Москва. Недалекое будущее.
– А вот и наша каморка! – Милана открыла символическую дверцу кабинета, который Егор в голове уже окрестил «клеткой». Аналогия была не с тюрьмой, скорее с разлиновкой школьной тетради. Егор еще на выходе из лифта увидел план эвакуации, на котором двойные ряды квадратиков перемежались узкими линиями. В реальности напечатанные рамки оказались полупрозрачными пластиковыми перегородками, за которыми двигались силуэты людей. В коридор выходили ровные ряды дверей, сделанных из того же совсем неэкологичного материала. Хорошо хоть высота перегородок была не до потолка: маленькие закрытые помещения его нервировали. Смотреть на дневной свет полагалась только начальству, чьи кабинеты находились в конце коридоров, вдоль внешней стены. «Двенадцать клеток на одну сторону, двадцать четыре на коридор, семь умножить на двадцать четыре… Итого сто шестьдесят восемь клеток, триста тридцать шесть человек…» – Егор привычно начал считать в уме, это помогало снизить напряжение. Цифры – в них все так привычно и спокойно. Никаких сюрпризов.
– О чем задумался? – только сейчас Егор заметил, что Милана пристально смотрит на него.
– Считал, – ответил Егор. Он не имел привычки врать без особой на то необходимости. Ложь для него оставалась сложным искусством, которому он с переменным успехом учился уже много лет.
– Что считал? – недоуменно спросила Милана.
– Сколько здесь сотрудников. Умножал количество коридоров на количество дверей и на количество мест.
– Мог бы спросить у меня! – с улыбкой произнесла Милана. – На этом этаже только отдел разработки программного обеспечения, триста три человека, включая тебя. Программистов из них двести шестьдесят восемь. Также здесь сидят руководители групп и начальник отдела.
«Ошибка – не учел, что у начальников отдельные кабинеты».
– С Дмитрием Павловичем ты еще сегодня пообщаешься, он предпочитает знакомиться со всеми новенькими. А пока можешь располагаться!
Егор посмотрел на два одинаковых рабочих стола, на каждом из которых стояло по паре больших мониторов. Он без труда понял, где его рабочее место. Вряд ли подставка для канцтоваров в виде цветущего дерева, в нижнем отсеке которой лежало изящное зеркальце, могла принадлежать его предшественнику. Скорее такой ерундой развлекалась Милана. Егор еще раз взглянул на девушку. Она не очень-то походила на типичную программистку, по крайней мере, никто из его сокурсниц, которых он последний раз видел два месяца назад на вручении дипломов, так не выглядел. У Миланы были темные волосы до плеч, подстриженные каскадом, лоб закрывала симпатичная челка, из-под которой выглядывали аккуратные брови и карие глаза миндалевидной формы. Форменную светло-голубую футболку «Astrexa» девушка заправляла в узкие темные джинсы, украшенные ремнем с крупной серебристой пряжкой, что подчеркивало ее стройную талию и облегало бедра и грудь. «90/60/90», – всплыло в голове у Егора, любившего все переводить в цифры. Рост примерно 175, то есть всего на пару сантиметров ниже его. Да и вес у них примерно одинаковый, Егор с детства отличался худобой.
– Я уже четыре года в компании и могу себе позволить милые безделушки, – улыбнулась Милана, заметив направление его взгляда. – Так что ты правильно определил свое место.
– Ты сразу после института сюда пришла? – спросил Егор, присаживаясь на кресло за второй стол, на котором не было ничего лишнего. «Поддержать разговор, обменявшись общими вопросами» – пункт из списка правил, заученный еще в школьные годы.
– Да, СПбГУ закончила. А ты МФТИ? – ответила Милана.
«Значит, ей сейчас в районе двадцати семи», – прибавил Егор четверку к своему возрасту.
– Да. Смотрела мое досье?
– А как же… Мне дали возможность поучаствовать в выборе. Отличник, стипендиат различных программ… Твое резюме впечатляет.
– Однако взяли меня пока только на тестировщика, – заметил Егор.
– Ну, ты недолго там проработал, через два месяца уже оказался у нас.
– Это временная замена. Пока твой коллега не выздоровеет.
Вспомнив о заболевании предшественника, ставшем причиной перевода, Егор инстинктивно убрал руки с поверхности стола.
– Не переживай, здесь все продезинфицировали, – заметив его резкое движение, произнесла Милана. – Сам понимаешь, дизентерия – такая вещь… Нас тут всех чуть ли не в хлорке купали, меня особенно. Мы же постоянно контактировали. Но, видать, зараза к заразе не пристает, так что обошлось.
Егор заметил, что Милана попыталась пошутить, и постарался выдавить из себя улыбку. В памяти отчетливо всплывали слова психолога, которая с детства с ним занималась: «видишь улыбку – улыбнись в ответ». Она учила запоминать интонацию, с которой произносятся шутки, чтобы на них реагировать. К сожалению, различение эмоций, как и их нормальное выражение, давались Егору нелегко. Диагноз «расстройство аутистического спектра», благо в легкой степени, не очень-то способствовал социальной адаптации. Выражение эмоций Егор заучивал, как другие учат таблицу умножения. Благо память у него была прекрасной. Да и считал в уме он едва ли не быстрее калькулятора. Выдавив из себя подобие улыбки, Егор произнес:
– Не представляю, как в Москве двадцать первого века можно заразиться дизентерией.
– О, у нас в компании никто тоже этого не понял! – пожала плечами Милана. – Зато у тебя будет шанс проявить себя. А там, может, и оставят. Сейчас очень сложный момент. Первый запуск беспилотного пассажирского самолета с нашей системой уже через четыре дня. Все должно быть идеально. Людей, конечно, на борт пока брать не будут, но, если все пройдет успешно, штат увеличат. Пойдут продажи, а значит, понадобится расширенная техподдержка, постоянные доработки под нужды клиентов. А пока наша основная задача – перепроверка старых багов. Систему перелопатили уже не раз, но начальство очень боится сбоев. Одно дело запуск на компьютерной модели или на самолете с пилотом, который может подхватить управление, если произойдет сбой, а другое на реальном пассажирском лайнере. Представляешь, сколько он денег стоит? Поэтому будем сидеть до последнего.
– То есть мой шанс проявить себя – найти ошибку в многомиллиардном проекте?
Милана усмехнулась:
– Ну, вряд ли ты нароешь что-то серьезное. Мы отвечаем всего лишь за систему обратной связи. Самолет с земли не управляется, но нейросеть передает специальные сигналы, позволяющие дополнительно контролировать процесс. Все запрограммировано и делается без участия человека, но мелкие ошибки на тестовых полетах встречались, и, хотя больше они не повторялись, перед запуском решили еще раз перепроверить. К реальной системе тебя пока не допустят, твоя область – компьютерная модель полета. Проверишь в ней ошибки, которые были давно и больше не встречались. Скорее всего, они уже устранены, но для тебя это хорошая возможность разобраться в коде. Так что заходи в программу, выбирай себе задачи и приступай. Будут вопросы, не стесняйся, задавай. Я помогу.
