Холли Джексон - Хороших девочек не убивают

Пиппа знала, где проживало это семейство.

В Литтл-Килтоне о них знал каждый.

Их жилище давно снискало дурную славу. Соседи, проходя мимо, понижали голос, а то и вовсе замолкали и старались ускорить шаг. Местная ребятня по пути из школы собиралась стайками у злосчастного дома. Шумно споря, дети подначивали друг друга добежать и дотронуться до ворот. Можно было подумать, что в этом старом доме живут привидения.

Никаких привидений, разумеется, там не водилось. Ни внезапно вспыхивающих огней, ни произвольно падающих стульев… Лишь красовалось выведенное на фасаде черным маркером ругательство да зияли разбитые окна. А за ними трое несчастных людей пытались жить по-старому.

Пиппа всегда удивлялась, почему они до сих пор не уехали. Не то чтобы их к этому вынуждали. Они ни в чем ни перед кем не провинились. И все же девушка не представляла, как можно так жить.

Пиппа много читала и много знала. Например, что гиппопотомонстросесквипедалиофобия – термин, обозначающий боязнь длинных слов; что младенцы рождаются без коленных чашечек. Она наизусть цитировала Платона и Катона; знала, что существует более четырех тысяч сортов картофеля. Однако ей было совершенно непонятно, как семейству Сингхов хватало силы духа продолжать жить в этом маленьком городишке, где их повсюду провожали удивленно-брезгливые взгляды, знакомые намеренно громко перешептывались у них за спиной, а соседи при встрече лишь из вежливости здоровались и старались поскорее ретироваться.

По закону подлости общеобразовательная школа Литтл-Килтона находилась совсем близко от злосчастного дома. Та самая школа, в которой учились Энди Белл и Сэл Сингх, и куда Пиппе предстояло вернуться через несколько недель, когда ласковое августовское солнышко превратится в осеннее.

Пиппа остановилась у забора, положила руку на ворота – невиданная храбрость. Половина местных ребятишек на такое ни за что бы не решилась. Она в задумчивости скользнула взглядом по тропинке до входной двери. Казалось бы, всего несколько футов. На самом же деле между домом и тем местом, где сейчас стояла Пиппа, пролегала невидимая пропасть. Наверное, затея никуда не годится. Солнце уже начинало припекать, и она почувствовала, как джинсы липнут к коленкам. Точнее, затея-то, может, и не плохая, но очень рискованная. Величайшие умы человечества, как известно, испокон веков советовали рисковать, если сомневаешься. Только таким девизом можно оправдать любой самый глупый поступок.

Преодолев пропасть, девушка подошла ко входу и, собравшись с духом, постучала три раза. Увидела свое отражение в стеклянной двери. Длинные темные волосы с выцветшими кончиками, бледное лицо, хотя она целую неделю провела на юге Франции. Пиппа застыла в напряженном ожидании, словно готовясь к нападению. Глаза болотного цвета уставились прямо перед собой.

Послышалось звяканье сбрасываемой дверной цепочки, дважды повернулся ключ. На пороге, придерживая одной рукой полуотворенную дверь, стоял молодой парень.

– Здравствуй, – приветствовал он.

Пиппа заморгала, чтобы не смущать собеседника слишком пристальным взглядом. Но это не помогло – она просто не могла не таращиться на парня. Как он похож на Сэла! Такого, каким она видела его в новостях по телевизору и на газетных фотографиях. Вживую Сэла она уже почти не помнила. У Рави были такие же, как у брата, зачесанные набок непослушные темные волосы, густые брови домиком и смуглая кожа.

– Здравствуй, – повторил он.

Застигнутая врасплох, Пиппа не успела «включить обаяшку». Слишком отвлеклась на разглядывание давнего знакомого. Она отметила, что в отличие от Сэла на подбородке у брата есть ямочка (прямо как у нее самой). И он заметно подрос с их последней встречи.

– Э-э, привет, Рави. – Пиппа неуклюже махнула рукой в знак приветствия и тут же смутилась еще больше.

– Привет. Ты кто?

– Я… ты меня не знаешь… меня зовут Пиппа Фитц-Амоби. Мы с тобой когда-то учились вместе в школе. Правда, я на два года младше.

– Ясно…

– Хотела узнать, не мог бы ты уделить мне буквально одно мгновение. Ну, то есть не одно, конечно… Кстати, ты знаешь, что миг – это одна сотая доля секунды? В общем… не мог бы ты мне уделить несколько мгновений?

Вот так всегда! Когда сильно нервничала или чувствовала себя припертой к стенке, Пиппа, чтобы казаться остроумной, начинала совершенно не к месту бросаться никому не нужными фактами. Мало того, тон ее, как назло, становился при этом страшно высокомерным. Словно она хотела выпендриться и показать себя умней и утонченнее, чем на самом деле. Этакой девушкой из высшего общества. Просто смешно! Она и припомнить не смогла бы, когда в последний раз произносила слово «миг».