1. Глава 1
Сима
Если есть на свете истинное удовольствие, то вот оно передо мной: идеальный, по степени прожарки, ароматный, сочный стейк форели с хрустящей корочкой в гранатовом соусе.
М-м-м...
Так и тает во рту.
Осторожно, наслаждаясь каждым моментом, кладу в рот очередной кусочек изысканного лакомства, прикрываю глаза в блаженном экстазе и чуть не подпрыгиваю на месте, когда мой спутник противно тянет:
— За-а-ай. Ну, за-а-ай, глянь на меня.
— Глебася, я ем.
— За-а-ай!
Да что ж он никак не уймется!? Последние полчаса бубнил себе что-то про то, как космические корабли бороздят просторы галактики, я, не слушая поддакивала, всех все устраивало, а теперь «за-а-ай» И последнее, кстати, вымораживает больше всего. Ненавижу все эти идиотские прозвища. Но сколько бы я не пыталась объяснить Глебасику, что я не зайка, не рыбка и не киска, он упорно продолжает это делать. В такие моменты стараюсь абстрагироваться, прикрываю глаза, напоминаю себе, зачем все еще с ним встречаюсь и ловлю дзен.
— Внимательно тебя слушаю, — приходится отложить приборы в сторону, бросить тоскливый взгляд на стейк форели, чтобы потом перевести его на странно улыбчивую физиономию Глеба.
В целом Глесабя неплохой мужик. Симпатичный даже…особенно местами, и, если бы не это «за-а-ай», можно было бы терпеть его чаще, чем раз в две недели, но я с первой встречи поняла, что у нас разные взгляды на жизнь, что, впрочем, не мешает нам приятно проводить время в постели. Последнее и есть то неоспоримо необходимое, ради чего я, собственно, все еще терплю Глеба.
— Я тут подумал, — чуть запнувшись от волнения, произносит он. — Зай, давай сойдемся.
Хорошо, что я в этот момент не ела, иначе бы кусок форели застрял в горле, и все впечатление от блюда было бы испорчено на веки вечные.
— Сойдемся? — переспросила я, в надежде, что ослышалась.
— Да, — радостно кивнул он. —Надеюсь, ты не надеялась на предложение? Не в нашем возрасте заниматься такими глупостями. Мы взрослые люди, нас тянет друг к другу, и я считаю, что нам пора начать жить вместе. У меня, естественно.
Зависла на мгновение, переваривая его слова, а потом снова взялась за вилку. Надо срочно заесть кучу не перевариваемых слов в одном предложении.
— И как ты себе это представляешь? Ну, нашу жизнь вместе, — чисто из любопытства решила спросить я.
Глебушка счастливо оскалился и начал расписывать:
— Это будет чудесно. Будем просыпаться вместе в одной постели, ты будешь готовить завтрак, а вечером ждать меня с работы и…
— Готовить ужин, — подсказала я.
— Да! — еще радостней воскликнул он.
— А еще гладить тебе трусы, штопать носки и носить домашние тапочки, — едко продолжила я, почти с наслаждением глядя, как до Глебасика начинает потихоньку доходить, что все пошло как-то не так. — Сногсшибательные планы на совместную жизнь, Глеб, но не для меня.
— Как? — растерянно хлопнул он глазами.
Смотрю на него и думаю: вот красивый мужик, ну, правда, все при нем: высокий, темноволосый, с короткой ухоженной бородой, модно одетый, но отчего же он такой тупой?!
— Ты, кажется, забыл, что у меня есть сын, — сухо напомнила я. — Как он впишется в нашу совместную жизнь?
— Но он же у тебя уже большой, с отцом твоим живет.
— Глеб, это не он живет с отцом, а мой отец живет с нами, — вздохнула я, ощущая легкую горечь во рту. — Впрочем, без разницы…
— За-а-а-й! — мужчина не на шутку начинает переживать и пытается заграбастать мою руку, чтобы в очередной раз обслюнявить ее.
Любит он это дело.
Но я на этот раз прячу обе руки под столом и говорю Глебу то единственно правильное, что надо сказать в этой ситуации:
— Прости, Глеб, но нам надо расстаться.
— Что?!
Внезапно в моей сумочке начинает надрываться мобильник. Я достаю его, бросаю взгляд на экран: начальник соскучился, но трубку не беру чисто из уважения к трагизму в Глебовых глазах.
— Глеб, ты же умный, красивый мужчина и еще найдешь себе даму по душе. Зачем тебе я? Мы с тобой встречались больше года и, если ты до сих пор не понял, что трусово-носковая тема не для меня, то нам точно не стоит продолжать общаться.
С этими словами я беру со стола сумочку, поправляю выбившийся из прически локон и решительно выхожу из-за стола.
— Спасибо за ужин, Глеб. Удачи.
Мужчина, теперь уже бывший, пытается остановить меня, бросая вдогонку какие-то нелепые фразы, но мне уже глубоко фиолетово, что он там хочет. Я ему ничего не обещала, собственно, как и он мне. Какие претензии?
Уже на улице, ежась от прохладного апрельского воздуха, запахиваю пальто, потуже завязываю пояс и глубоко вздыхаю.
Погода наиотвратнейшая – мокрый снег с дождем в довесок к пронзительному ветру. В такой гадкий вечер только дома сидеть, пить чай с бальзамом и читать добрые книги. И угораздило же меня пойти с Глебом на свидание.
Рыбки красной захотелось?
Тьфу на нее —на рыбу!
Себя жалко…
Центр города, и до машины пешком почти километр, а я на каблуках, которые последнее время практически не ношу. Вдобавок ко всему, укладка развалилась, и волосы на пару с ветром хлещут лицо, размазывая идеальный макияж, который я усердно накладывала, предполагая, что мы с Глебасей после ресторана, как обычно, поедем в отель и проведем время гораздо приятнее, чем за беседой о его желании видеть меня за плитой.
Нет, не то чтобы я питала иллюзии на счет мужчин и Глеба в частности, но как-то обидно. Я тут красилась, выбирала сексуальное белье, одела эти долбанные каблуки, даже эпиляцию сделала. Готовилась, короче, а он мне «я на тебе не женюсь, сама понимаешь, не молодуха, но давай жить вместе».
Одолжение он мне делает. Доверит кормить его драгоценный желудок и махать тряпкой в его доме.
Велика честь, ничего не скажешь.
В сумке снова подал признаки жизни телефон, и я, тихо ругаясь себе под нос, полезла за ним, прекрасно зная, что это начальник.
И ведь знает, что сегодня у меня один единственный законный выходной от его рабства и все равно не может успокоиться.
— Богданов, у тебя есть совесть? — без предисловий рычу в трубку, попутно огибая большую лужу.
— И тебе не хворать, Сима, — звучит до противного бодрый и довольный голос начальника. — Свидание не удалось?
— Все тебе расскажи, — буркнула я. — Так интересует моя личная жизнь, что обрываешь трубку даже в законный выходной?
— Господь с тобой, Сима! — смеется он. — Меня только моя жизнь интересует, но звоню я тебе по делу.
— Внимательно слушаю.
— Конкуренты дельце подкинули. Дела семейные по твоей части. Возьмешься?
— Сколько платят?
Богданов озвучивает более чем достойную сумму, и я, недолго раздумывая, соглашаюсь. У Сеньки скоро курс реабилитации на носу. Деньги лишними не будут, однозначно.
Начальник скидывает мне контакты будущего клиента на телефон, с сарказмом, гад такой, желает хорошего вечера и отключается.
