Я давно стал замечать за своим соседом, что его опыты отнюдь не ограничиваются химией, какой мы её себе представляем. И правда, когда живёшь в соседней комнате и делишь с человеком общую гостиную, узнаёшь о нём с каждым днём всё больше.
В то время я был стеснён в денежном отношении, поэтому согласился, не обсуждая условий, с хозяйкой на эту квартиру.
Поселившись на Флит—стрит 122 B, что в Аркхэме, я вляпался в водоворот дел, выходящих за грань человеческого понимания и уже скоро убедился, что эти дела следует тщательно записать и опубликовать для широкого чтения.
Меня зовут Эштон Батлер, я обычный врач в третьем поколении, скромный холостяк. А вот мой сосед, с которым я снимал квартиру, оказался весьма неординарным человеком. Он был словно из иного мира, такое ощущение посетило меня при первой нашей встрече. Тонкие черты лица, высокий лоб и острый взгляд, гордая осанка и высокий рост, манеры великосветского человека и приятный спокойный голос, холерический тип характера— так примерно я обрисовал его портрет для себя.
Звали его Амброз Хэвлок.
Но еще более необычными оказались его вещи, которые он распаковывал в тот день, когда въехал в квартиру. То была коллекция диковинных предметов со всего света.
Тотемы божков с Полинезии, ужасающие и отвратительные – одного Амброз назвал Ктулху, но сказал, что пока тот спит, его можно не бояться. Странные украшения и даже тиара из золота; трость с огромным красным камнем, который светился изнутри; кости неведомых мне животных, существование которых по моему врачебному мнению, было невозможно. А еще большой выбор книг про забытые и канувшие в небытие цивилизации, где описывались жуткие богохульные ритуалы. Когда я из любопытства открыл одну книгу, что лежала поверх груды вещей – она заинтересовала меня как врача, потому что была написана на мёртвом языке – латыни – то вздрогнул, увидев жуткую иллюстрацию, и тут же захлопнул её. Игра воображения, или картинка действительно шевелилась?
Амброз обратил на меня внимание и ухмыльнувшись, загадочно сказал:
– Перед тем, как открывать эту книгу, нужно сперва подготовиться.
Я отодвинул книгу подальше от себя, но успел прочесть её название: «Отроки тёмных звезд», Рудольф Шаббский.
Остальные книги, которые уже заняли книжную полку Хэвлока, были ещё более потрёпаны временем, многие закрывались ремешком и имели кожаные обложки.
Я пробежал взглядом их названия на выцветших корешках: «Cultes des Goules», «Necronomicon», толстый и пахнущий плесенью, «De Vermis Mysteriis», что я с отвращением перевёл как «Мистерия Червя» некоего Людвига Принна, «Неименуемые культы» фон Юнтца, «Откровения Глааки», «Хтаат Аквадинген», пахнущий рыбой, «Книга Эйбона», «Фрагменты с Целено» (как это возможно, ведь это звезда?), «Гидрофины», «Тексты Рльеха»….
– Вы исследователь? – спросил я Хэвлока, ведь до сих пор не знал, чем он зарабатывает на жизнь.
– Это часть моей работы.– кивнул занятый большим чемоданом Амброз. – Помогите—ка мне поднять мой архив в мою спальню.
– Ваш архив? – спросил я, закатывая рукава и принимая половину веса чемодана на себя.
– Да. У меня большая картотека, – ответил, вытирая пот со лба, Хэвлок. – Одно дело о Кшармудах мне стоило три месяца лечебницы. Да, да, я лежал в Аркхэмской лечебнице, —сказал он без стеснения. —Что поделаешь, когда я оказался прав в своих показаниях и всё произошло в точности, как я предполагал, врачи развели руками и вынуждены были выпустить меня. Вы никогда не слышали о Кшармудах? – спросил он полушепотом.
– Нет, – честно признался я.– Кажется, я начинаю понимать.. Вы— оккультист?
Глаза Хэвлока вспыхнули ненавистью.
– Нет, вы ошиблись. Вы только что назвали меня моим главным врагом. Оккультисты – это тот червь разума, с которым я борюсь уже семь лет. И не только с ними. Есть кое-что страшнее заговоров бессердечных людей. Это Древние. Хотя культисты их называют Великие Древние, и полагают, что под конец времен они снова вернутся. Поэтому стремятся им в этом помочь нечестивыми ритуалами и жертвоприношениями.
Хэвлок прервался, закатал штанину.
– Видите эти шрамы? Свежие рубцы, оставшиеся мне на память от монстров, обитающих вне пространства. Свежие? Им пять лет! Это были псы Тиндалоса, но там я сам виноват. Не стоило доверять Чан Луну, его опий чуть не стоил мне жизни…
– Так вы – борец с привидениями? – уточнил я, не понимая терминологию соседа по квартире.
– Можно сказать и так. Я детектив—консультант, хтонолог, который берется только за необъяснимые с человеческой точки зрения тёмные дела. Они порой не оставляют следов. Или оставляют такие, что от их вида разум содрогается. Я Древних имею ввиду, – пояснил Хэвлок.– Ко мне часто приходят странные люди со странными случаями. Я читаю запретные книги, где записана тайная история Земли, с тех времен, как она была еще очень молода; ищу улики в таких местах, куда боятся соваться не только сумасшедшие и полицейские, но даже культисты; и стараюсь помочь человечеству устоять ещё некоторое время под натиском Древних Богов извне.
– Теперь мне всё ясно, – я быстро кивнул и повернулся к нему спиной, желая поскорее закончить безумную беседу.
Выходя из спальни Хэвлока, думал, что он либо шарлатан, либо шизофреник.
– И да, я не шарлатан и не страдаю шизофренией, – сказал Хэвлок.
Я обернулся. В его руке была трость с красным камнем—набалдашником.
– Но как вы… —удивленно начал я.– Как вы прочли мои мысли?
– Трость, которую я держу, много эонов назад изготовили в Атлантиде, для верховного жреца Тлу-Млу. С помощью неё он узнавал мысли всех своих служителей, и если кто—то замышлял предать жреца, то быстро об этом жалел, умирая в крайне тяжких муках.– совершенно серьёзно произнёс Амброз Хэвлок.
– Я прошу прощения, но откуда она у вас? Трость же наверняка стоит целое состояние!
– Она не стоила мне ничего. А вот Тлу-Млу, который объявился в Бостоне и собирал приспешников, чтобы завоевать мир, не поздоровилось. Его больше нет.
– Удивительно! – выдохнул я.– И если я загадаю про себя какое—нибудь трехзначное число, вы его угадаете?
– Конечно, – самоуверенно сказал Хэвлок.
В его глазах блеснули азартные искры.
«Шестьсот девяносто четыре, шестьсот девяносто четыре, шестьсот девяносто четыре» – повторил я в уме.
