© Игорь Штерн, 2017
ISBN 978-5-4485-7045-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Доломитовые следы на паркете…
По тёмному фасаду здания, со стороны сада, плавно двигалась тень какого-то субъекта. Изредка, со стороны дороги, появлялись блики фар автомобилей, на миг освещая таинственного незнакомца. Тень замирала. Выл ветер, сгибая тонкие стволы берёзы, а гладь озера покрывалась частой рябью. Тень обогнула угол школы и так же тесно прижимаясь к стене, направилась к не большому кирпичному пристрою на заднем дворе. Частые, огромные стеклянные окна мерцали в ночи, взирая на непрошенного гостя… Незнакомец и сам испугался большому, открытому пространству школьного стадиона, здесь он становился уязвим и видим. Подтянувшись за высокий подоконник, он ловко подтянулся на нём, и тесно прижимаясь к раме. Широкая форточка на счастье была полуоткрыта. Без малейшего труда тело скользнуло внутрь и с шумом приземлилось на бетонный пол. Опять замер и бесшумно, подбежав, к двери, не дыша, прислушался, никого. Крепкая дубовая дверь открывалась со скрипом, пришлось делать это по сантиметрам, постоянно выглядывая в огромный, тёмный коридор, делая его практически светлым. Под ногами поскрипывал паркет. «Проклятая рухлядь», мелькнуло в голове. Уже пройдя половину пути, он обернулся. За ним шли его же следы, но белые и влажные. Взглянул на ботинки. И в самом деле, подошвы были заляпаны белой, жирной массой. Видимо это не взволновало ночного гостя, потому как он вновь двинулся в путь и через пару метров свернул на огромный лестничный пролёт, ведущий вверх. Хоть здесь был постелен лёгкий ковёр, можно было ступать на всю ступню. Добравшись до второго этажа, он вдруг увидел своё лицо в открывшемся зеркале на площадке. Огромные, сосредоточенные глаза, бледное лицо и грация пантеры. Опять коридор, скрипучие дощечки паркета… Дойдя до его конца, уткнулся в перегороженный пенал, в котором помещались два кабинета. Правый из них и был целью визита. «Кабинет химии». Закрыт на простой замок, но было видно, дверь добротная и неподдастся сразу. Ещё раз взглянул в коридор, расстегнул молнию комбинезона. В руках блеснул обушок топора. Добротная берёза прогибалась дугой, но замок не ломался. Иногда лезвие, выломав щепу, с грохотом устремлялось на взломщика, едва не ранив. Раскорёженная дверь открылась, лишь после долгих усилий, и взору предстал пустой класс. Пройдя его до конца, он вновь наткнулся на дверь. Та, к счастью, была открыта. «Лаборатория». Маленький закуток был битком забит химической посудой, реактивами и весами. Аналитические, демпферные, в застеклённом каркасе… Отставив топор, полуночник принялся рьяно исследовать шкафы, то и дело отстраняя нужное на пустой стол. Набралось прилично. Осторожно сложив добычу в пару объёмных мешков, перевязал крепко верёвкой громоздкие весы. Окно лаборатории выходило на сторону сада, за которой была проезжая дорога. Взглянул на часы «Ещё десять минут». Держа на готове топор, он привалился к стене и устало вздохнул.
На болотах, там, за скотобойней, часто в задумчивости прохаживался странного покроя парень. Странность… Кто знает, где начинается одно и заканчивается другое… Подумаешь, ходить в иле в чёрном плаще и фуражке, да ещё в болотных сапогах. Сам путь до трясины был безлюдным и неприятным. Некогда здесь была обширная роща, а сейчас от них остались недокорчёванные пни с длинными, тянущимися корнями на растрескавшейся земле. Место это облюбовали мелкие сычи и совы, которые изредка пролетали над головой. Мрачные пейзажи находили отображение в мрачной физиономии гуляки, да так, что он шёл низко склонив голову и скрестив руки за спиной. Невысокий рост, длинные непослушные кудри… Каземир Сервачинский, тридцатилетний блондин, неспешно прогуливался по гиблому болоту, упорно смотря на свои грязные сапоги. Было о чём подумать! Иногда он сходил с прямого пути направлялся прямо в топь, иногда запинался и падал, запутываясь в корнях, а иногда просто останавливался. Там, вдалеке, на бойнях, иногда раздавались истошные крики поросят, коров и лошадей …Болота оглашались многократным эхом агонизирующих животными тонули в нём, уходя в самые холодные донные ключи… Реакция Каземира была чудовищной. Он, только заслышав ужасающие звуки, тут же садился на корточки и что есть сил, зажимал уши и глаза, которые тут же увлажнялись. Мучимые животные подавали свои предсмертные визги с удивительной регулярностью в пол часа, видимо столько времени уходило на забой одной партии, покуда остальные, в страхе и отчаянии ждали своего часа…«Не имеет значения в чём провинились эти несчастные в прошлых жизнях! – думал он. Этого я не знаю и знать не хочу. Я вижу жестокое насилие и мой долг хотя бы человека, помешать беззаконию…«Вновь сносило на болото, и одна нога угодила на топкий холмик. С трудом очнувшись от размышлений, взял верный путь. «Даже если один индюшонок будет спасён – игра стоит свеч. Это равносильно спасению человека, душа то одна на всех. Но пострадают десятки работников бойни, окупятся ли эти жертвы?». Дойдя до этой мысли, он поднял голову и проверил адекватность своего маршрута. Всё верно, ноги несли аккурат по луговой дорожке. « Грех отмщения, какие у меня полномочия творить Суд Божий? Очевидно, раз уж мне пришла эта мысль в голову и пришла давно, значит так оно и есть: Мне дана ни с чем несравнимая власть карать преступников, которые в лице общества – законопослушны, негодяев презревших, свои обязанности перед Богом, тех, кто мнит себя хозяевами жизни» С каждым шагом! уверенность в своей правоте возрастала и он, маленький человек, превращался в могучего вершителя судеб… Господи, какая ответственность! «Ну и свои дела подправлю! Не век же мне фабричную пыль нюхать. Тоже запанную!» Сейчас он уже шёл, насвистывая мотив из скрипичной миниатюры Хубаи…
Со стороны костёла Святого Йорга появились неверные огни фар автомобиля. Два светящихся глаза свернули в аллею сада, и, проехав немного, погасли. Затаившийся в лаборатории человек встрепенулся и сразу подбежал к окну. Из темноты показались две короткие вспышки и тот, раскрыв окна прицепив к крючку два объёмных мешка, осторожно спустил их на землю. Перевязанные весы постигла та же участь. Покончив с этим он подцепил крючок к батарее отопления и отталкиваясь от стены ногами, быстро спустился сам. Верёвка осталась на весу. Кто то быстро приближался к добыче, то был подельник воришки и водитель автомобиля. Переглянулись. Каждый взял по мешку и бесшумно, ступая, по траве, исчезли в ночи…
В варшавской тюрьме находился некто Рудольф Хёсс, бывший комендант Освенциума. Было время обдумать пройденный путь. Судимость за убийство, беготня от возмездия на чужбине, служба в Первую Мировую и якшание с мордоворотами из СС. Он посмотрел на себя в зеркало; не высокий, с глубоко запавшими глазами и провалившимися щеками, небритый.«Я солдат выполнял приказ»! скажет он на Краковском процессе. Позади более 4 миллионов загубленных жизней, крематорий и огромные бульдозеры, погребшие трупы. Вначале трупы сжигали на гигантских кострах, позже фирма «Топф и сыновья» изготовила четыре крематория. Белый пепел на полях вблизи Кракова…
