ПРОЛОГ, или Первый сон Полины
{Поля пряталась в кладовке. Она забилась в угол и рыдала, обняв себя за коленки. Дверь с тихим скрипом отворилась, потом зажегся свет, и рядом с Полей села баба Груня.
- Ну чего ты ревешь? – спросила бабушка.
- Они, - шмыг-шмыг, - не хотят со мной играть! Они говорят, я всё ломаю!
- Ох ты ж Полюшка-горюшко, иди, пожалею, - баба открыла объятия, и Поля переползла к ней и прижалась. – Рассказывай.
- Меня не любят. Меня никто никогда не полюбит, - шмыгая носом и размазывая споли по кулаку, поделилась девочка.
- Давай я расскажу тебе сказку. Про принцессу, которая всё ломала, и которую никто не любил, - предложила бабушка, и Полинка закивала головой. – В одном царстве-государстве жила была принцесса. Всем она была хороша: и добрая, и красивая, только ломала всё, что ей попадало в руки. И посадили ее в большую-пребольшую крепость с толстыми-толстыми стенами, чтобы она ничего не испортила.
- Ей, наверное, было скучно одной. Это очень печальная сказка, - по-взрослому сказала Поля.
- Так иногда бывает в начале сказки. Как иначе герой узнает, что такое счастье, если ему всегда будет только хорошо? – бабушка протянула Полине свой платок.
- А как он доживет до конца сказки, если всегда всё будет плохо?
- К ней гости приезжали, - успокоила девочку бабушка. - Музыканты с концертами, циркачи с дрессированными собачками.
- Если дрессированные собачки, то ладно, - согласилась Поля. – А дальше?
- Дальше однажды к ее крепости пришел рыцарь. Он был одинокий и несчастный, потому что на нем было страшное проклятье.
- А потом?
- Потом принцессе стало так его жаль, что она взяла и сломала крепость и вышла к рыцарю.
- А он что?
- Он вначале испугался, конечно. А потом принцесса поломала его проклятье.
- И рыцарь ее сразу полюбил? – обрадовалась Поля.
- Ну… - тут бабушка задумалась. – Не совсем чтобы сразу… Люди просто не способны сразу разглядеть свое счастье. Иногда, чтобы заметить, им нужно несколько раз разбить об него нос.}
Полина проснулась внезапно, будто ее вытолкнули из сна. Посмотрела на время. Четыре часа ночи. Спать и спать еще. А тут бабушка Аграфена приснилась. Поля про нее и забыла уже давно. Она приезжала всего один раз. Жила у дяди Вовы почти месяц. Поле тогда было пять лет, и она сначала боялась незнакомой старушки. А потом привыкла и даже плакала, когда та уехала. Бабушка рассказывала удивительные сказки. Хотя Поля их совсем не помнила. До сегодняшней ночи. Так странно было во сне смотреть на себя со стороны…
Интересно, к чему бы это?
Говорят, умершие родственники к добру не снятся. Они предвещают болезни, а то и еще чего похуже. Поля перевернула подушку и проговорила: «Куда ночь, туда и сон прочь». Ей совсем не время болеть. Или чего хуже. И так на две бригады в половинном объеме ездят на вызовы. Нет, ей болеть никак нельзя. Она зевнула, потянулась… Телефон с тихим стуком упал на мягкий ворс прикроватного коврика. Люди говорят: «Знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил». Полина знала. Она знала, что она может упасть везде, в любой момент времени. И сломать/разбить/раздавить/порвать/сжечь в процессе всё, что угодно. Своё и чужое. Поэтому соломку она стелила всюду, где была возможность.
Она улеглась на бок, сложила ладошки под подушкой и поплыла обратно в сон…
{Теперь она видела перед собой мрачную крепость с каменными стенами в пятнах лишайников. В дырах оконных проемов не было стёкол, зато были решетки. Поля скользила взглядом по стене в разводах и потеках, будто что-то искала. Но окна были пустые. Лишь в одном она увидела молодого человека. Он был красив на западный манер. Худощавое лицо, высокие острые скулы, прямой острый нос, острый волевой подбородок. Острый, пронизывающий взгляд светлых (почему-то Полина была уверена, что зеленых) глаз. Он стоял у окна и держался широкими ладонями за прутья решетки. И смотрел на нее.}
И тут сработал будильник. За окном уже было светло, июньское утро начинается в полпятого утра. А в семь солнце уже светит почти как полдень. Поля собралась и выскочила на улицу. Она шла, задумавшись о странных снах, и потому чуть не споткнулась о девушку, которая застряла в решётке ливнёвки и пыталась вытащить из щели каблук своей шпильки.
- Вы бы разулись, - посоветовала Поля незадачливой блондинке
- Разувшись каждая сможет, - возразила девушка и продолжила крутить ногу.
Каждый сам кузнец своего геморроя. Полина как медик была в этом убеждена, потому лишь пожала плечами. Прежде чем продолжить свой путь к остановке она непроизвольно подняла взгляд на дом… и наткнулась на острый взгляд зеленых глаз в окне второго этажа.
Глава 1.
Меня разбудили волшебные колокольчики, которые исполняли удивительную мелодию. Но я хотел спать. А колокольчики, хоть были волшебными, не давали. И даже раздражали. Я открыл глаза… и увидел себя.
Я – тот я, которого я видел, - лежал, раскинувшись, на всем белом. В парадной одежде и сапогах. Этот Я – грязная свинья. Лицо было видно нечетко (как и всё тело), но это скорее была морда, чем лицо. Глаза красные, опухшие, узкие щелочки вместо глаз, – как есть свинья.
Это же как меня приложило вчера отдачей! Я вообще жив?
Попытался двинуть рукой. Правой. Рука, закинутая за голову, была тяжелой и словно чужой. Затекла. Пошевелил пальцами. Я передо мной сделал то же самое, только на левой руке. Левой рукой я потянулся к затёкшей. Конечность, потерявшая чувствительность, блямкнулась на грудь. У меня передо мной тоже.
Это отражение!
Мысль о том, что кто-то весело пошутил, повесив надо мною зеркало, вызвала желание оставить неизгладимый след на челюсти шутника. Пальцы начали оживать, наполняясь раскаленными иглами боли. Шея тоже затекла, и повернуть голову не было сил. Зато у меня было целое зеркало во весь потолок.
Комната была небольшой. Очень светлые стены с неназываемым оттенком смеси коричневого и розового. Со стороны ног – какая-то черная штука на стене. Слева – шторы во всю стену более темного оттенка. Через щель между ними бодро пробивались солнечные лучи. Надо встать. Определиться, кто и зачем меня сюда поместил. Но было лень. Тем более что Эль еще спит. Я сосредоточился на ощущениях – пусто. Если король спит, мне тоже можно. Было бы. Если бы не физиологические потребности.
Я сделал невероятное усилие и сел. Голова закружилась, перед глазами поплыло… Переполз к краю кровати и опустил ноги на пол. Пол был деревянный, из небольших, но очень гладких досочек. Под ногами лежал кусок шкуры неизвестного мне животного. Судя по размерам – зверь был большой. Огромный. Черная штука оказалась большим куском толстого черного стекла. Я видел в нем свое отражение, но для зеркала – не очень четко. Впрочем, зеркало на потолке тоже не отличалось хорошим качеством. Зато размером отличалось. У нас зеркала такого размера не делают. Может, это такая иллюзия?
