Эту историю я узнал благодаря неисправному лифту.
Но обо всем по порядку.
Я живу в новом доме на одиннадцатом этаже. У нас два лифта – маленький и большой грузовой. Однажды я возвращался домой поздно вечером. Нажал кнопку и стал ждать лифт. Подошел грузовой и с шипением распахнул дверцы. Я зашел и уже поднял руку, чтобы нажать кнопку, как вдруг услышал крик.
– Подождите!
В кабину влетел мальчишка лет двенадцати. Он был растрепан и возбужден, обеими руками прижимал к груди большую картонную коробку из-под макарон. Он осторожно поставил коробку на пол и, обернувшись, спросил, тяжело дыша:
– Вам какой?
– Одиннадцатый, – сказал я.
– Мне выше, – сказал он и нажал кнопку одиннадцатого этажа.
Мы поехали. Мальчишка наклонился к закрытой коробке и прислушался. Коробка вела себя тихо. Я понял, что внутри что-то живое.
– Там что – хомяк? – спросил я, улыбаясь.
Мальчишка презрительно взглянул на меня, будто хотел сказать: «Сами вы хомяк», но не сказал.
И тут лифт остановился, однако дверцы не раскрылись. Видимо, он остановился между этажами.
Мальчишка снова надавил на кнопку. Никакого результата.
– Что же они делают?! – вскричал он в отчаянии и стал нажимать на все кнопки подряд.
Лифт стоял намертво. Он не собирался никуда ехать – ни вверх, ни вниз.
Потом мы снова нажимали на все кнопки, в том числе и на кнопку «вызов» и кричали в сеточку, за которой микрофон, что мы застряли, но никто не отзывался. Потом мы устали.
– Теперь все пропало… – прошептал мальчишка и уселся прямо на пол рядом с коробкой, прислонившись к стене.
Я посмотрел на часы. Была полночь.
– Придется, видимо, сидеть здесь до утра, – сказал я.
– Утром будет поздно… – пробормотал он.
– А что случилось? – полюбопытствовал я.
Мальчишка поднял голову и взглянул на меня.
– Вы писатель, да? Я вас знаю.
Я неуверенно кивнул. Не люблю называть себя писателем. Странная профессия.
– У вас ничего нет почитать? – он указал на мой портфель.
Я удивился, но раскрыл портфель и извлек из него журнал «Нева», где печатался мой роман.
Я протянул журнал мальчишке.
– Это тебе рано, наверное…
Он как-то странно усмехнулся, потом раскрыл коробку и сунул журнал туда. В коробке что-то зашевелилось.
– Ты… зачем? – не понял я.
– Хотите расскажу?… Напишите, чтобы они знали!
В коробке зашелестели страницы.
– Да что у тебя там? – я подошел ближе.
Мальчишка пошире распахнул картонные створки крышки. В коробке сидел потрепанный и слегка облезлый пингвин. Он переворачивал клювом страницы моего журнала.
– Сейчас вы все узнаете.
И мальчишка начал рассказывать.
Позже я записал его рассказ и даже разбил на главки. Все это я узнал за одну ночь в остановившемся лифте от мальчишки, которого зовут Боря Быстров.
По мере того как ночь набирала силу, а история – загадочность и необычность, Борька все более воодушевлялся, приходил в возбуждение, потом сникал и замолкал надолго, переживая заново все повороты этой странной и отчасти фантастической истории.
Глава 1. РАССЫЛЬНЫЙ ЦЕНТРА
Я однажды из школы пришел. Прошлой весной было. Пришел и стал смотреть в окно. С шестнадцатого этажа здорово видно! Щекотно внутри, когда вниз смотришь. Небо совсем близко. Я окно раскрыл, оно еще ближе стало.
Как вдруг смотрю – в воздухе какая-то пыль. Мелкая-мелкая. И будто золотая. Поблескивает на солнце. И сразу же запахло озоном. Знаете, это газ такой. Он получается, когда электричества много. От искры, что ли… И когда сваривают трубы, всегда озоном пахнет.
Не успел я удивиться, как в кухне что-то загремело, будто кастрюля упала на пол. Может, Рыжий хулиганит? Это наш кот, вы его должны знать, он по всем этажам шастает. Но тут в кухне что-то зашевелилось, потом кто-то сказал: «Ну а левую мне долго ждать?».
Честное слово, не вру!
Я замер весь, не дышу. Как вдруг в комнату влетает Рыжий. Шерсть дыбом, глаза дикие. Под тахту юркнул и там притих.
А голос в кухне говорит: «Нога пропадает, слышите? Какая-какая! Тоже левая… Не могу работать».
У меня сердце в ушах – бух, бух! Грабитель? Шпион? Как он на кухню попал? Дома никого нет, кроме меня!
Тут голос позвал: «Мальчик, иди сюда! Не бойся. Я знаю, что ты дома… Мальчуган, на помощь!».
Я понял, что это меня.
Жутко не хотелось идти. Если бы я знал, чем все это закончится, убежал бы из квартиры! Но я от кресла отлепился и на цыпочках в кухню. Подхожу к двери, вижу сквозь стекло: на полу, рядом с холодильником, лежит абсолютно лысый человек в синем комбинезоне. Точнее, не человек, а инвалид, потому что у него нет левой руки и ступни левой ноги!
Он меня увидел и поманил правой рукой.
– Заходи, – говорит, – быстрее!
Я открыл дверь и зашел. Озоном пахло бешено.
Тут только я заметил, что здесь тоже полно золотых пылинок, как и за окном. Они плясали в воздухе и притягивались к человеку в комбинезоне, как к магниту. Они прилипали к нему и гасли. Они будто лепили его, понимаете? Рука у него появилась прямо из ничего.
Он приказал мне выключить холодильник и убрать антенну с телевизора. Наверное, они мешали ему превращаться в себя.
Я выдернул вилку холодильника, переступил через этого и снял с телевизора комнатную антенну.
– Отключи ее совсем! – крикнул он.
Я дернул за шнур. Штеккер вывалился из гнезда. Вокруг поднялся рой пыли и тоже осел на него. А я так и стоял с антенной в руках, не знал, что мне делать.
Этот все лежал на полу. Лицо гладкое, блестящее… Он ждал, когда пылинки его долепят. А они прыгали вокруг, суетились, закончили руку – и как бросятся к ноге! Этот лежит, морщится, как от боли. Минуты через три он был уже целый – с руками и ногами.
– А прическу?! – заорал он и схватился за лысину. – Вечно им на волосы энергии жалко! Они думают, и так сойдет!
Он пошевелил руками и ногами, потом на ноги вскочил.
– С благополучным воплощением. Марцеллий!
Он протянул мне короткую руку – силища в ней была ужасная! Он так пожал мою, что у меня пальцы хрустнули.
Марцеллий улыбнулся.
– Прошу прощения, – говорит, – я только что с планеты каменных идолов. Вот те руку жмут – ого-го!
Он был ростом с меня, но гораздо плотнее. Возраст трудно определить. Наверное, лет тридцать. С лысиной он выглядел старше.
Марцеллий осмотрел меня, как экспонат. Губу выпятил – видно, я ему не очень понравился.
– Да-а, экземплярчик, – говорит.
– Кто экземплярчик? – не понял я.
– Ты экземплярчик! Я им говорил: нечего играть в демократию! Надо назначать солидных людей… Ну да ладно, – говорит. – Мое дело маленькое. Бумага, карандаш есть?
Я сбегал в комнату и принес Марцеллию бумагу и карандаш. Он уселся за кухонный стол, листок перед собой положил, взглянул на меня, как учитель.
– Значит, зовут тебя Боря, – говорит. – Какие еще параметры?
А я не понимаю – что такое «параметры».
