часы и он просыпается уже в своей кровати. А потом он попадает в этот же дом наяву. Вновь идет в него, открывает дверь в ту самую комнату, но бьют часы, и вновь он просыпается уже в своей кровати. Но это, понятное дело, не конец. Фантастика, конечно. Переход из сна в реальност
Входит в сагу «Пендрагон-Армитейдж». Три актера (2 женские и 1 мужская роль). Ночь перед похоронами. Две пожилые женщины сидят у гроба покойника, с которым прожили бок о бок много-много лет. Вдруг он не только оживает, но еще и начинает говорить про свою любимую женщину, некую Бетти. Мало того, что старушкам это не нравится, так наготовлена еда на поминки, куплено надгробие, вырыта могила. Не положено добропорядочному покойнику оживать, вот стару
Пьеса-коллаж. Творчество Шекспира, наряду с русским психологическим театром, часть фундамента, на котором строятся пьесы Дона Нигро. Поэтому он постоянно так или иначе возвращается к самому Барду, его пьесам, людям, имеющим отношение к этим пьесам, и актерам, в этих пьесах играющим.
Үш ағайынды бала 1932 жылы аштық кезінде жапан далада жалғыз қалады. Асылбек жастайынан жетім. Әділбек пен Нұрлыбектің әкелері совет жауынгерлерінің қолынан қаза тапқан. Шешелері қайтадан күйеуге шығып баларын тастап кеткен. Оларға 12 жасар жетім қалған Мадина қосылады. Төрт бала жапан далада өмір үшін күресін бастайды. PDF-формат издания не отображает используемый в книге шрифт.
«Карвед Рок. Пригород» – это одноименный челлендж проекта «Текстовые сериалы Валентины Б.», в котором авторы фантазировали на предложенную тему. Что-то не так с этим местом. Если вы попали в Карвед-Рок, то отныне считаетесь пропавшими без вести. Для вас начинается новая жизнь в полупустом городе на побережье океана. Без любимых, родных и близких. Отсюда нельзя выбраться. Содержит нецензурную брань. Содержит нецензурную брань.
Если свежая концепция с поп-артом в каждом крохотном пробеле с сочностью слагаемых, облизывающая ваше мировоззрение крупицами языка и ваш анти-регламент души, о котором вы можете не подозревать, как о беременности, то рано или поздно она/он возродится, это карусель для сознания, проверьте стошнит вас или нет, дорогие смелые и отважные!
Что делает людей людьми? По мере того как наука и техника оспаривают границы между жизнью и не-жизнью, между органическим и неорганическим, этот старый вопрос становится необычайно своевременным. Тимоти Мортон, известный представитель объектно ориентированной философии, приглашает нас взглянуть на этот философский вопрос как на глубоко политический. В наших отношениях с нечеловеческими существами мы определяем судьбу нашей человечности. Становить
Белоземье – сказочный край, населённый диковинной нечистью. Леший, Баба-яга, водяные, русалки – кого тут только не повстречаешь! Например, любопытную кикимору по имени Злея. Она чинит мелкие пакости людям и любит наблюдать за жизнью смертных. Но однажды из-за своего любопытства кикимора попадает в княжескую темницу. Здесь и начинаются приключения Злеи, которая хотела почувствовать: каково это быть человеком?